Одновременно с укрепленными линиями устроялась сторожевая и станичная служба, бывшая третьим и очень важным оборонительным средством. Опишу ее, как она отправлялась около 1571 г., когда для ее упорядочения образована была особая комиссия под председательством боярина князя М. И. Воротынского, составившая устав той и другой службы. Из передовых городов второй и частью третьей оборонительной линии выдвигались в разных направлениях на известные наблюдательные пункты сторожи и станицы в два, в четыре и больше конных ратников, детей боярских и казаков, наблюдать за движениями в степи ногайских и крымских татар, «чтоб воинские люди на государевы украйны безвестно войною не приходили». Наблюдательные пункты удалялись от городов дня на четыре или дней на пять пути. Перед 1571 г. таких сторож было 73 и они образовали 12 цепей, сетью тянувшихся от реки Суры до реки Сейма и отсюда поворачивавших на реки Ворсклу и Северный Донец. Сторожевые пункты отстояли один от другого на день, чаще на полдня пути, чтобы возможно было постоянное сообщение между ними. Сторожи были ближние и дальние, называвшиеся по городам, из которых они выходили. Ближе к Оке, в заднем ряду, становились сторожи дедиловские, одна епифанская, мценские и новосильские, налево от них - мещерские, шацкие и ряжские, направо - орловские и карачевские, южнее, далее в степь, - сосенские (по реке Быстрой Сосне), от Ельца и Ливен - донские, рыльские, путивльские и, наконец, донецкие, самые дальние. Сторожа должны были стоять на своих местах неподвижно, «с коней не сседая», преимущественно оберегая речные броды, перелазы, где татары лазили через реки в своих набегах. В то же время станичники по два человека объезжали свои урочища, пространства, порученные их бережению, верст по шести, по десяти и по пятнадцати направо и налево от наблюдательного пункта. Высмотрев движение татар, станичники тотчас давали о том знать в ближние города, а сами, пропустив татар, разъезжали, рекогносцировали сакмы, которыми прошел неприятель, чтобы сметить его численность по глубине конских следов. Была выработана целая система передачи степных вестей сторожами и станичниками. Капитан Маржерет говорит, что сторожа становились обыкновенно у больших одиноких степных деревьев, один из них наблюдал с вершины дерева, другие кормили оседланных лошадей. Заметив пыль на степной сакме, сторож садился на готового коня и скакал к другому сторожевому дереву, сторож которого, едва завидев скачущего, скакал к третьему, и т. д. Таким образом весть о неприятеле довольно быстро достигала украйных городов и самой Москвы.

Тема: Формирование централизованного Московского государства и усиление его юго-западных рубежей (XV – XVI вв.).

План

1.От великого княжества – к Московскому царству.

.

3.«Святые горы» – первое постоянное поселение на территории Донецкого края.

От великого княжества – к Московскому царству.

Рубеж XIII–XIV вв. – сложный период в русской истории. Русские земли были страшно разорены Батыем. Набеги Орды не прекращались. Страна была разделена на множество удельных княжеств. В числе новых самостоятельных княжеств, возникших после монголотатарского нашествия, были Тверское (с 1246 г.) и Московское (с 1276 г.).
Уже в XIV в. Московское княжество возглавило объединительный процесс, а ко второй половине XV в. Москва стала столицей могущественного государства.
Завершилось и образование великорусской народности. Ей приходилось бороться за свое существование на востоке, на юге и на западе. Она искала политический центр, вокруг которого могла бы собрать свои силы для тяжелой борьбы со своими противниками. Таким центром стала Москва.

В 1480 г. при Иване III (1462-1505 гг.) было окончательно свергнуто иго Золотой орды. В 1476 г. московский князь отказался подчиняться ордынскому хану. Летом 1480 г. ордынский хан Ахмат выступил в поход против Руси. Ордынское войско встретилось с основными силами русских на реке Угре (приток Оки). Не решившись дать большое сражение, Ахмат увел свои войска. Таким образом, Русь была избавлена от длившегося 240 лет татаромонгольского владычества. Поскольку иноземное иго было устранено без крупного сражения или воинского похода, события осени 1480 г. вошли в историю как «стояние на Угре». В самом начале XVI столетия Золотая Орда окончательно перестала существовать.

