Раздел «Русская мысль»

РУССКИЙ СОЦИАЛИЗМ. ОСНОВЫ И ПРЕДПОСЫЛКИ.
Власть утрачивает контроль над информационным пространством России. Власть попросту больше не слушают, какой бы трезвон не исходил от кремлёвских башен. В ситуации наступающего информационного хаоса либеральная оппозиция уверенно набирает медийные очки, а теряющая их власть использует подставных игроков вроде Прохорова с «Приватизацией 2.0» или Кургиняна с его «СССР-2.0» до зубовной боли напоминающий путинскую «Азиопу». При том, что ни кремлёвский, ни либерально-оппозиционный проекты в народе поддержки не вызывают, именно в такие времена вызревают и овладевают массами новые идеи. Сегодня это – Русский социализм. И это – не советское «вчера», это – русское «завтра».

«Сеющий ветер – пожнёт бурю»
Введение. Информационный хаос – наиболее подходящая среда для манипуляций распылённым сознанием обывателя. Его растаскивают по протестным углам в надежде овладеть им по частям. Пока же мы наблюдаем рост количества политических антисистем, каждая из которых надеется обрести монополию на власть. Наиболее обещающей антисистемой в информационном хаосе сегодня является Русский социализм. Его теоретическое ядро сегодня наиболее концептуально сформировано, это:

Это самые общие положения Русского социализма на пути к национальному прогрессу Русского и комплементарных ему народов России. И до тех пор, пока они не станут основой единомыслия в Русском движении, оно будет раздираемо корыстью «пиар-креативщиков» и лишено представительности в политическом пространстве России.

Неправ был Мао. Не винтовка рождает власть, а единомыслие. Когда-то в 17-м, в руках Русского народа оказалось, по разным подсчётам, от 11 до 14 млн. винтовок, но власть оседлала узкая группа пропагандистов с наганами, спаянных пагубным для Русской России антинациональным единомыслием и волей к его осуществлению. Очевидно – не в роде оружия вовсе дело и не в его количестве.

Удержать перехваченную власть способен лишь тот, кто заранее знает, что с нею делать, кто видит её будущее воплощение. Таковыми в России 100 лет назад оказались марксисты. Все прочие, уповавшие на соборное решение различных слоёв общества были разогнаны караулом матросов, так и не успев заключить общественного договора. Народ, устав от всего временного, предпочёл заготовленный шаблон, отозвался на известные лозунги: «Мир – народам, фабрики – рабочим, земля – крестьянам!»

Сегодня эти лозунги вновь насыщаются пенистой злобой дня, но, уже с учётом всех промахов предыдущего антинационального воплощения, они должны стать лозунгами Русского социализма.

Предпосылки Русского социализма

Проводы классового социализма. Капитализм умирает, несмотря на социалистические пилюли в экономику и финансы. Вместе с ним умирает классовый поход в обществоведении. Остаётся только удивляться, как самоотрицающее учение, в основах которого заложены классы, а целью ставится их ликвидация, могло продержаться в головах восторженных приверженцев 100 лет. Это похоже на ловлю известной от Конфуция черной кошки в тёмной комнате … и т.д. Как учение, экономическая ипостась которого возвела в божественный принцип извлечение и распределение прибыли, на протяжении полутора веков считалось альтернативой капитализму? При этом напрочь отказалось от рассмотрения распределения рисков и убытков.

Просто диву даёшься, как человеческие сообщества просуществовали в бессознательном состоянии минимум 6000 лет письменной истории до классового прозрения. Мессианство какое-то. Совершенно неосознанно эксплуататорами становились корпорации то - жрецов, то – военной аристократии, то – ростовщиков и торговцев. Пирамида общественного устройства поворачивалась вокруг классовой оси вверх то - одним, то - другим сословием, упорно избегая верховенства трудящихся.

Глядя на формационное деление истории марксистами можно подумать, что в обществах классического рабовладения не было земельной собственности, а прогрессивные феодалы спать не ложились, не освободив всех рабов. Отнюдь, и то и другое прекрасно уживалось, не говоря уж о всяких нигериях и бразилиях, во вполне буржуазных США, аж до 1865 года, т.е. прямо на глазах у отцов исторического материализма. Отметим, что частное землевладение на этой планете, во всех своих эксплуататорских коннотациях, красной нитью проходит от первых земледельческих государств ранней бронзы до наших капиталистических дней, миновав лишь советские колхозы, и формационному делению по истмату никак не поддаётся.

Точно так же не поддаётся логике развития производительных сил и производственных отношений крах античного мира. О каком развитии производительных сил феодальной Европы можно говорить, когда, кроме металлургии, уровня Рима в строительстве, применении механизмов, судостроении, науке и искусствах она достигла только через 1000 лет, к XVвеку – началу Возрождения. Унификация римского оружия свидетельствует, как минимум, о цеховом производстве. И каким же принципиальным шагом вперёд стали вассальные отношения феодалов по сравнению с Римской клиентелой? И чем феодальный лен был прогрессивнее римского колоната в сельском хозяйстве? Не говоря уж о финансовых и административных механизмах империи, уровень которых был достигнут Европой только к XVIIIвеку и то - не везде. Только печатный станок, металлургия и арабская арифметика XIII-XVIвеков вытянули Европу из трясины средневековья на столбовую «римскую» дорогу технического прогресса.

Очевидно, что по всем цивилизационным показателям европейский феодализм был глубоким, минимум - 1000-летним откатом от достижений античной эпохи. Даже самоуправление вольных городов средневековья не проявило ничего принципиально нового в сравнении со статусом муниципия Римских городов и колоний. Нет, ни с точки зрения классовой теории, ни с позиций развития производительных сил и производственных отношений падение античного мира объяснению не поддаётся. Как не поддаётся многовековая культурно-технологическая и политическая стагнация традиционных восточно-азиатских социумов, опережавших по всем показателям европейские до начала Возрождения. Сам этот общепринятый термин свидетельствует не в пользу формационного анализа и классового подхода марксизма к истории.

(Для тех любопытных читателей, которые уже задались вопросом: а что же таки может объяснить цивилизационную катастрофу античности и тьму средневековья – сразу оговорюсь – этнополитика, в основаниях которой заложены законы расологии, биосоциологии и национальной геополитики. Но это – другая тема.)

Словом, много бумаги пришлось извести отцам-основателям коммунизма на подгонку истории под прокрустово ложе классовой концепции. С такой же степенью абстракции общество можно порубить на продавцов и покупателей, нарезать на «виннеров» и «лузеров», нашинковать на лоскуты скальпелем IQ и т.п., чем увлечённо занимаются доморощенные толпо-элитаристы различной степени шизоидности. И марксизм на их фоне ещё не шедевр светобесия. Тем не менее, ещё при жизни мессианского тандема он так и остался умозрительным опытом, опровергнутым всем последующим ходом построения национальных государств, начиная с родной им Германии.

Суть мировоззренческого эксперимента Маркса состояла в светопролитии классовой теории во мрак и хаос, существовавших дотоле, тысячелетий общественных отношений. В порядке этого светопролития во мрак и хаос была торжественно внесена ось божественной классовой симметрии, один конец которой был подписан эксплуататорами, а другой – экплуатируемыми. Сама ось блистала зеркальной полировкой, поскольку проведение границы (то есть – сколько надо капитала) между теми и другими не представлялась возможной даже в теории. На практике же люди и даже целые профессиональные прослойки оказывались, попеременно, то – эксплуататорами, то – эксплуатируемыми аж по нескольку раз в течение поколения. И, чтобы не отравлять поклонникам праздник научного светобесия, было решено в кратчайшие сроки свести эксплуататоров на «нет» и осчастливить всех противоположным концом светозарной оси. Даже не смущаясь тем, что ось – та же палка о двух концах, сколько не режь…, только – виртуальная.

«Нет, так - нет» - ответил непросвещённый капитал. И только просвещённая интеллигенция в России сему еврособлазну отдалась. И понеслось! Плеханов, Ленин, Троцкий, Сталин. Удар за ударом перековывали они практически ничтожный коммунизм Маркса, на суверенный, как сказали бы сейчас, социализм имени самих себя в отдельно взятой в качестве подопытной стране, увы - России. Кованный огнём и железом гулкий барабан советского социализма недолго вращался вокруг невидимой оси классовых противоречий, отражая на полированных боках недоказуемые мантры марксизма-плеханизма-ленинизма-... и т.д.

Стоит оговориться, что данная эпитафия предназначена не оригинальному марксизму, а социализму его поздних последователей, взявших из него совершенно умозрительную, в корне антинациональную концепцию классового общества. Ну, да об этом лучше сказано у Шафараевича, к которому за деталями может обратиться дотошный читатель. В части критики классового социализма мы с ним полностью согласны.

Биосоциальный подход. Однако, помимо и вопреки марксизму с его проповедниками, с античных времен существовало и развивалось учение о социализме, как целостном обществе социальной гармонии и отнюдь не пресыщенного благоденствия. Исторический социализм онтологически воспринимал социум, как естественное, неустранимое многообразие общественных корпораций, соединённое государством ради единства и прогресса всего общества в целом. Очевидным для исторического социализма было и то, что один и тот же человек в достаточно сложно устроенном обществе являлся членом двух и более социальных корпораций, что размывало критерии внутрисоциального противостояния. Таким образом, исторический социализм по условию не воспринимал классовой борьбы на уничтожение какой-либо социальной группы во избежание фатальных противоречий для всего общества в целом.

Возникновение на исходе ХХ столетия нового биосоциологического (социобиологического) направления в общественной науке подарило нам новую технологию социального моделирования. Это – органический или, точнее – квазиорганический подход к обществу и формам его самоорганизации, в частности – к социализму. Квазиорганический подход, так же, как и классовый, тоже пока нельзя назвать полностью научно обоснованным. Но, в отличие от классового, он имеет неограниченное число аналогов в живой и, даже, неживой природе.

Свойство самоорганизации сложных связанных систем можно проследить всюду, в зависимости от объёма и временного интервала рассмотрения, будь то галактика, толща земной коры, сообщества насекомых, животных или людей. Выводы из наблюдений за последними наиболее адекватно систематизированы в нескольких работах русского биосоциолога – Олега Александровича Мельникова, основные из которых – «Краткий очерк теории эволюции организованных систем» и «Естественные сословия. Социально-генетическая психофизиоморфология, полиморфизм и функциональные подсистемы гомеостаза в социумах гоминид»

С точки зрения биосоциального моделирования общество, как и биосистема, развивалось от простейших этносистем - семья, род, клан, племя – к более сложным – народность, нация, суперэтнос, раса. В процессе, как биологической, так и социальной эволюции, число их адаптивных функций возрастало, а в месте с ними росло количество и усложнялись связи между их рабочими органами, которые эти функции обеспечивали.

Так, в процессе биологической эволюции формировались органы, отвечающие всё большим возможностям адаптации и конкуренции организмов: восприятия и координации, дыхания и кровообращения, движения и защиты, пищеварения и т.п. Аналогично в процессе социальной эволюции в обществе формировались различные социально-профессиональные группы, способствующие адаптации и конкуренции общественного организма в этнополитической среде. И, также как в биологическая история сохранила нам свидетельства этого процесса в виде брюхоногих, головобрюхих и прочих окаменелостей, так и письменная история сохранила память, а в джунглях Амазонки и др. укромных местах – живые реликты поэтапного развития социальных организмов. В них, как и в биологических, также формировались социально-профессиональные квазиорганы управления и координации, обороны и правопорядка, производства и распределения, традиционно соединённые в естественные сословия или касты брахманов, кшатриев, шудр и вайшья.

И, если в биоорганизме, в результате дисфункции какого-либо из органов организм заболевает, то и социальный организм аналогичным образом реагирует на дисфункцию своих общественных квазиорганов. Так, если распределение материальных благ в общественном организме не компенсирует материальных и духовных затрат на осуществление своих функций какого-то из социальных квазиорганов, либо, напротив - пересыщает его ими, весь социальный организм деградирует. И выход из такой деградации зачастую сопряжён с геополитической хирургией в виде войн и революций.