После этого Московское княжество смогло завершить процесс объединения русских земель. Таким образом, в годы правления Великого московского князя Ивана III сложилось территориальное ядро единого Российского государства, началось формирование его аппарата (Боярская дума). Повсюду была ликвидирована местная система управления и посажены московские наместники (кормленщики), окончательно сложился институт местничества.

Важнейшим событием стало присоединение Новгорода. В 1471 г. Иван III возглавил поход на Новгород. Решающее сражение произошло на реке Шелонь. Новгородское ополчение было разбито. Окончательно Новгород был присоединен к Москве в 1478 г., вечевая традиция была ликвидирована. В 1489 г. в состав московского княжества вошли вятские земли, в 1510 г. был присоединен Псков, в 1514 г. - Смоленск, в 1521 г. - Рязанское княжество. Образовалась крупнейшая в Европе страна, которую с конца XV в. называли Московией или Московской Русью.

В самом начале XVI века (1500-1503 гг.) Московскому князю подчинились Черниговско - Стародубское и Новгород - Северское княжества с Рыльском и Путивлем. Границы России приблизились до низовьев Десны и среднего течения Северского Донца. С тех пор началось заселение той территории, которая впоследствии получила название Слободской Украины.

Однако по территории нынешнего Донбасса еще долго кочевали орды крымских татар и ногайцев. Крымское ханство оставалось опасным очагом агрессии. С 1480 года почти 50 лет подряд орды крымских татар вторгались в пределы украинских земель. Феодалы крымского ханства стремились к захвату богатой добычи, пленных для продажи в рабство, вынуждали население платить им дань, жгли и разоряли города и села России и Украины.

Став в 1475 году вассалом Турции, Крымское ханство постоянно участвовало в русско-турецких войнах на стороне Турции. Мужественную борьбу с Крымским ханством вели донские и запорожские казаки.

Еще в конце XVI века южная граница Российского государства проходила по реке Сосне. Правый ее берег не был заселен. Отсюда на юг, до самого Азовского моря, тянулось Дикое поле. У крымского хана существовал такой обычай. Привозили сюда малолетнего наследника и показывали на ту сторону реки: там твои враги. Так с детства настраивали его против россиян.

Заселение Дикого поля шло медленно, в упорной борьбе с кочевниками. Для продвижения на юг Российское государство опиралось на систему оборонительных сооружений, которые назывались засечными линиями, или засечными чертами. Особое развитие они получили в ХУ1-ХУП веках. В 1556 году было завершено строительство Большой засечной черты. В конце 30-х и 40-х годов XVII века сооружена Белгородская черта. Южнее ее, в 80-х годах того же века, построили Изюмскую засечную черту. Они перекрывали основные пути, по которым татары совершали набеги на центральные районы страны, - Муравский, Изюмский и Кальмиусский шляхи (сакмы), шедшие из Крыма, и Ногайскую дорогу, которая шла из Прикубанья. Кроме этих основных путей, кочевники использовали тропы по малым рекам, где они продвигались небольшими группами. Серьезной водной преградой для них был Донец. Преодолевали его татары в определенных, известных им местах вброд. На Донце были известны многие татарские броды, перелазы, перевозы. В "Книге Большому чертежу" указывалось 11 перевозов через Донец. В пределах нынешнего Донбасса между устьями рек Тора и Жеребца существовал большой перевоз, в 15 верстах южнее устья р. Бахмут - Боровской перевоз, южнее р. Лугань - Татарский. В "Книге Большому чертежу" прослеживаются многие пути, по которым проходили татары и ногайцы. В главе "Роспись Изюмские дороги" говорится: "А по правой стороне Кальмиюской дороги верховые реки Волуйки. А проехав верховые реки Волуйки, речка Полатова да речка Полатовка, и Полатовка пала в Полатову, а Полатова пала в Волуйку выше города Волуйки версты с 6. А от Полатовы и от Полатавки на правой стороне Кальмиюской дороги речка Ураева да речка Уразова. А от Ураевой и от Уразовой к верховью речки Красной да к речке Боровой. А речка Красная и Боровая по правой стороне Кальмиюской дороги, и пали обе в Донец - Красная ниже Царева города верст с пол-60, а Боровая ниже Красной верст с 10. А ехати к Донцу Северскому вниз по Боровой, а Донец перевестится ниже Боровой, версты с 2. А перевестится Донец на Крымскую сторону, ехать на Белой Колодезь. А от Белого Колодезя вверх к речке Крынке. А от речки Крынки вверх к речке Миюсу". Заслуживает внимания и глава "Роспись реке Донцу и рекам и колодезям, которые реки и колодези в реку Донец с крымской и с ногайской стороны пали; и на Донце татарские перевозы и перелазы, в которые приходят татары в Русь". В ней сказано: "А ниже Тору, верст с 30, пала в Донец река Бахмутова. А ниже Бахмутовой, верст с 15, на Донце перевоз Боровской на Кальмиюской дороге. А ниже Боровского перевозу с Крымской стороны пал в Донец Белый Колодезь, от перевозу версты с 2. А ниже Белого колодезя другой Белый колодезь верст с 10, а над ним - Савин Курган. А от Нижнего Белого колодезя до Лугани, до Нижние Розсоши, верст 50. А ниже Лугани пала в Донец речка Малой Луганчик, от Лугани верст с 5".

Как же проходил процесс централизации власти в Московском государстве? В Европе победа централизации и государственного подданства населения гарантировала основным сословиям сохранение их прав и привилегий. На Руси этот переход имел следствием рост их зависимости от верховной власти. В великокняжеских холопов превращались не только отдельные люди, но и население целых городов. В отличие от Европы статус горожанина не делал человека свободным.

Надо отметить объективные предпосылки этого. Центром русской государственности стали земли, расположенные в зоне рискованного земледелия. Низкие урожаи, хронические голодные годы вынуждали большинство населения заниматься сельским хозяйством, замедляли процесс отделения ремесла от земледелия. Городам и торгово-ремесленному населению не хватало экономической, политической силы и влияния. Города Московской Руси в значительной степени являлись административно-политическими центрами, резиденциями князей и бояр. Это наложило отпечаток на всю последующую историю России. Вплоть до середины XIX в. горожане не превышали 10% населения страны. В этих условиях города подчинились притязаниям князей. При этом горожане надеялись на устранение при помощи сильной государственной власти политической нестабильности, произвола удельных князей. Кроме того, поддержка нарождающегося самодержавия была обусловлена патриотическими чувствами: победой русского войска на Куликовом поле (1380 г.).

Эти факторы вместе с постоянным процессом колонизации новых территорий, изнурительной борьбой со степняками-кочевниками, византийские политические традиции и православие породили в России особый тип государственности - самодержавие, обусловили специфику отношений собственности (слабость института частной собственности в целом, традиции вмешательства государства в хозяйственную жизнь общества, коллективистские (общинные) формы крестьянской собственности на землю, наложили отпечаток на русский национальный характер.

Иван III, принявший титул Великого князя «всея Руси» (иногда его величали «государем» и даже «царем»), повел дело к ликвидации удельной системы - мощного противовеса самодержавному деспотизму. Иван III уже не делился властью с другими удельными князьями. Он отнимал уделы у своих братьев и ограничивал их права, требуя от них подчинения себе, как государю. Эти перемены сказались на дворцовой жизни. Был разработан пышный дворцовый церемониал. Как символ установления единовластия московских государей появились особые знаки великокняжеской власти: шапка Мономаха (корона), бармы (царские оплечья) и государственный герб - двуглавый орел. По политическим (и династическим) причинам Иван III женился вторым браком на племяннице последнего императора Византии Зое (Софии) Палеолог. Это укрепило авторитет власти, расширило связи со странами Европы. Более уверенно стали обосновываться идеи византийско-русской преемственности и наследования императорских (царских) прав московскими государями. В период княжения наследника Ивана III - Василия III псковский монах Филофей сформулировал идею о Москве как третьем Риме.

Все успехи в «собирании русской земли», в создании новой государственности были оплачены ценою крайнего ограничения личных свобод.

2.Задачи укрепления юго-западных границ Московского царства. Создание сторожевой службы по Северскому Донцу.

В условиях почти что ежегодных нападений татар, поставивших перед Московией проблему сохранения государственности и грозивших физическим уничтожением значительной части ее населения, на протяжении XVI-XVII вв. предпринимается ряд оборонительных мер.