На примере биоорганизмов очевидно, что все органы социального квазиорганизма исключительны по своим функциям, неотторжимы и неконкурентны. В противном случае и биологический и социальный организмы утрачивают жизнеспособность. Подобным же образом воздействуют на биологический и социальный организмы дисфункции любого происхождения, будь то злокачественные образования, травмы и вирусная инфекция, или некомплементарная диаспора, вооружённый конфликт и духовное заражение.

Главное же, что характеризует биосоциальную аналогию – это целостность и гомеостаз будь то биологического или социального организма, на сохранение и универсализацию которого по отношению к окружающей или этнополитической среде работают все его неотделимые составляющие. Из этого, для гарантированного самосохранения и устойчивого развития (гомеостаза) социального квазиорганизма вытекают следующие концептуальные ограничения:

- общественный квазиорганизм не может преследовать цели и применять средства их достижения несовместимые с собственным существованием; - безусловный примат общесоциальных (национальных) интересов над личными и корпоративными интересами внутренних квазиорганов социума; - гармония в распределении социальных (в т.ч. и нематериальных) благ между квазиорганами общества, вытекающая из принципов - каждому своё и социальной справедливости во всех сферах общественных отношений; - специализация общественных функций (созидание, распределение, контроль, управление, оборона и т.д.) в форме равноценных для всего общественного организма, то есть, бесконкурентных и безальтернативных квазиорганов.

Подводя итоги вышеизложенному: биосоциальная модель общества ни сколько не противоречит основам диалектического материализма, напротив, она следует из него и пытается описать эволюцию общественных отношений через механизм этнической адаптации и подвидовой конкуренции не менее, а, возможно - более адекватно и материалистично, чем классовая через механизмы производства и распределение материальных благ. Соответственно, наполненная реальным содержанием Исторического социализма, биосоциальная модель обретает политическую форму общественной самоорганизации. А Исторический социализм расстаётся с последними молочными зубами утопичности, обретая естественнонаучный фундамент под извечно парившей «на воздусех» социальной гармонией.

Таким образом, социализм становится формой общественного бытия как целостного, гармоничного социального организма.

Кстати, тогда – либеральный капитализм – антиобщественная форма социального бытия.

Политической формой органического социализма является государство, на институты которого народ возлагает обязанность регулирования общественных отношений в пользу общенациональных интересов.

Мерой гармонии во всех сферах общественных отношений в государстве органического социализма является социальная справедливость, которая устанавливается общественным договором между представительствами социальными групп граждан и институтами государства.

Основные положения Русского социализма
Русский социализм и национализм. Биологичность социума выражается, прежде всего, в этничности, во всех её генетических и культурно-исторических коннотациях. И Русский социализм - это гармоничная форма бытия Русского народа как единого социального организма. Его идеалы и интересы осознаны до национальной идеологии, а исторический опыт привёл к созданию своего государства, хотя власть в нём сегодня русским не принадлежит. Тем не менее, в Русском социализме осознано, что:

И только в сплаве того и другого возникает несокрушимое единство средства и цели, слова и дела, силы и воли к победе Русского народа в борьбе за право бытия.

Государство Русского социализма.Русский национализм как аксиому провозглашает – «государство для нации».Поэтому государство Русского социализма станет бронёй и скелетом национального организма, отражающим внешние угрозы и отвечающим внутренним интересам Русского государствообразующего народа.

Русское социалистическое государство является средством для достижения блага каждого конкретного гражданина. Но ради этого гражданин должен идти на самоограничения в пользу своих сограждан, составляющих вместе это государство. Тогда ограничения, налагаемые государством на одного человека ради блага многих людей, должны давать взамен гражданину больше, чем он может получить, не соблюдая эти ограничения. Тогда приоритет общественного над личным становится личным благом и общественной нормой.

Власть в государстве Русского социализма - не трофей победителей и не наложница вождя. Её единственным безусловным носителем является весь суверенный Русский народ, а не отдельные личности или социальные группы. Народ в Русском социализме – это целостный социальный организм, а не арифметическая сумма индивидуумов, как в обществе либеральной демократии. Национальная Русская власть – это определённая Конституцией сумма исключительных полномочий, передаваемая государствообразующим народом в ответственное управление своей национальной элите.

Общество Русского социализма.Этничность русского социализма открывается, прежде всего, в исторической традиции общественного бытия, в которой сохранён позитивный опыт биосоциальной адаптации и конкуренции предыдущих поколений. Это:

Человек по природе своей – существо общественное. Но, общество не есть стадо равных, тем более – одинаковых. Каждый человек, в меру своих качеств, имеет разнообразный набор социальных интересов к обществу, а общество, соответственно – к человеку. В силу этих интересов человек вступает в целый ряд общественных отношений, социализируется в различных общественных группах: обычно - семейных, трудовых, профессиональных, общественно-политических и ряде других, по интересам. Это объективное явление, которое будет поддержано соответствующими практическими установками Русского социализма.

Каждая из социальных групп удовлетворяет какую-либо материальную или духовную потребность человека и, в свою очередь, является коллективным агентом этой потребности перед социумом. Таким образом, национальное общество, трактуемое нами как социальный организм, обязано предоставлять каждой социальной группе и каждому человеку – необходимое «своё», а не всем – «одно и то же»: кому-то материальное, кому-то духовное, кому-то творческое.

Стабильность Русского социалистического общества заключена в подвижном балансе групповых интересов потребления и созидания. Осью такого равновесия послужит принцип «каждому своё», при котором каждая группа внутри нации должна получить то, к чему стремится, в строго управляемом режиме, в том числе и возможность изменения своих устремлений. А справедливость, таким образом, в Русском социализме становится мерой эффективности управления и общественной гармонии.

В конце концов, сословность и общинность – это эволюционные традиции, уходящие корнями в миллионолетние глубины биологии. И то и другое, в проекте нового сословного общества, призвано обеспечивать оптимальную смену кадров, форм и методов управления, а с нею – длительную стабильность национального прогресса Русского и коренных народов России.

Экономика Русского социализма. Если при капитализме успешным человеком является тот, кто вписался в рыночные отношения, то Русском социализме - в общество. Русский Социализм должен исходить из социального принципа, а не из экономического, он должен подчинить экономику общенациональным потребностям. Экономика национального социализма не цель, она – средство достижения национальных интересов. Социалистичность Русского государства проявляется не в том, насколько полно общественное в нем заменило частное, но тем - насколько частное, служа себе, служит общественному.

Государственное регулирование является системообразущим фактором в экономике Русского социализма. Именно госрегулирование призвано заставить экономику работать на воплощение национальных идеалов, обеспечение национальных интересов во благо общества и гражданина. Благодаря госрегулированию народ будет хозяином плодов своего труда и перестанет быть рабом и донором экономики капитала.

Государственное регулирование экономики Русского социализма в общенациональных интересах обеспечивает ему успех при любых формах собственности. Поэтому Русский социализм не есть национализация булочных и парикмахерских, ресторанов и швейных цехов, но - это безусловный возврат в общенациональную собственность земли, природных ресурсов, инфраструктуры, банков, а также технологической информации и продукции, значимой для здорового развития общества и человека. Русский социализм не позволит превращать государство в торговую корпорацию, а народ в служащих, которые по условиям бизнеса должны довольствоваться минимумом или быть замененными на тех, кто дешевле. Русский народ – хозяин на Русской земле.

Главная задача национальной экономики – не извлечение денежной прибыли, а материальное обеспечение всестороннего развития общества и человека. Производство, таким образом, является главным звеном в решении этой задачи. Именно производство обеспечит национальную независимость, самодостаточность, а за тем и экспансию во всех их материальных и политических проявлениях.

Задача финансового сектора экономики Русского социализма – учёт и регулирование производства и потребления, причём, не только в экономике, но и в социальной сфере. В свете этой задачи, денежная прибыль утрачивает статус абсолютной социально-экономической мотивации и становится мерой общественной пользы от экономической и социальной деятельности. В таком качестве деньги перестанут быть товаром и станут мерой общественно-полезного труда.

Органический социализм во благо Русского народа и государства, на основе Русской национальной традиции и есть Русский социализм.

Родина, нация, социализм!

Шестидесятые годы отмечены появлением новых моментов в идейном содержании общественных движений. Этот период изобилует радикальными программами и не менее радикальными общественными акциями. Историки (А. И. Володин и Б. М. Шахматов) называют его периодом образования революционного утопического социализма на российской почве, возникающего из соединения двух потоков – русского утопического ("крестьянского") социализма и массового революционного движения в среде разночинной интеллигенции.

Видными представителями русского утопического социализма стали А. И. Герцен и Н. Г. Чернышевский. Характерно, что оба они признавали близость свою к позициям славянофилов. Герцен отмечал, что славянофилам "принадлежит честь и слава почина", именно с них начинается "перелом русской мысли". Их сближала с западниками, к которым Герцен причислял и себя, любовь к свободе и чувство любви – "безграничной, обхватывающей все существование любви к русскому народу, русскому быту, к русскому складу". Чернышевский о славянофилах высказался так: "Они принадлежат к числу образованнейших, благороднейших и даровитейших людей в русском обществе".

К идеям и конструкциям общинного (народнического, "крестьянского") социализма одновременно пришли многие социальные философы, однако приоритет здесь принадлежит Александру Ивановичу Герцену (1812–1870). Именно он воспринял сельскую общину как главный опорный элемент в здании будущего русского социализма. Эта тема обсуждалась им одновременно с темой отсталости России, ее самобытности и особой миссии в деле общественных преобразований у себя и других народов. Исторические события как бы пронеслись над русским народом, писал Герцен, во многом повторяя Чаадаева, но, задавленный и забитый, он сохранил свой самобытный характер, свою молодость, не отягощенную, как у народов Запада, вековыми традициями исторической жизни. Именно сохранность самобытного характера делает его чувствительным к социализму, и более всего это связано с особой ролью сельской общины. "Община спасла русский народ от монгольского варварства, от выкрашенных по-европейски помещиков и от немецкой бюрократии. Общинная организация, хотя и сильно потрясенная, устояла против вмешательства власти; она благополучно дожилаДо развития социализма в Европе". В общинных хозяйственных и административных началах он усматривал зародыши и черты социалистического коллективизма. "... В избе русского крестьянина мы обрели зародыш экономических и административных установлений, основанных на общности землевладения, на аграрном и инстинктивном коммунизме". Однако Герцену были видны и негативные стороны общинных порядков – поглощение личности миром (общиной), как и во всех других случаях "неразвитого коммунизма". Выход он видел в использовании западной науки, призванной оказать на крестьянский быт оплодотворяющее воздействие. Без этого аграрный коммунизм, будет пребывать грубым и примитивным, наподобие уравнительного коммунизма Гракха Бабефа на Западе, который практически исключает свободу личности и потому никак не может считаться достойным воплощением социализма. К приобщению русского крестьянина к положительным результатам цивилизации и науки Запада должны быть призваны передовые русские люди, "прошедшие через западную цивилизацию" и впитавшие ее исторический опыт и социалистические представления.

1 ноября 1861 г. Герцен выдвигает лозунг "В народ!", ставший на десятилетия призывом для патриотической молодежи к деятельному участию в освободительном движении.

Социализм Герцена народнический и вместе с тем индивидуалистический – так оценивает взгляды Герцена Бердяев. Его вера в крестьянскую общину во многом объясняется тем, что русский мужик, даже в крепостном состоянии, более личность, чем западный буржуа, поскольку соединяет в себе личное начало с общинным. Правда, он не делает при этом различения между личностью и индивидом, между человеком и гражданином. Однако хорошо чувствует и передает опасность мещанства, торжествующего и угрожающего образованному меньшинству. Первый русский западник пережил глубокое разочарование в западном мещанстве, и это склонило его к сочувствию анархизму, а не демократии.

"Государство и личность, власть и свобода, коммунизм и эгоизм (в широком смысле слова) – вот геркулесовы столбы великой борьбы, великой революционной эпопеи", – писал Герцен в период идейных поисков перспективных форм организации человеческого общежития. Он пришел к выводу, что таких форм можно выделить только две – монархию и республику. При этом речь идет не о формах правления, а именно о формах организации общежития, в которых действительно обеспечивается дело народа (республика), общее благо. Поэтому он проводил различение политической и социальной республики, считая подлинной республикой только социальную. Монархия в отличие от республики, требует священного и неприкосновенного авторитета, который несовместим со свободой людей и независимостью разума.