Вначале были систематические наблюдения за степью, позднее реорганизованные в крепкую линию обороны. Постепенно началось продвижение оседлости на юг, чему способствовала политика Московского государства. Начинают повторно заселяться такие города, как Курск (1587 г.), Елец (1592 г.), строятся новые - Белгород и Оскол (1598 г.), Валуйки (1599 г.). Эти города находятся уже на границах современной Луганщины.

И все же наличие укрепленных городов не спасало южные уезды от разрушительных нападений татар. Для предупреждения военных действий требовалось внимательное наблюдение за обширными степными пространствами. С этой целью создавались сторожи - немногочисленные конные разъезды, состоявшие преимущественно из "детей боярских", наблюдавших и своевременно оповещавших о движениях на "поле". В начале 70-х годов XVI в. для несения пограничной службы выделяли 73 сторожи, которые делились на 12 разрядов. Каждая сторожа включала в себя полосу местности длиной верст сорок, а то и более, на которой несла секретную дозорную службу конная стража (разъезд) из 3-4 человек, постоянно находясь в движении. Сторожам не разрешалось даже два раза в одном и том же месте останавливаться, чтобы сварить кашу. Задача конного разъезда (сторожей) состояла в том, чтобы наблюдать за местностью, ничем не выдавая себя. Заметив приближение татар, один из дозорных (сторожей) должен был скакать к пославшей его станице, чтобы доложить о противнике, а оставшиеся продолжали наблюдение.

С XVI в. местность «Святые Горы» на Северском Донце упоминается как дозорный пункт на границе Московии с Диким полем, через которое на московитов не раз нападали татары (в «Записках о московских делах» австрийского посла Сигизмунда Герберштейна 1526 г. упоминаются «воины, которых государь по обычаю держит там на карауле с целью разведок и удержания татарских набегов … возле места Великий Перевоз, у Святых Гор »; под 1555 г. Никоновская летопись сообщает: «Как воеводы пришли вверх Мжа и Коломака, и прибежал к ним сторож из Святых Гор, да станичник Лаврентий Колтовский товарища прислал с тем : царь Крымский Донец перелез со многими людьми и идет к Рязанским и Тульским украинам »).

В соответствии с расписанием донецких сторож князя Михаила Ивановича Воротынского на левом берегу Северского Донца устанавливались: Коломацкая, Обышкинская, Болыклейская, Саввинско-Изюмская, Святогорская, Бахмутовская и Айдарская сторожи, под контролем которых находились Муравская, Изюмская и Кальмиусская «сакмы». В 1571 после очередно­го татарского набега здесь по распоряжению Ивана Грозного побывали с инспекционной поездкой князь Тюфякин и дьяк Ржевский, установившие в истоке Миуса пограничный знак в виде креста. В 1579 году правительство сформировало специальные подвижные конные части для патрулирования степных шляхов от реки Миус до реки Самары.

В «росписи» донецких сторож «по дозору князя Михаила Тюфякина да дьяка Матвея Ржевскаго» 1571 года упомянута «5-ая сторожа Святогорская», которая описана следующим образом: «Стояти сторожем на Святогорской стороже на сей стороне Донца против Святых Гор; а переезжати им направо вверх по Донцу до усть Оскола верст с десять, а налево вниз по Донцу через шлях Малого перевозу, да через шлях Великого перевозу и Торской шлях и до усть Тору верст с тридцать; а стояти им укрываясь в луке против Святых Гор и по иным местом, переезжая не в одном месте; а бегати сторожем с тое сторожи в Путивль Лосицкою дорогою верх Мжа и Коломака. А от Изюмския сторожи переезду до Святогорския сторожи верст с двадцать».

Последним крупным шагом в укреплении оборонительной и станично- сторожевой службы в XVI в. стало строительство в 1599 г. близ Свя­тых гор при впадении Оскола в Донец крепости Цареборисов.

От 1571 г. сохранились данные о местонахождении сторож и территориях, за которыми они наблюдали. На территории нашего края и прилегающих землях расположение сторож было следующим: в верховьях Айдара, в устье Оскола, в устье Черного Жеребца находилась Бахмутовская сторожа, "а беречи им направо вверх по Донцу до усть Боровой днища" . Согласно источникам, самой южной сторожей на Северскодонеччине являлась Айдарская, которую в 1579 г. оставили, поскольку "пришли крепости великие".