На общий ход дискуссий о социальных возможностях общины большое влияние оказали публицистические выступления Николая Гавриловича Чернышевского (1828– 1889), особенно две его статьи – "Критика философских предубеждений против общинного владения" (1858) и "Экономическая деятельность и законодательство" (1859).

В первой из них сделан вывод о том, что существование первобытной общины в условиях высокой ступени цивилизации, какая достигнута в текущем столетии, не помеха для ее вхождения в эту цивилизацию, потому что в общинном владении присутствует "высшая форма отношений человека к земле". Более того, общинное владение обеспечивает, писал Чернышевский в другой статье годом раньше, каждому земледельцу обладание землею и "гораздо лучше частной собственности упрочивает национальное благосостояние". Такое владение в состоянии наилучшим образом обеспечить успехи в сельском хозяйстве, поскольку общинная собственность "соединяет собственника, хозяина и работника в одном лице". Все это позволяет сделать вывод о возможности ускоренного социального развития при помощи общины.

В статье "Экономическая деятельность и законодательство" автор дает контрастирующее сопоставление внутриобщинной правовой ситуации и правительственного регламентирования с помощью законов. В общинном поземельном владении отсутствует "вмешательство всякой центральной и посторонней администрации". Здесь внутреннее регулирование, которое можно назвать разумным законодательством, дает бесспорность и независимость правам частного лица. Оно же благоприятствует развитию прямоты характера и качеств, нужных для гражданина. Оно поддерживается и охраняется силами самого общества. Таким образом, внутриобщинное регулирование самодостаточно, в нем гораздо больше разумности, нежели в правительственной регламентации, поскольку оно вырабатывалось поколениями на основе правового обычая или соглашения.

Право собственности на Западе почти исключительно предоставлено отдельному лицу и ограждено прочными и неукоснительно соблюдаемыми гарантиями. "Юридическая независимость и неприкосновенность отдельного лица повсюду освящена и законами, и обычаями". И тем не менее опора на законы и законность, как и всякое одностороннее стремление, имеет свои невыгоды. Это в равной мере относится к законному и обычно-правовому обеспечению "исключительных прав личности", права собственности в первую очередь. Эти невыгоды стали обнаруживать себя как только идеал "приблизился к осуществлению с забвением или сокрушением других, не менее важных условий человеческого счастья, которые казались несовместимыми с его безграничным применением к делу". Имеется в виду итоговый результат "безграничного соперничества" собственников в земледелии и промышленности; оно в конечном счете "отдало слабых на жертву сильным, труд на жертву капиталу".

Выход из такого положения один – в обеспечении союза и братства между людьми. Люди должны соединиться в общества, имеющие общий интерес, сообща пользоваться силами природы и средствами наук. В земледелии братство это должно выразиться в переходе земли в общинное пользование, а в промышленности – в переходе фабричных и заводских предприятий в общинное достояние компании всех работающих на этой фабрике или на этом заводе.

После первых шагов по осуществлению крестьянской реформы Чернышевский приходит к выводу о неспособности самодержавно-бюрократической организации к реформированию и начинает ориентироваться на крестьянскую революцию. В прокламациях к крестьянам, в обращении к русским конституционалистам у него представлен широкий комплекс предложений и рекомендаций относительно необходимых перемен в устройстве общества и государства: свободная от бюрократического гнета и опеки крестьянская община, местное представительное управление и самоуправление, самостоятельный и праведный суд, ограничение царского самовластия, управление на основе законов.

В отличие от Герцена Чернышевский – убежденный демократ. Он вступает по этому вопросу в спор с Чичериным, который утверждал, что "демократия похожа на абсолютизм в том отношении, что очень любит бюрократию и централизацию". Чернышевский возражал против этого и полагал, что демократия по своему характеру противоположна бюрократии. Например, администрация в условиях демократии должна находиться в подчинении у жителей того округа, делами которого она занимается, и это связано с тем, что каждое село и город, каждая область независимы в своих делах; подобно тому и каждый гражданин должен быть независимым в делах, касающихся его одного.

Авторитет Чернышевского в освободительном движении начала 60-х гг. был очень высокими, и правительство установило за ним секретный надзор. В 1862 г. вслед за приостановлением журнала "Современник" Чернышевского заточают в одиночную камеру Петропавловской крепости. Здесь он пишет роман "Что делать?", который своим идейным содержанием оказал большое влияние на несколько поколений революционно настроенной молодежи, пытавшейся на практике воплотить принципы разумного человеческого общежития. Особенно притягательным в романе был элемент аскетизма во имя общего дела, который оказался характерным для последующей революционной интеллигенции.

При отсутствии прямых улик Чернышевский был признан виновным "в принятии мер к ниспровержению существующего порядка управления", осужден на семь лет каторги и вечное поселение в Сибири. Его сочинения были запрещены в России до первой русской, революции.

Пришло время поговорить о русском социализме – политико-экономической концепции, выдвинутой русскими народниками и эсерами XIX-XX вв — Герценым, Михайловским, Лавровым, Чаяновым. Архетипическим ядром эсеровской концепции является философская теория Канта: «человек не средство, а цель». Из сего, почти буддистского коана или афоризма первых христиан родился «этический социализм». Вместо идеи топить людей и целые классы в крови предлагалось задуматься о социализме, как способе преображения человека и народа в «нечто большее, чем он сам».
Так и появилась на свет эсеровская концепция Новой крестьянской социалистической России. Через героический русский социализм и внимание к нуждам и болезням народов планировалось сделать планету братской, родной и подобной Солнцу.

Сей многообещающий полит-термин почему-то оказался в ново-скифском досье XXI века и никуда из него не желает уходить. Хотя изучение этого будоражащего словосочетания прибавляет нам загадок. Потому что «русский социализм» народников и эсеров ориентировался на социалистическое строительство в крестьянской России после победы революции.

Мечта о Революции жизни

Перед революцией 1917 года общины действительно противостояли, как нарождающемуся капитализму в деревне, так и остаткам царско-дворянской феодальной системы. Столетие социальных экспериментов в нашей стране снесло и субъект, и объект и метод «русского социализма». Значение крестьянских общин (если можно таковыми считать сохранившиеся колхозы) в российской общественной и хозяйственной жизни приближается к нулю. Т.е. с теоретической точки зрения народнический «русский социализм» не более чем красивая эмблема.
Однако «означающее», оторванное от «означаемого», самое по себе необыкновенным образом фасцинирует русского человека образца 10-х гг. XXI века. Гипотетические референдумы и соцопросы дают модели «русского социализма» 70% популярности среди выборщиков. Что эти выборщики хотят, и какое отношение к сему парадоксу имеет народническая и скифская социальная модель?
Можно предположить, что наш «коллективный разум» мечтает о «мобилизационном социализме», когда всё на Руси на короткое время становилось общим, когда солнечными зайцами между самыми далёкими людьми в годы нужды и отчаяния лучилось подлинное тепло и священный свет человеческой души, дружбы и братства. Того, чего российское общество напрочь лишено сегодня. Тайной Силы Русской Души.
Эпохи успеха именно эсеровской экономической модели артельного социализма (разработанные экономистом и социологом Туган-Барановским ), «чаяновских кооперативов» и «хозрасчётов» (НЭП, Косыгинские реформы, «Перестройка») русским людям не особенно памятны. Подлинные герои и Солнечные Русские проступают из «советской мобилизации». Павка Корчагин и положительные персонажи «Вечного зова» считаются олицетворением доблести, удали, чести, братолюбия, благородства и непобедимости. Они представляют собой «моральный императив», пассионарный образец. Это притом, что «Как закалялась сталь» лет 20 уже не показывали и (при этой власти) не покажут по российскому центральному телевидению.
Русский Социализм – это сегодня эстетический лозунг, а не политическая доктрина. Это эвфемизм скифского всадника в будёновке. Но для нашего дела – это скорее плюс, чем минус. Образы и грёзы у скифов первичны, а социальные и экономические модели являются их производными. Так воплощается подлинный субъектевизм Солнечного Русского.
Главное вернуть нашим людям тепло души и непередаваемого счастья – быть братьями и сёстрами в бесконечной священной стране! Стране – максимально наполненной жизненной энергией! Подлинный Русский Социализм!

И плывут бойцы куда-то,
Притаив штыки в тени.
И совсем свои ребята
Сразу — будто не они,
Сразу будто не похожи
На своих, на тех ребят:

Как-то все дружней и строже,
Как-то все тебе дороже
И родней, чем час назад.
(Александр Твардовский «Василий Тёркин. Переправа»)

Мужицкое царство

Но давайте подойдём к русско-социалистической тематике с иной стороны. Архетипы коллективного бессознательного, совпадающие (согласно Карлу Юнгу ) с народной душой, сохраняются в глубине этнического подсознания в течении столетий и даже передаются генетически. (Их так и называют — «генетические архетипы»).
Большинство населения Российской Федерации и стран Содружества живут в городах и мегаполисах, но ментально они по-прежнему остаются крестьянами, потому что тысячелетнее занятие сельским хозяйством вырвать из национальной идентичности не возможно ничем. Ни индустриализацией, ни раскулачиванием, ни опустошением русской деревни.
Люди мечтают о своей потерянной стране.

Как не любить нам эту землю?

Где мне дано весь век прожить,
И эту синь и эту зелень,
И тропку тайную во ржи!
Мне хорошо в твоих раздольях,
Моя любовь, моя земля.
Крестьянка русская в ладонях
Весною нянчила тебя…

(Левашов — Лазарев , песня из к/ф «Крестьяне»)

В 50-х и 60-х гг прошлого века в СССР произошёл реванш этих скрытых сил, короткий, плохо оформленный ответ клюевской Тайной Руси тискам большевистской модернизации. Политический ответ не был до конца сформулировал, он плёлся за хвостом марксистской идеологии. Но…
Но, он был.
На короткое время мы видели Русский Социализм, он выпрыгнул, как алмаз из шахты и освятил гранями-сердцами Евразию и весь мир. А потом опять погас, как уголёк в холодной печи.
В пятидесятых годах прошлого века к власти в России впервые пришли русские крестьяне. Будто нам всем приснилось настоящее Мужицкое Царство из народных сказок и былин о Разине и Пугачёве . Выходцы из деревни предстали образцовыми субъектами и «лекалами» для подражания, первыми среди советских людей. И их подспудные чаяния незамедлительно получили оформление в политике, экономике и культуре СССР, да и всего мира. Потому что именно они сделали СССР-Россию глобальной державой. Во главе Советского Союза на «золотой царский стол» сел курский мужик Никита Хрущёв . Главным и центровым литератором страны прогремел смоленский крестьянин Александр Твардовский. А вслед за ним изысканные и яркие крестьяне-писатели: Распутин, Шукшин, Белов, Абрамов , сказатель Шергин . Ну, а выше всех вознёсся гжатский парень с детской улыбкой Юрий Гагарин . Серьёзная красавица Валентина из деревни Большого Масленниково совершила первый и последний космический женский полёт в одиночку.
Сбылась вековая грёза народников и эсеров, мечтавших, что страной однажды будут управлять русские крестьяне. Сотни лет до этого — не русские и не крестьяне, а тут будто сказка поскакала по Руси галопом…
Мужицкое Царство во многом хаотично и бессознательно пыталось высказать «Русский социализм».
В первую очередь, пошли в разнос тюрьмы и остроги, ненавистные мужикам тысячи русских поколений. Миллионы узников возвратились домой.

Освободились евразийцы Пётр Савицкий и Лев Гумилёв, лидер партии левых эсеров Ирина Каховская.
Вернулись на Родину репрессированные народы.

Геоэкономика и геополитика Мужицкого Царства
Произошла вторая отмена крепостного права, невиданное дело — жителям села вернули паспорта и разрешили путешествовать по стране! Ничего подобного при сталинском режиме и представить было невозможно!
Дальше начался собственно социализм (потому что в при Ленине и Сталине у нас был конечно же государственный капитализм). Верховная власть возможно впервые за тысячелетия повернулась лицом к народу. Началось массовое бесплатное жилищное строительство. Всеобщее медицинское обслуживание и образование именно тогда подняли на небывалую высоту.
Страна разделилась на макрорегионы-совнархозы. Именно они получили реальную экономическую власть. Тем самым у национальных элит союзных и автономных республик был выбит главный рычаг и кошелёк для потенциального сепаратизма. Теперь нацреспублики отвечали за культурное и мемориальное наследие народов, т.е. занимались своим главным и необходимым делом. А в СССР возникла сложная ассиметричная организация по национально-региональному принципу.
Идеи народников-статистиков Колосовского, Александрова , антропогеографа Вениамина Семёнова-Тяньшаньского по замене в стране-вселенной неуклюжего отраслевого хозяйствования на региональное районирование подарили Советскому Союзу настоящий экономический всплеск. Выяснилось, что делать дела самим, не озираясь всё время на Москву, выгодно и привлекательно для инициативных и активных людей в советской промышленности.
Времена «хрущёвской оттепели» оказались последний попыткой не просто «внести жизнь» в наше село. По сути колхозников-целинников провозгласили «передовым авангардом» всей советской цивилизации. «Мужик в гору пошёл» и начал с удовольствием и по делу играть в стране главные роли. Сельское хозяйство на короткое время оказалось в центре «повестки дня» России- Евразии. Фильм «Иван Бровкин на целине» Лукинского о жизни тракторной бригады снискал невероятную популярность. Леонида Харитонова — исполнителя главной роли женщины России признали эталоном русского мужчины. Тысячи женщин мечтали иметь «от такого «Ивана» детей»!
Словно бы съёмочная группа попала в «точку нуменозности» коллективного бессознательного народа.

Бригады целинников — это совсем не колхозы в обыденном значении этого слова. Колхоз — это зона оккупации коммунистическим государством крестьянской общины. Целинники хозяйствовали артелью, хотя сами себя так не называли. Частное, «куркульское» отношение к труду не поощрялось, но и роль государства в управлении артелью была сведена к минимуму семилетнего плана. В артелях царствовала общественная и трудовая инициатива. В целинном энтузиазме мы узнаём и прозрения Кропоткина и экономические выкладки Кондратьева. Но знатоки назовут и точный идейный источник «артельного» или «ватажного» социализма. Это экономическая программа партии левых эсеров, разработанная членом её ЦК Сергеем Рыбиным-Луговым , возглавлявшим в 20-х гг. крупнейшую в России артель «Муравейник». И Кропоткин и Рыбин признавали артель исконным русским способом хозяйствования. Но расцвела она — при освоении Целины.

Хрущёв считал, что почин целинников даст стране людей нового характера. Активно-социалистических, волевых, свободных и открытых, как степь. По сути Целина планировалась, как полигон, специальная земля, рождающая не только хлеб, но и тип грядущего советского человека.
Официальной (хотя неформальной) идеологией СССР в пятидесятых-шестидесятых предстал не марксизм и не «культ чёрной земли» (как можно было бы от бывших «лапотников» ожидать), но Русский Космизм. Идея всеединства и покорения Вселенной, сформулированная Гагариным-Фёдоровым, Константином Циолковским, Владимиром Соловьёвым и Владимиром Вернадским взбудоражила и одухотворила советскую молодёжь. Ею бредили молодые авиаконструкторы и атомщики, писатели и геологи. Знамя Русского Космоса превратило СССР в наиболее привлекательную страну-модель для подражания народов всего мира. Первые советские космонавты сделали для этого больше, чем тысячи танков и самолётов. В шестидесятые равняться на Русских в мире стало страшно модно!
Во внешней политике Советский Союз взял на вооружение изначальную эсеровскую концепцию национально-освободительной борьбы народов мира за свободу жить на своей земле по своим законам. Это дало огромные плоды, когда треснули западные колониальные империи. Во всём мире на Русского смотрели, как на Освободителя и Избавителя от европейского и американского гнёта и рабства.
Преимущество США над СССР в ядерном вооружении казалось катастрофическим, американцы имели в десятки раз больше боеголовок и в случае реального конфликта готовились реально уничтожить нахрапистое Мужицкое Царство.
Генсек и ГлавМужик Никита Хрущёв начал внешнюю политику, больше похожую на игры в кости с чертями на кладбище. Через эксцентричные выходки и личные пиар-компании на территории противника (внутри США), через жесточайший взаимный шантаж «Карибского кризиса» наши вышли с прибылью. Русский мужик-хитрован по сути развёл и запугал геополитических врагов, имея на руках весьма слабые карты.
Мы далеки от идеализации «Оттепели» или лично Хрущёва. Но если судить объективно, то можно вычленить, что «народническая идея» впервые проросла через государственный (в данном случае большевистско-марксистский бетон). И принципы Русского понимания Социализма начали кристаллизоваться, словно удивительные цветы соли вокруг брошенного в волшебное озеро Эльтон банального гвоздя.

Эсеровский реванш

Никита Хрущёв своим полным отсутствием классического образования (а Ленин имел университетское, а Сталин — семинарское) воплотил в себе «чвенгуровскую мечту» платоновского персонажа Копенкина . Сей достойный красный рыцарь мечтал, чтобы с России, как со степи вынесло все зёрна пришлой романо-германской цивилизации, все её сорняки и пустоцветы. И чтобы Земля сама родила из себя самоя Новое и Иное, Родное. Своё.
Поэтический образ прекрасен, но не совсем верен. У Хрущёва и у «крестьянской сети», неожиданно воспарившей над Русью, будто невод, вынутый из тёмной реки, была идеология или крипто-идеология.

Семена «земли и воли», разбросанные партией социалистов-революционеров по «большакам», деревням и хуторам нашей Равнины, не могли не пустить корней и не дать урожая. 40 лет спустя после разгрома эсеровских партий.
К концу своего правления, Никита Хрущёв совершил административно-политическое решение, повергшее советскую бюрократию в шок, и ставшее, возможно, главной причиной его отставки. Мужицкий царь потребовал разделить коммунистическую партию на городскую и сельскую!
Что отсылает нас к 6 июля 1918 года — к лихим временам зари красной власти. Когда «рабочая» советская партия большевиков «съела» «крестьянскую» советскую партию левых эсеров. А Хрущёв предложил фактически крестьянскую партию восстановить!
Такие революционные решения не возникают от волюнтаризма или помешательства (что приписывали генсеку, свергнувшие Хрущёва его же собственные политические халдеи). Мы констатируем, что у Никиты Сергеевича и у «тайной крестьянской сети» имелся достаточно внятный план внутренних и внешних приоритетов, своеобразное видение будущего Русской Цивилизации. Данную систему евразийцы-народники и Новые Скифы именуют «Русским Социализмом», а корнями она уходит к народникам XIX века, к эсерам, скифам 1918 года, к «крестьянским поэтам» и левым евразийцам.
Мужик на кремлёвском троне с сочной фамилией «Хрущёв» имеет к нашей доктрине непосредственное отношение. Иное дело, что по своему мужицко-народническому темпераменту Никита Сергеевич скрывал и юлил и прятал собственные политические взгляды до последней возможности.
Есть свидетельства троцкистских взглядов и связей Хрущёва в эпоху крутой партийной борьбы 20-х гг. Но реального «троцкизма» (кроме яростных и часто неуклюжих методов «перманентной революции») в хрущёвской «крестьянско-космической» программе не было. Частично он продолжал госполитику, доставшуюся ему в наследство от драконовских режимов Ленина, Сталина и романовской династии: в Новочеркасском расстреле рабочих, в повышении налогов, в гонении на религию, мы никогда не разглядим ни Михайловского, ни Спиридонову.
Но человек родившийся в курской деревни Калиновка, не мог с молоком матери не усвоить понятные и приятные деревенскому люду лозунги партии социалистов-революционеров. Потому что, всё что делал Хрущёв во времена «оттепели» (все его личные, а не взятые в наследство от Сталина государственные «ноу-хау») так или иначе совпадает именно с эсеровским идеологическим багажом. И ничего удивительного тут нет. Народники десятилетиями «ходили в народ», в эсеровских партиях состояли миллионы людей, социал-революционные философы, статистики, социологи, экономисты и литераторы произвели фантастическую работу по формулированию собственно русских социалистических чаяний, грёз, заветов и наказов Крестьянской Руси. И какой ещё социализм мог понять и строить русский крестьянин, взявший наконец власть над бескрайней землёй!?
Но историк «скифства» Ярослав Леонтьев недавно принёс нам даже не подтверждение догадок, но информационную бомбу:
Юноша-свет-Никита начинал свою политическую карьеру в 1918 в юзовской (донецкой) дружине левых эсеров! Как Сергей Есенин … Когда партия «приказала долго жить» остался с большевиками. Но как только «большевистский огонь» выпаленный донельзя сталинской имперской политикой, ослаб… Пламень тайной крестьянской Руси, прятавшийся словно аленький сердечный цветок под шубами государственного торфяника, прозрел и вырвался наружу!

Махно на хрущёвской даче

Крестьянский народнический отчаянный сполох из-под-земли поразил мир и лучинами русских космических кораблей осветил небесную сферу до порога Венеры и Марса! И сгорел как Гагарин! От искры с ободов у крестьянина, собравшегося на Луну, запылала телега. Кони понесли и сожгли в стратосфере вековую мечту русского народа о Мужицком Вселенском Царстве. О Звенящем «сороком сороков» над планетой Русском Социализме.

Социолог Александр Прохоров указывает на схожесть политической судьбы Хрущёва и Павла I. Они хотели развивать общество, а общество «играть в активность» уже не хотело. Они пытались «фасцинировать» правящую элиту на подвиги, сопоставимые с первыми крестовыми походами, но партийная и дворянская аристократия не желала и не доверяла новым революциям. И Павел и Никита желали реально помочь (и многое сделали) для улучшения жизни простого народа. Но в решительный момент борьбы за власть народ их не поддержал.
Что есть трагедия пассионариев на троне, среди ленивых и лживых царедворцев, во главе народа, уставшего воевать и строить.
Ведь, как мы уже указывали Русский Социализм Изучаемый нами элемент существует лишь при очень высоком электрическом напряжении. При слабом — вы его никогда не увидите и не получите!
Хрущёв, способствовавший выводу советов из сталинского анабиоза, поощрявший самоорганизацию населения в дружины, стройотряды, бригады и ТОСы всё равно так и остался государем чиновников. Центровая бюрократия, до смерти ненавидевшая экономический почин совнархозов и целинников, вольные нравы «оттепели» прогнала своего вождя, будто царя Эдипа.

Наш крипто-эсер и крипто-скиф Никита Хрущёв, сброшенный «героями застоя» с мужицкой «Царь-Горы» доживал свой век на партийной даче. Говорят, что туда к нему ездил Владимир Высоцкий, и вместе они рассуждали о судьбах национального искусства. При Хрущёве все эти барды и поэты, как продолжатели дела акынов, ашугов, гусанов и слепых гусляров распелись соловьями. И якобы дед-Никита читал молодому барду стихи Нестора Махно. Он мог себе такое позволить. Генерал, живший посреди Сталинградской битвы на Мамаевом кургане. Выходец из левоэсеровской дружины бандитско-рабочей по сию пору Юзовки (Донецка). Рождённый на курской магнитной аномалии, в самой матке крестьянской Руси.

Проклинайте меня, проклинайте,
Если я вам хоть слово солгал,
Вспоминайте меня, вспоминайте,
Я за правду, за вас воевал…
За тебя угнетённое братство,
За униженный властью народ,
Ненавидел я чванство и барство,
Был со мной за одно пулемёт.
И тачанка, летящая пулей,
Шашки вверх, ошалелый «подвысь!»
Почему ж от меня отвернулись,
Те, кому я отдал свою жизнь?
В моей песне ни слова упрёка,
Я не смею народ упрекать,
Почему же мне так одиноко?
Не могу рассказать и понять.
(Нестор Махно)

Скончался Никита Сергеевич 11 сентября 1971 года в День Усекновения Главы Иоанна Предтечи. За 30 лет до сего срока в Орле в Медведевском лесу расстреляли лидера партии левых социалистов-революционеров Марусю Спиридонову. 11 сентября. Те, кто разбирается в знаках священной хронологии, поймут всё и сразу.
А в декабре 1971 года скончался поэт-символ последней русской крестьянской культурной революции — Александр Твардовский, затравленный лучшими брежневскими цепными писателями. А Василию Шукшину окончательно запретили снимать «Степана Разина». Сундук «духа народного» крепко захлопнулся.

Коммунизм, 1980

Главным флагом «хрущёвском мобилизации» всё же были ни космос, ни индустриальный рывок без ГУЛАГа и не Целина. Главным своим делом Царь-Мужик считал «построение коммунизма при жизни нынешнего поколения». Это был основной проект, вокруг него вертелся весь пафос красной пропаганды, на мечту, как на ось накручивали экономические «семилетки».
В исторической перспективе промышленно слаборазвитый и малонаселённый Восточный блок проигрывал индустриальной и демографической мощи Запада. Умные люди это поняли ещё в 60-е годы. Как лихая тройка рано или поздно устанет гнаться за добротным дилижансом, запряжённым двенадцатью лошадьми. Нужен был экстренный рывок. Требовалось создание технологий, способных революционным образом изменить мир. Потомки русских крестьян, новые Кулибины и Ломоносовы ещё в шестидесятые такие технологии изобрели. Термальные и летающие электростанции, производящие дармовую энергию, прообразы «наноботов», чертежи «Бурана», «оргоружие» Спартака Никанорова , планы лунных и подводных городов и ферм. Реализация этих проектов в корне изменила бы облик мира, вывела СССР в технологические лидеры и, о, да, позволила бы советскому народу прикоснуться к коммунистическому изобилию товаров и услуг. Собственно так и планировалось, что работать будут роботы, а люди-товарищи будут друг другу услуги оказывать. СССР собирался первым войти в эпоху постиндустриального общества. Но для запуска актуальных по сию пору проектов необходима экстренная мобилизация всего общества. Именно мобилизации требовали Хрущёв и молодые «космисты» из Академгородка, Дубны и Байконура.
Пришедшие на смену Никите вожди совершили настоящее цивилизационное предательство. Они пошли с Западом на Большую Сделку 1972 года. Советский Союз давал Европе нефть и газ, становился её «сырьевым придатком» и частью глобальной экономики. В обмен нашему обществу дали возможность долгожданного покоя в гонке Холодной войны, наступило странное перемирие, именуемое электробатареечным словом «разрядка». Гениальные русские коммунистические технологии засунули на полки, а Запад и США сконцентрировались и совершили свой капиталистический постиндустриальный рывок.
Дальнейший экономический крах СССР мы обсуждать не будем. Ведь эта статья о Русском Социализме.
Нас же предельно интересует каким представляли его реализацию во времена провозглашения «немедленного построения коммунизма»?

Страна Муравия

Однажды Берия спросил Никиту Хрущёва: «Каким ты видишь коммунизм?». Ответ Никиты Лаврентия Павловича рассмешил. Конечно, каким же мог видеть квинтэссенцию социализма курский «смерд»: «Мяса должно быть, много, молока, народ наш голодал, он ни в какой еде и одежде не должен нуждаться». Берия считал себя интеллектуалом, а «Хруща» — «кабаном» и «колхозаном». Горько он поплатился потом за презрительную недооценку.
А по хрущёвской оговорке, как по капли вина из кувшина, мы, по-структуралистски, можем судить о том, что вкладывали в загадочное слово «коммунизм» русские крестьяне, чем они наполняли эту политэкономическую категорию.

Мужики понимали социализм и коммунизм, как Рай, как Тридевятое сказочное царство, где «молочные реки и кисельные берега». Где хребты из мяса, а огурцы и кукуруза размером с дом (как в «Солнечном Городе» Николая Носова ). В этом Беловодье жить легко и сытно, там работают лишь чудо-звери или невидимые чудо-машины (настолько невидимые, что сами картошка с рыбой на стол укладываются). «Умные печи» выносят на Свет Божий готовые томлёные пироги и кулебяки.
Чтобы стоял, как в царском доме, всегда накрытый стол, всегда с семью различными кушаньями: хлеба, мяса, яблок и иных подобных вещей… В Царстве надо лишь не забывать благодарить незримых хозяев и оказывать чудо-зверям время от времени магические услуги. Да, и не есть по целому блюду, а откусывать по кусочку. И всё. Жить при коммунизме будет русский мужик, как у Христа за пазухой.
В поисках Тайного Праведного Царства крестьянин наш — с изначала Руси. Староверы-каменщики с Алтая, молокане и духоборы с известковых рек Армении, поморы из Студёного моря многое могли бы рассказать о путешествии за Птицей Удачи в Леденец, в Лукоморье, в Град Святого Духа, в Белую Индию.
Русские поддержали эсеров и большевиков, потому что комиссары, будто детям, пообещали народу показать сию Волшебную Страну.
По сути вся жизнь «нашего человека» построена на розыске священного царства. Мама и бабушка нам рассказали о нём в детстве. А герою поэмы Твардовского Никите Моргунку рассказал дедушка.

Ведёт дорога длинная Туда, где быть должна

Муравия старинная Муравская страна.
Земля в длину и в ширину кругом своя
Посеешь бубочку одну — и та твоя!
И никого не спрашивай, себя лишь уважай,
Косить пошёл — покашивай, поехал — поезжай!
И всем крестьяниким правилам Муравия верна!
Муравия-Муравия Хо-рошая страна!

И бродил тёзка Хрущёва, покуда стояла сила в ногах, ища в ускользающих просторах России народное крестьянское счастье. Наблюдая скрипучие телеги, увозящие кулаков с семьями на Соловки, бродя среди цыган и бывших попов, среди столбов и тракторов, свадеб и похорон, сторожей и яблоневых садов, потеряв доброго коня, напившись синем дымом, встретив то ли Сталина, то ли Наполеона верхом на коне, обдумав все русские думы, горестно возвращается Никита в колхоз…

Страны Муравской нету, мол. Как так? А просто так.
Была Муравская страна и нету таковой.
Пропала, заросла она травою-муравой.

Герои Твардовского не успокаиваются, продолжают пошуки. На войне, в аду, в смутных мыслях о родной сгоревшей деревне, продолжают искать Страну-Из-Которой-Течёт-Жизнь. Муравию — засеянную благодатной травой-муравой вечной весны.

Дар мёртвого богатыря

Грезится, стучится, ломится к нам из национальных снов Красный Чевенгур, Королевство Золотого Петушка, Китайская сторона Зелёной свежести.
В заиндевелой бесприютной земле среди самой страшной войны солдат Василий Тёркин получает в подарок от танкистов гармонь их погибшего командира. Усталые, измученные, осатаневшие и голодные русские люди, застрявшие в военной пробке неожиданно получают инъекцию стихии чистой жизни, будто безнадёжно больные цынгой вбирают в себя под небесной капельницей приход миллионов витаминов. Бесплатного счастья, сопоставимого с нисхождением на автоколонну потока Святого Духа.
Играет гармонь:

Только взял боец трехрядку,

Сразу видно — гармонист.
Для началу, для порядку
Кинул пальцы сверху вниз.

Позабытый деревенский
Вдруг завел, глаза закрыв,
Стороны родной смоленской
Грустный памятный мотив,

И от той гармошки старой,
Что осталась сиротой,
Как-то вдруг теплее стало
На дороге фронтовой.

От машин заиндевелых
Шел народ, как на огонь.
И кому какое дело,
Кто играет, чья гармонь…

И забыто — не забыто,
Да не время вспоминать,
Где и кто лежит убитый
И кому еще лежать.

И кому траву живому
На земле топтать потом,
До жены прийти, до дому, —
Где жена и где тот дом?

Плясуны на пару пара

С места кинулися вдруг.
Задышал морозным паром,
Разогрелся тесный круг.

— Веселей кружитесь, дамы!
На носки не наступать!

И бежит шофер тот самый,
Опасаясь опоздать.

Чей кормилец, чей поилец,
Где пришелся ко двору?
Крикнул так, что расступились:

— Дайте мне, а то помру!..

В пляске, словно в обрядовой игре, будто из бабкиного ларца достаётся потерянная в детстве страна. Василий Тёркин получил в дар от покойника волшебную гармонь. Инструмент обретается из Мира Мёртвых по всем канонам русского эпоса, ведь и в сказке «гусли-самогуды» сделаны из человеческих жил.
Гармонь Василия Тёркина — это Русский Социализм. Дар русских пращуров, благодарных богатырей, живущих в привольной пресветлой стране за полями, за лесами, за горами. Куда идти-не дойти, куда скакать-не доскакать…
Дар родных людей, отмучившихся за святое общерусское дело, переполненный сладкой кашей Горшочек-Вари. Словно медный котёл судьбы скифского царя Арианта он щедро кормит наших людей стихией чистейшей жизни. Гармонь, как Летучий Корабль несёт измученных советских солдат в Царствие Небесное. Вдыхает в них неодолимую Силу. Дарует «золотой ярлык» на победу в изначально проигранной войне.
«Волшебные технологии» коммунизма из той же серии. Они как Рог Изобилия С-Той-Стороны. Они будто радио для общения с ушедшими вдаль русскими поколениями…
Однажды пращуры (по предсказанию Николая Фёдорова ) воскреснут. Однажды они помогут Солнечному Русскому построить Царствие Божие на земле.
Ведь Русский Социализм никуда не делся — он кровная часть нашей идентичности, самости. Он вечен, пока на планете живут Русские. Русский Социализм — в каждом из нас! За него по-прежнему готовы проголосовать от 70 до 90 процентов отечественных выборщиков.

Это не коллективное помешательство и не блажь. Ведь русский крестьянин по своему характеру рационален, прижимист и чёток. Он понимает космизм, как конкретную вещь:
Если эта Земля-целина освоена, то надо полететь и распахать Новую Землю! Найти заветную планету Муравию!

И пошел, пошел работать,

Наступая и грозя,
Да как выдумает что-то,
Что и высказать нельзя.

Словно в праздник на вечерке
Половицы гнет в избе,
Прибаутки, поговорки
Сыплет под ноги себе.

Русский социализм…
По-моему — всё только начинается!
Пляшем, строим и летим!

Павел Зарифуллин

Основные положения теории "русского социализма" разработал Александр Иванович Герцен (1812-1870). Главным для Герцена был поиск форм и методов соединения абстрактных идей социализма с реальными общественными отношениями, способов воплощения в жизнь теоретических ("книжных") принципов социализма. Подавление буржуазией восстания парижского пролетариата в июне 1848 г. Герцен глубоко переживал как поражение социализма вообще: "Запад гниет", "мещанство торжествует". Вскоре (к 1849-1850 гг.) Герцен пришел к выводу, что страной, в которой есть возможность соединить социалистические идеи с исторической реальностью, является Россия, где сохранилось общинное землевладение.

В русском крестьянском мире, утверждал он, содержатся три начала, позволяющие осуществить экономический переворот, ведущий к социализму: 1) право каждого на землю, 2) общинное владение ею, 3) мирское управление. Эти общинные начала, воплощающие "элементы нашего бытового, непосредственного социализма", писал Герцен, препятствуют развитию сельского пролетариата и дают возможность миновать стадию капиталистического развития: "Человек будущего в России - мужик, точно так же, как во Франции работник".

В 50-е гг. Герцен основал в Лондоне Вольную русскую типографию, где печаталась газета "Колокол" (с 1857 г.), нелегально ввозившаяся в Россию.

По мнению Герцена, отмена крепостного права при сохранении общины даст возможность избежать печального опыта капиталистического развития Запада и прямо перейти к социализму. "Мы, - писал Герцен, - русским социализмом называем тот социализм, который идет от земли и крестьянского быта, от фактического надела и существующего передела полей, от общинного владения и общинного управления, - и идет вместе с работничьей артелью навстречу той экономической справедливости, к которой стремится социализм вообще и которую подтверждает наука".

Существовавшую в России общину Герцен считал основой, но отнюдь не готовой ячейкой будущего общественного устройства. Ее главный недостаток он видел в поглощении личности общиной.

Народы Европы, согласно теории Герцена, разработали два великих начала, доведя каждое из них до крайних, ущербных решений: "Англосаксонские народы освободили личность, отрицая общественное начало, обособляя человека. Русский народ сохранил общинное устройство, отрицая личность, поглощая человека".

Главная задача, по мнению Герцена, в том и состоит, чтобы соединить права личности с общинным устройством: "Сохранить общину и освободить личность, распространить сельское и волостное self - government * на города, на государство в целом, поддерживая при этом национальное единство, развить частные права и сохранить неделимость земли - вот основной вопрос русской революции - тот самый, что и вопрос о великом социальном освобождении, несовершенные решения которого так волнуют западные умы".

* Самоуправление.

Герцен уделял большое внимание способам осуществления социальной революции. В его произведениях немало суждений о неизбежности насильственного низвержения капитализма: "Сколько социализм ни ходит около своего вопроса, у него нет другого разрешения, кроме лома и ружья". Однако Герцен отнюдь не был сторонником обязательного насилия и принуждения: "Мы не верим, что народы не могут идти вперед иначе, как по колена в крови; мы преклоняемся с благоговением перед мучениками, но от всего сердца желаем, чтоб их не было".

В период подготовки крестьянской реформы в России в "Колоколе" выражались надежды на отмену крепостного права правительством на выгодных для крестьян условиях. Но в том же "Колоколе" говорилось, что если свобода крестьян будет куплена ценой пугачевщины - то и это не слишком дорогая плата. Самое бурное, необузданное развитие предпочтительнее сохранения порядков николаевского застоя.

Надежды Герцена на мирное решение крестьянского вопроса вызвали возражения Чернышевского и других революционных социалистов. Герцен отвечал им, что Русь надо звать не "к топору", а к метлам, чтобы вымести грязь и сор, скопившиеся в России.

"Призвавши к топору, - пояснял Герцен, - надобно овладеть движением, надобно иметь организацию, надобно иметь план, силы и готовность лечь костьми, не только схватившись за рукоятку, но схватив за лезвие, когда топор слишком расходится". В России нет такой партии; поэтому к топору он звать не будет, пока "останется хоть одна разумная надежда на развязку без топора".

В те же годы Герцен разрабатывал идею избрания и созыва всенародного бессословного "Великого Собора" - Учредительного собрания для отмены крепостничества, узаконения пропаганды социалистических идей, законной борьбы против самодержавия. "Каково бы ни было первое Учредительное собрание, первый парламент, - подчеркивал он, - мы получим свободу слова, обсуждения и законную почву под ногами". Начиная с Герцена идея Учредительного собрания стала органической частью социально-революционной и демократической идеологии России.

Разочарование результатами реформы 1861 г. усилило революционные настроения Герцена. Однако ему было ясно, что если с помощью революционного насилия можно упразднить самодержавие и остатки крепостничества, то построить социализм таким способом невозможно: "Насильем можно разрушать и расчищать место - не больше. Петрограндизмом* социальный переворот дальше каторжного равенства Гракха Бабёфа и коммунистической барщины Кабе не пойдет". В статье "К старому товарищу" (1869-1870 гг.) Герцен спорит с Бакуниным, продолжавшим принимать страсть разрушительную за страсть творческую"**. "Неужели цивилизация кнутом, освобождение гильотиной составляют вечную необходимость всякого шага вперед?"

* Петрограндизм - преобразование общества государственной властью насильственными методами, подобно Петру I (Великому).

** Герцен намекает на статью Бакунина (под псевдонимом Жюль Элизар) в "Немецком ежегоднике" за 1842 г., завершающуюся фразой: "Страсть к разрушению есть вместе с тем и творческая страсть!"

Государство, церковь, капитализм и собственность осуждены в научной среде так же, как богословие, метафизика и прочее, писал Герцен; однако вне академических стен они владеют множеством умов. "(Обойти вопрос понимания так же невозможно, как обойти вопрос о силе".

Из развалин буржуазного мира, разрушенного насилием, снова возникает какой-нибудь иной буржуазный мир. Попытка быстро, с ходу, без оглядки перейти от современного состояния к конечным результатам приведет к поражениям; революционная стратегия должна искать наиболее короткие, удобные и возможные пути к будущему. "Идя без оглядки вперед, можно затесаться, как Наполеон в Москву, - и погибнуть, отступая от нее".

Герцен обращал особое внимание на "международное соединение работников" (т.е. МТР, Интернационал) как на "первую сеть и первый всход будущего экономического устройства". Интернационал и другие соединения работников "должны становиться вольным парламентом четвертого состояния". "Серьезный характер их, - писал Герцен о конгрессах МТР, - поразил врагов. Сильное их покоя испугало фабрикантов и заводчиков".

В теории "русского социализма" Герцена проблемы государства, права, политики рассматривались как подчиненные главным - социальным и экономическим проблемам. Эпоху чисто политических революций Герцен относил к пройденным этапам истории; преобразования форм государств и конституционных хартий исчерпали себя. У Герцена немало суждений о том, что государство вообще не имеет собственного содержания - оно может служить как реакции, так и революции, тому - с чьей стороны сила. Комитет общественного спасения разрушал монархию, революционер Дантон был министром юстиции, самодержавный царь стал инициатором освобождения крестьян. "Этой государственной силой, - писал Герцен, - хотел воспользоваться Лассаль для введения социального устройства. Для чего же - думалось ему - ломать мельницу, когда ее жернова могут молоть и нашу муку?"

Взгляд на государство как на нечто второстепенное по отношению к экономике и культуре общества в рассуждениях Герцена направлен против идей Бакунина, считавшего первостепенной задачу разрушения государства. "Экономический переворот, - возражал Бакунину Герцен, - имеет необъятное преимущество перед всеми религиозными и политическими революциями". Государство, как и рабство, писал Герцен (ссылаясь на Гегеля), идет к свободе, к самоуничтожению; однако государство "нельзя сбросить с себя, как грязное рубище, до известного возраста". "Из того, что государство - форма преходящая, - подчеркивал Герцен, - не следует, что это форма уже прешедшая".

Будущее общество мыслилось Герценом как союз объединений (снизу вверх) самоуправляющихся общин: "Сельская община представляет у нас ячейку, которая содержит в зародыше государственное устройство, основанное на самозаконности, на мировом сходе, с избирательной администрацией и выборным судом. Ячейка эта не останется обособленною, она составляет клетчатку или ткань с сопредельными общинами, соединение их - волость - также управляет своими делами и на том же выборном начале".

Видным теоретиком и пропагандистом идей "русского социализма" был также Николай Гаврилович Чернышевский (1828-1889). Один из руководителей журнала "Современник" в 1856-1862 гг., Чернышевский, посвятил ряд статей систематическому изложению и популяризации идеи перехода к социализму через крестьянскую общину, с помощью которой, по его мнению, Россия сможет избежать "язвы пролетариатства".

В статье "Критика философских предубеждений против общинного владения" Чернышевский стремился доказать на основе гегелевского закона отрицания отрицания необходимость сохранения общины и ее развития в более высокую организацию (по триаде: первобытная общинность - частнособственнический строй - коллективистское или коммунистическое общество). Для развитых стран, "потерявших всякое сознание о прежнем общинном быте и только теперь начинающих возвращаться к идее товарищества трудящихся в производстве", Чернышевский в статье "Капитал и труд" излагал план организации производственных товариществ при помощи ссуды от правительства, назначающего на один год новому товариществу опытного директора. Организация производственно-земледельческих товариществ была очень похожа на фаланги Фурье, а план их создания излагался близко к идеям Луи Блана.

Герцен называл Чернышевского одним из выдающихся представителей теории не русского, а "чисто западного социализма". Чернышевский действительно часто ссылался на идеи Фурье, Леру, Прудона, Луи Блана и других западноевропейских социалистов. Однако стержнем теории Чернышевского была разработанная Герценом идея общинного социализма в России. В свою очередь, мысли Герцена о переходе Запада (где община не сохранилась) к социализму через "работническую артель" по существу совпадали с идеями западноевропейских социалистов и Чернышевского. Споры Герцена и Чернышевского по отдельным проблемам не выходили за пределы разногласий в рамках одного направления, а общая цель была ясно сформулирована Герценом: "Великая задача, разрешение которой ложится на Россию, заключается в развитии народных элементов путем органического освоения науки об обществе, выработанной Западом".

Чернышевский наряду с Герценом заслуженно считается основоположником теории "русского социализма".

Герцен при всей самобытности и глубине его мышления, большом литературном таланте не был склонен к методическому, популярному и системному изложению своих социально-политических идей. Его работы не всегда завершены, нередко содержат не выводы, а раздумья, наброски планов, полемические намеки, отдельные мысли, порой противоречивые. По воспоминаниям современников во время их встречи в Лондоне (1859 г.) Чернышевский даже сетовал на то, будто Герцен не выставил определенную политическую программу - конституционную, или республиканскую, или социалистическую. К тому же "Колокол" и другие издания Вольной русской типографии распространялись в России нелегально; далеко не все и во всем объеме могли ознакомиться со статьями, излагающими теорию "русского социализма". Эта теория стала достоянием всей читающей России через "Современник".

В статьях Чернышевского идеи развития общинного землевладения в общественное производство, а затем и потребление получили обстоятельное, популярное и подробно аргументированное изложение в манере и форме, соответствующих общественно-политическому сознанию разночинной интеллигенции. Широкая эрудиция, поразительная работоспособность и талант публициста, наряду с острой социально-политической направленностью его журнала, принесли Чернышевскому славу властителя дум радикально мыслящей молодежи своего времени. Немалую роль в этом сыграл революционный тон "Современника", занимающего крайне левую критическую позицию в публицистике периода подготовки и проведения крестьянской реформы.

Чернышевский считал наиболее желательным изменение гражданских учреждений нации посредством реформ, поскольку "исторические события", подобные тем, которые в XVII в. произошли в Англии, а позже во Франции, слишком дорого обходятся государству. Однако для современной ему России путь реформ Чернышевский считал невозможным. Самодержавие с его бюрократическим аппаратом и пристрастием к дворянству он, используя терминологию Н. А. Добролюбова, определял как "самодурство", "азиатство", "дурное управление", когда-то породившее крепостничество, а теперь пытающееся изменить его форму, сохранив сущность.

В публицистических статьях, в очерках по истории Франции, в рецензиях на различные произведения Чернышевский и Добролюбов вели антиправительственную революционную пропаганду, используя эзопов язык, параболы, намеки и исторические параллели. "Если бы мы писали по-французски или по-немецки, - пояснял Чернышевский читателям, - мы, вероятно, писали бы лучше". Революция обозначалась в журнале как "деятельность широкая самобытная", "важные исторические события, выходящие за пределы обыкновенного порядка, которым производятся реформы" и т.п.

Об устройстве власти, которая заменит свергнутое самодержавие, бегло говорилось в приписываемой Чернышевскому прокламации "Барским крестьянам от их доброжелателей поклон" (1861 г.). В этой прокламации одобрялись страны, в которых народный староста (по-иностранному - президент) выбирается на срок, а также царства, где царь (как у англичан и французов) ничего не смеет сделать без народа и во всем народу оказывает послушание.

В "Современнике" Чернышевский доказывал, что политические формы важны "только по своему отношению к экономической стороне дела, как средство помочь экономическим реформам или задержать их". В то же время он отмечал, что "никакая важная новость не может утвердиться в обществе без предварительной теории и без содействия общественной власти: нужно же объяснить потребности времени, признать законность нового и дать ему юридическое ограждение". Предполагалось, очевидно, существование ответственной перед народом власти, обеспечивающей переход к социализму и коммунизму.

Необходимость государства, по мнению Чернышевского, порождена конфликтами, обусловленными несоответствием между уровнем производства и потребностями людей. В результате роста производства и перехода к распределению по потребностям (принцип Луи Блана) исчезнут конфликты между людьми, а тем самым и надобность в государстве. После длительного переходного периода (не менее 25-30 лет) будущее общество сложится в федерацию основанных на самоуправлении союзов земледельческих общин, промышленно-земледельческих объединений, фабрик и заводов, перешедших в собственность работников. В статье "Экономическая деятельность и законодательство" Чернышевский, порицая теорию буржуазного либерализма, доказывал, что невмешательство государства в экономическую деятельность обеспечивается только заменой частнособственнического строя общинным владением, которое "совершенно чуждо и противно бюрократическому устройству".

В "Современнике" критиковались западноевропейские либеральные теории и развивающийся конституционализм. "Все конституционные приятности, - писал Чернышевский, - имеют очень мало цены для человека, не имеющего ни физических средств, ни умственного развития для этих десертов политического рода". Ссылаясь на экономическую зависимость трудящихся, Чернышевский утверждал, что права и свободы, провозглашенные в странах Запада, вообще являются обманом: "Право, понимаемое экономистами в абстрактном смысле, было не более как призраком, способным только держать народ в мучении вечно обманываемой надежды".

Негативное отношение теоретиков "русского социализма" к формальному равенству, к парламентаризму впоследствии немало способствовало принципиально отрицательному отношению народников (до 1879 г.) к политической борьбе, к конституционным правам и свободам.

После отмены крепостного права наступил спад в распространении и развитии идей "русского социализма". О десятилетии 1863- 1873 гг. Лавров (см. далее) писал, что это было "время глухое, томительное и безжизненное".

В 1873 г. началось и в следующем году приняло массовый размах "хождение в народ" сотен и тысяч пропагандистов, звавших крестьян к низвержению царя, чиновников и урядников, к общинному устройству и управлению. В эмиграции увеличилось издание русской литературы социально-революционного направления. К 1876 году сложилась народническая организация "Земля и Воля". Идейной основой народничества была теория "русского социализма". В процессе осуществления этой теории внутри народничества определились разные направления, имеющие своих идеологов.

Признанным идеологом народничества являлся и теоретик анархизма М. А. Бакунин (см. § 3). Он полагал, что Россия и вообще славянские страны могут стать очагом всенародной и всеплеменной, интернациональной социальной революции. Славяне, в противоположность немцам, не питали страсти к государственному порядку и к государственной дисциплине. В России государство открыто противостоит народу: "Народ наш глубоко и страстно ненавидит государство, ненавидит всех представителей его, в каком бы виде они перед ним ни являлись".

Бакунин отмечал, что в русском народе существуют "необходимые условия социальной революции. Он может похвастаться чрезмерною нищетою, а также и рабством примерным. Страданиям его нет числа, и переносит он их не терпеливо, а с глубоким и страстным отчаянием, выразившимся уже два раза исторически, двумя страшными взрывами: бунтом Стеньки Разина и Пугачевским бунтом, и не перестающим поныне проявляться в беспрерывном ряде частных крестьянских бунтов".

Исходя из основных положений теории "русского социализма", Бакунин считал, что в основании русского народного идеала лежат три главные черты: во-первых, принадлежность земли народу; во-вторых, право на пользование ею не лицом, а целой общиной, миром; в-третьих (не менее важно, чем две предыдущие черты), "общинное самоуправление и вследствие того решительно враждебное отношение общины к государству".

Вместе с тем, предупреждал Бакунин, русскому народному идеалу присущи и затемняющие черты, замедляющие его осуществление: 1) патриархальность, 2) поглощение лица миром, 3) вера в царя. В виде четвертой черты можно прибавить христианскую веру, писал Бакунин, но в России этот вопрос не так важен, как в Западной Европе. Поэтому социальные революционеры не должны ставить религиозный вопрос на первый план пропаганды, поскольку религиозность в народе можно убить только социальной революцией. Ее подготовка и организация - главная задача друзей народа, образованной молодежи, зовущей народ к отчаянному бунту. "Надо поднять вдруг все деревни". Эта задача, замечал Бакунин, не проста.

Всеобщему народному восстанию в России препятствуют замкнутость общин, уединение и разъединение крестьянских местных миров, писал Бакунин. Нужно, соблюдая самую педантичную осторожность, связать между собой лучших крестьян всех деревень, волостей, по возможности - областей, провести такую же живую связь между фабричными работниками и крестьянами. Бакунину принадлежит идея всенародной газеты для пропаганды революционных идей и организации революционеров.

Призывая образованную молодежь к пропаганде, подготовке и организации всенародного бунта, Бакунин подчеркивал необходимость действий по четко обдуманному плану, на началах самой строгой дисциплины и конспирации. При этом организация социальных революционеров должна быть скрытой не только от правительства, но и от народа, поскольку свободная организация общин должна сложиться как результат естественного развития общественной жизни, а не под каким-либо внешним давлением. Бакунин резко порицал доктринеров, стремившихся навязать народу политические и социальные схемы, формулы и теории, выработанные помимо народной жизни. С этим связаны его грубые выпады против Лаврова, ставившего на первый план задачу научной пропаганды и предполагавшего создание революционного правительства для организации социализма.

Последователи Бакунина в народническом движении назывались "бунтари". Они начали хождение в народ, стремясь прояснить сознание народа и побудить его к стихийному бунту. Неудача этих попыток привела к тому, что бакунистов-бунтарей потеснили (но не вытеснили) "пропагандисты", или "лавристы", ставившие задачей не подталкивание народа к революции, а систематическую революционную пропаганду, просветительство, подготовку в деревне сознательных борцов за социальную революцию.

Петр Лаврович Лавров (1823-1900) с 1873 г. в эмиграции издавал журнал "Вперед!". Им написан ряд работ, пропагандировавших теорию "русского социализма". Лавров высоко ценил науку и стремился обосновать теорию социализма новейшими достижениями политэкономии, социологии и естественных наук. "Лишь успехи биологии и психологии, - утверждал Лавров, - подготовили в нашем веке правильную постановку вопросов научного социализма". Теорию Маркса он оценивал как "великую теорию фатального экономического процесса", особенно за критику западноевропейского капитализма, отвечающую стремлениям русских социалистов миновать в России эту стадию развития.

Известным вкладом в теорию "русского социализма" была выведенная Лавровым "формула прогресса": "Развитие личности в физическом, умственном и нравственном отношении; воплощение в общественных формах истины, и справедливости".

Социализм в России, писал Лавров, подготовлен ее экономическим строем (общинное землепользование) и будет достигнут в результате повсеместной народной революции, которая создаст "народную федерацию русских революционных общин и артелей".

В отличие от Бакунина Лавров считал государство злом, которое нельзя уничтожить сразу, а можно только довести "до минимума несравненно меньшего, чем те минимумы, которые представляла предшествующая история". Государство будет сведено к "минимальному минимуму" по мере нравственного воспитания общества, утверждения солидарности (чем меньше в обществе солидарности, тем могущественнее государственный элемент).

Главные положения ("боевой крик") рабочего социализма Лавров определял следующим образом: "Прекращение эксплуатации человека человеком.

Прекращение управления человека человеком.

В последней формуле, конечно, слово "управление" должно быть понято не в смысле добровольного подчинения одной личности в данном случае руководству другой, - пояснял Лавров, - но в смысле принудительной власти одной личности над другою".

Полемизируя с "якобинской теорией" Ткачева (см. далее), Лавров писал, что "всякая диктатура портит самых лучших людей... Диктатуру вырывает из рук диктаторов лишь новая революция". И все же для построения социализма, по Лаврову, необходима государственная власть как форма руководства коллективной деятельностью и применения насилия к внутренним врагам нового строя.

Существенные разногласия Лаврова и Бакунина сводились к тому, что если первый считал государство только средством для достижения социальных целей, то второй замечал склонность государства становиться самоцелью; возражения Бакунина, как отмечено, вызывало также намерение Лаврова строить новое общество по разработанному научному плану, предпослав народной революции неопределенно-продолжительный период пропаганды.

Теоретиком народничества был также Петр Никитич Ткачев (1844-1885). С 1875 г. он издавал (в Женеве) журнал "Набат" с эпиграфом: "Теперь, или очень нескоро, быть может - никогда!"

В отличие от других народников Ткачев утверждал, что в России уже нарождаются формы буржуазной жизни, разрушающие "принцип общины". Сегодня государство - фикция, не имеющая корней в народной жизни, писал Ткачев, но завтра оно станет конституционным и получит могучую поддержку объединенной буржуазии. Поэтому нельзя терять время на пропаганду и подготовку революции, как предлагают "пропагандисты" (сторонники Лаврова). "Такие минуты не часты в истории, - писал Ткачев о состоянии России. - Пропустить их - значит добровольно отсрочить возможность социальной революции надолго, - быть может, навсегда". "Революционер не подготовляет, а "делает" революцию". Вместе с тем Ткачев считал бесполезным звать народ к бунту, особенно во имя коммунизма, который чужд идеалам русского крестьянства. Вопреки мнению "бунтарей" (сторонников Бакунина) анархия - идеал далекого будущего; она невозможна без предварительного установления абсолютного равенства людей и воспитания их в духе всеобщего братства. Сейчас анархия - нелепая и вредная утопия.

Задача революционеров, по мнению Ткачева, в том, чтобы ускорить процесс общественного развития; "ускориться же он может лишь тогда, когда передовое меньшинство получит возможность подчинить своему влиянию остальное большинство, т.е. когда оно захватит в свои руки государственную власть".

Партия умственно и нравственно развитых людей, т.е. меньшинство, должна получить материальную силу путем насильственного переворота, утверждал Ткачев. "Ближайшая цель революции должна заключаться в захвате политической власти, в создании революционного государства. Но захват власти, являясь необходимым условием революции, не есть еще революция. Это только ее прелюдия. Революция осуществляется революционным государством".

Необходимость революционного государства, руководимого партией меньшинства, Ткачев объяснял тем, что коммунизм не является народным идеалом крестьянства в России. Исторически сложившийся строй крестьянской общины создает лишь предпосылки коммунизма, но путь к коммунизму неизвестен и чужд народному идеалу. Этот путь знает только партия меньшинства, которая при помощи государства должна исправить отсталые представления крестьянства о народном идеале и повести его по дороге к коммунизму. "Народ не в состоянии построить на развалинах старого мира такой новый мир, который был бы способен прогрессировать, развиваться в направлении коммунистического идеала, - писал Ткачев, - поэтому при построении этого нового мира он не может и не должен играть никакой выдающейся, первенствующей роли. Эта роль и это значение принадлежат исключительно революционному меньшинству".

Ткачев оспаривал распространенное среди народников мнение о развращающем влиянии власти на государственных деятелей: Робеспьер, Дантон, Кромвель, Вашингтон, обладая властью, не стали от этого хуже; что касается наполеонов и цезарей, то они были испорчены задолго до их прихода к власти. Достаточной гарантией служения благу народа, по мнению Ткачева, станут коммунистические убеждения членов правящей партии.

При помощи революционного государства правящая партия будет подавлять свергнутые классы, перевоспитывать консервативное большинство в коммунистическом духе и проводить реформы в области экономических, политических, юридических отношений ("революция сверху"). В числе этих реформ Ткачев называл постепенное преобразование общин в коммуны, обобществление орудий производства, устранение посредничества при обмене, устранение неравенства, уничтожение семьи (основанной на неравенстве), развитие общинного самоуправления, ослабление и упразднение центральных функций государственной власти.

Организованная в 1876 г. социально-революционная партия "Земля и Воля" принципиально отрицала борьбу за политические права и свободы, за конституцию. Народник Степняк-Кравчинский писал (в 1878 г.), что социалисты-революционеры могут ускорить падение правительства, однако не смогут воспользоваться конституционной свободой, так как политическая свобода усилит буржуазию (владельцев капитала) и даст ей возможность сплотиться в сильную партию против социалистов. Надежда остается только на социально-экономическую революцию. Кроме того, среди социалистов-революционеров времен партии "Земля и Воля" было распространено отрицательное отношение к формальному праву как к буржуазному обману. Широкую известность получило рассуждение Чернышевского. "Ни мне, ни вам, читатель, - писал он, обращаясь к читателям "Современника", - не запрещено обедать на золотом сервизе; к сожалению, ни у вас, ни у меня нет и, вероятно, никогда не будет средства для удовлетворения этой изящной идеи; поэтому я откровенно говорю, что нимало не дорожу своим правом иметь золотой сервиз и готов продать это право за один рубль серебром или даже дешевле. Точно таковы для народа все те права, о которых хлопочут либералы".

Организованное и неустанное преследование правительством социалистов, ссылки, высылки, судебные процессы по делам "о революционной пропаганде в империи" вынудили народников поставить вопрос о необходимости завоевания сначала политических свобод, дающих возможность вести социалистическую пропаганду. В 1879 г. "Земля и Воля" раскололась на две партии: "Народная Воля" (признавала необходимость политической борьбы) и "Черный передел" (оставалась на прежних позициях). Один из деятелей "Народной Воли" Кибальчич в связи с этим писал о трех категориях социалистов: одни держатся якобинских тенденций, стремятся захватить государственную власть и декретировать политический и экономический переворот ("Набат" Ткачева); другие ("Черный передел") отрицают значение политических форм и все сводят к экономической сфере; третьи ("Народная Воля") дают синтез того и другого, исходя из связи и взаимодействия экономики и политики, стоят за политическую революцию на основе назревшего экономического переворота, за единство действий народа и социально-революционной партии.

Теория "русского социализма" и народничество имели общеевропейскую известность. Ряд народников состоял в Женевской секции I Интернационала (преимущественно "лавристы") и поддерживал борьбу Маркса против Бакунина и бакунистов. Неприязненные отношения между Герценом и Марксом, а затем соперничество Маркса и Бакунина за преобладание в I Интернационале наложили отпечаток на ряд суждений Маркса о народничестве как о стремлении "одним махом перескочить в анархистско-коммунистически-атеистический рай". Однако основательное решение теорией "русского социализма" поставленного еще Фурье вопроса о возможности перехода от низших стадий общественного развития к высшим, минуя капитализм, потребовало обоснованного анализа и оценки этой теории. В ряде опубликованных работ Маркс и Энгельс (в предисловии к русскому изданию 1882 г. "Манифеста коммунистической партии", в ответе Энгельса на полемичную статью Ткачева в 1875 г. и др.) писали, что русское общинное землевладение может стать исходной точкой коммунистического развития при условии победы в Западной Европе пролетарской революции, которая доставит русскому крестьянству материальные средства и другие условия, необходимые для такого развития.

Народнические идеи лежали в основе программы партии социалистов-революционеров ("эсеры", 1901-1923 гг.). Партия ставила задачу свержения царского правительства и одним из главных средств борьбы с ним считала вооруженное восстание и террористические действия, т.е. убийства и покушения на жизнь ответственных представителей этого правительства.

Программными требованиями партии социалистов-революционеров были установление демократической республики, широкой автономии для отдельных областей страны, федеративное устройство государства, право национальностей на свободу развития и культурную автономию. Программа предусматривала всеобщее избирательное право, выборность должностных лиц на известный срок и право их "сменения" народом, полное гражданское равноправие, отделение церкви от государства, всеобщее равное и обязательное образование за государственный счет, замену постоянной армии народной милицией. Для осуществления этой программы партия требовала созыва Учредительного собрания, которое от имени народа должно установить новый государственный строй.

В общественно-экономической области социалисты-революционеры были сторонниками социализации земли, т.е. передачи ее в распоряжение демократически организованных местных общин и обработки земли личным трудом на началах уравнительного землепользования. В рабочем вопросе партия требовала сокращения рабочего дня (не более 8 часов), введения государственного страхования рабочих, свободы профессиональных объединений, законодательной охраны труда и др.

Признавая непримиримую противоположность классовых интересов буржуазии и трудящихся масс, партия ставила конечной целью уничтожение частной собственности на силы природы и на средства производства, ликвидацию разделения общества на классы и установление планомерного труда всех на всеобщую пользу.

Партия социалистов-революционеров вела пропагандистскую работу в деревне и в городе, настойчиво подчеркивая, что трудящееся население является единым рабочим классом, залог освобож-.дения которого - осознание этого единства; партия принципиально отвергала противопоставление пролетариата и крестьянства.

Девизом партии социалистов-революционеров были слова: "В борьбе обретешь ты право свое!"*

* См.: Антология мировой политической мысли. В пяти томах. Т. V. Политические документы. М., 1997. С. 191-195.

В 1917 г. социалисты-революционеры активно содействовали созданию и развитию Советов. Расколы в партии эсеров, закрытие большевиками в январе 1918 г. Учредительного собрания, в котором эсеры имели большинство, а затем исключение их из Советов и массовые репрессии после событий июля 1918 г. привели к ликвидации партии социалистов-революционеров.

3 марта 1847 года студент Киевского университета О. Петров донёс властям о тайном обществе, которое он выявил во время одной из дискуссий, которые проводили «братья». В марте - апреле братство было разгромлено жандармами и большинство членов заключено в тюрьму или сослано. Шевченко отдан был в солдаты, Костомаров сослан в Саратов .

Возвратиться к литературной, научной и преподавательской деятельности они смогли только в 1850-х годах.

49.Русской социализм «А.И. Герцена»

На рубеже 40-50-х годов XIX в. формируется теория "русского социализма", основоположником которой был А. И. Герцен. Основные свои идеи он изложил в работах, написанных в 1849-1853 гг: "Русский народ и социализм", "Старый мир и Россия", "Россия", "О развитии революционных идей в России" и в др.

Рубеж 40-50-х годов явился переломным в общественных взглядах Герцена. Поражение революций 1848-1849 гг. в Западной. Европе произвело глубокое впечатление на Герцена, породило у него неверие в европейский социализм, разочарование в нем. Герцен мучительно искал выход из идейного тупика. Сопоставляя судьбы России и Запада, он пришел к выводу, что в будущем социализм должен утвердиться в России, и основной "ячейкой" его станет крестьянская поземельная община. Крестьянское общинное землевладение, крестьянская идея права на землю и мирское самоуправление явятся, по Герцену, основой построения социалистического общества. Так возник "русский" (общинный) социализм Герцена.

Суть этой теории, по Герцену, составляет соединение западной науки и "русского быта", надежда на исторические особенности молодой русской нации, а также на социалистические элементы сельской общины и рабочей артели.

"Русский социализм" исходил из идеи "самобытного" пути развития России, которая, минуя капитализм, придет через крестьянскую общину к социализму. Объективными условиями возникновения идеи русского социализма в России явились слабое развитие капитализма, отсутствие пролетариата и наличие сельской поземельной общины. Имело значение и стремление Герцена избежать "язв капитализма", которые он видел в странах Западной Европы.

В русском крестьянском мире, утверждал он, содержатся три начала, позволяющие осуществить экономический переворот, ведущий к социализму: 1) право каждого на землю, 2) общинное владение ею, 3) мирское управление. Эти общинные начала, воплощающие "элементы нашего бытового, непосредственного социализма", писал Герцен, препятствуют развитию сельского пролетариата и дают возможность миновать стадию капиталистического развития: "Человек будущего в России - мужик, точно так же, как во Франции работник".

В 50-е гг. Герцен основал в Лондоне Вольную русскую типографию, где печаталась газета "Колокол" (с 1857 г.), нелегально ввозившаяся в Россию.

По мнению Герцена, отмена крепостного права при сохранении общины даст возможность избежать печального опыта капиталистического развития Запада и прямо перейти к социализму. "Мы, - писал Герцен, - русским социализмом называем тот социализм, который идет от земли и крестьянского быта, от фактического надела и существующего передела полей, от общинного владения и общинного управления, - и идет вместе с работничьей артелью навстречу той экономической справедливости, к которой стремится социализм вообще и которую подтверждает наука".

Существовавшую в России общину Герцен считал основой, но отнюдь не готовой ячейкой будущего общественного устройства. Ее главный недостаток он видел в поглощении личности общиной.

Народы Европы, согласно теории Герцена, разработали два великих начала, доведя каждое из них до крайних, ущербных решений: "Англосаксонские народы освободили личность, отрицая общественное начало, обособляя человека. Русский народ сохранил общинное устройство, отрицая личность, поглощая человека".

Главная задача, по мнению Герцена, в том и состоит, чтобы соединить права личности с общинным устройством:"Сохранить общину и освободить личность, распространить сельское и волостное самоуправление на города, на государство в целом, поддерживая при этом национальное единство, развить частные права и сохранить неделимость земли - вот основной вопрос революции", - писал Герцен.

Эти положения Герцена впоследствии будут восприняты народниками. По существу, "русский социализм" - лишь мечтания о социализме, ибо осуществление его предначертаний привело бы на практике не к социализму, а к наиболее последовательному решению задач буржуазно-демократического преобразования России - в этом и заключалось реальное значение "русского социализма". Он был ориентирован на крестьянство как свою социальную базу, поэтому получил также название "крестьянского социализма". Его главные цели состояли в освобождении крестьян с землей без всякого выкупа, ликвидации помещичьей власти и помещичьего землевладения, введении крестьянского общинного самоуправления, независимого от местных властей, демократизации страны. Вместе с тем "русский социализм" боролся как бы "на два фронта": не только против устаревших феодально-крепостнических порядков, но и против капитализма, противопоставляя ему специфически русский "социалистический" путь развития.

50.Позиция М.П. Драгоманова с «национального вопроса»

По его мнению, украинский вопрос всегда был заложником русско-польских отношений. Исторически зажатая между Польшей и Россией, именно этим государствам Украина «обязана» утратой суверенитета. Гонимая судьбой, она сначала находилась под гнетом Польши, а затем, надеясь найти в России поддержку своей освободительной борьбе, заплатила за это ошибочное мнение попаданием под гнет русского царя. И в дальнейшем Украина стала разменной монетой в противоборстве Польши и России. Даже после того, как сама Польша была повержена и вошла в состав Российской империи, ни в русском, ни в польском общественном мнении не признавалось равенство украинцев другим славянским народам. Казалось бы. очевидная идея о союзе польского, русского и украинского революционных движений в борьбе с царизмом не могла реализоваться. Виной тому - великодержавные устремления польских и русских революционеров.

Русское социалистическое движение, по мнению М.П. Драгоманова, «болело» великодержавностью, как и все русское общество в целом.

М.П. Драгоманов утверждал, что русские социалисты всегда считали национальный вопрос вторичным по отношению к социальному. В конечном итоге это трансформировалось в идею централизма, т.е. подчинения всех революционных организаций великорусским. и возможности реализации социалистической идеи только в рамках великорусского государства.

Работы М.П. Драгоманова вызвали волну возмущения у русских социалистов и породили острую дискуссию. Статьи В.Н. Черкезова, П.Н. Ткачева полны упреков и обвинений в том, что М.П. Драгоманов вносит вражду в революционное движение и подменяет борьбу за социальные интересы националистическими лозунгами.

Программа М.П. Драгоманова предполагала превращение России в федеративное государство с широкой автономией народов, его населявших. Принципы построения федерации по Драгоманову близки с идеями М.А. Бакунина, «общинный федерализм» которого не исключал учета национального расселения.

По своим социально-политическим взглядам Драгоманов был ярким представителем украинской интеллигенции 1870-х гг. В области национального вопроса он соединял федералистические стремления революционно настроенных представителей тогдашней украинской интеллигенции с неопределенным индивидуалистическим космополитизмом демократического направления. Порвав на этой почве с Киевской украинской громадой и выступив против централистических тенденций тогдашнего народничества, Драгоманов в конце концов стал за границей выразителем либерально-конституционных тенденций, органом которых была газета «Вольное слово», которую Драгоманов редактировал.

Этот орган русских конституционалистов, издававшийся в действительности на средства, находившейся в связи с третьим отделением «Священной дружины», не нашёл почвы и вскоре прекратился. Несмотря на свое только годичное существование, газета Драгоманова оказала влияние на последующее развитие либерально-конституционной мысли.

Драгоманов являлся сторонником образования федеративного государства, которое на основе административного децентрализма, культурно-наци­ональной автономии, широких интегративных связей решило бы национальный вопрос демократическим путём. Образцом для его образования он видел тогдашнее устройство Швейцарии, США, Англии. Был сторонником признания главенства общечеловеческих культурных ценностей над национальными особенностями. Вместе с тем Драгоманов не отрицал широкого влияния национальных традиций на формирование культурного наследия народов.

Потерю Украиной национальной государственности учёный рассматривал как фактор, отрицательно влиявший на судьбу украинского народа. Вместе с тем, указывая на исторические права украинцев на самоопределение, не верил в возможность восстановления национальной государственности, а потому стремился направить украинское общественное движение на борьбу за демократизацию и федерализацию в рамках Российской империи и Австро-Венгерской монархии.