Так в Донбассе появились стрельцы-московиты. Через двадцать лет, возведенный в 1599 году по приказу Бориса Годунова (1598-1605 гг.) в месте впадения реки Оскол в Северский Донец город Царево-Борисов (сожжен татарами), вплоть до начала польской интервенции 1604 года и восстания Ивана Болотникова 1606-1607 гг., выполнял роль координирующего центра южнорусской пограничной линии.

Итак, к концу XVI в. московские сторожевые разъезды лишь доходили до северскодонецкого участка Дикого поля, именовавшегося в документах той поры Крымской стороной. Необходимость вести наблюдения за этой территорией назрела в связи с тем, что здесь "...крымские и ногайские люди ходят на государевы украины новою Кальмиусскою дорогою, а Донец лазят ниже Айдара и юга Донецких Раздоров".

Одна из особенностей сторожевой службы заключалась в том, что далеко выдвинутые в степь наблюдательные пункты располагались на достаточном для сообщения расстоянии друг от друга. Это способствовало своевременному получению необходимых военно-стратегических сведений, а также скорому принятию превентивных мер. Однако в начале XVII в. сторожевая служба перестала действовать. Среднее Подонцовье продолжало оставаться сферой внимания крымских татар.

Русские города и села отделялись от районов татарских кочевий сотнями километров степных и лесостепных про­странств. Напрашивалось организовать в степи разведку.
Выдвинутые вперед, в степь, отряды конных русских воинов могли заранее узнать о движении татар, предупредить об этом правительство, население. Хорошо организованная раз­ведка давала возможность заранее подготовиться к татар­скому нападению, собрать войска, нанести татарам ответный удар.
К XVI в. сторожевая служба уже имела историю и тра­диции. В летописях встречаются упоминания о посылках в южную степь русских сторожевых отрядов еще в эпоху фео­дальной раздробленности. В 1380 г. московский князь Дмитрий Донской посылал в степь сторожей, которые вниматель­но следили за движением хана Мамая и привозили сообще­ния князю81. Сторожи известны и в XV в. Но организация сторожевой службы в южной степи в общегосударственном масштабе стала возможной лишь в XVI в., после объедине­ния всех русских земель вокруг Москвы и образования Рус­ского централизованного государства.
Первым и, пожалуй, единственным исследователем сто­рожевой службы в России был И. Д. Беляев; его основную работу по этому вопросу мы разобрали в историографическом обзоре. После работы И. Д. Беляева развитие русской сторожевой службы в целом не изучалось, появлялись лишь статьи по сходным и частным вопросам. Используя как источники, введенные в научный оборот И. Д. Беляевым, так и некоторые другие документы XVI—XVII вв., мы постараем­ся показать сторожевую службу на юге России в историче­ском развитии, выяснить ее значение перед сооружением Бел­городской черты.
Что же такое сторожи и станицы, в чем их отличие? Сторо­жа— это наблюдательный пост, состоявший из нескольких всадников, которые обычно должны были ездить по неболь­шому, заранее намеченному участку, взад и вперед, напри­мер поперек татарской дороги. Смена сторож производилась в зависимости от ряда причин (расстояния от города, величины опасности) через несколько дней, неделю, даже через месяц. Станицы представляли собой дозорные подвижные от­ряды, выезжавшие из города в степь по заранее установлен­ному маршруту и возвращавшиеся в город. Была у ста­ничников и в XVI и в XVII вв. еще одна обязанность — под­жог степей, осуществлявшийся нередко на больших простран­ствах. Степь жгли, как говорится в одном документе, для того, «чтоб в приход воинским людем лошадей накормить было нечем».
В середине XVI в. большое значение имели сторожи и ста­ницы, выезжавшие из северских городов Путивля и Рыльска на юго-восток. Географическое положение этих городов поз­воляло им получать наиболее раннюю информацию о выступ­лении крымских татар. Эти сведения передавались в Москву. Например, в 1552 г. путивльский станичник Иван Стрельник сообщил в Москве, что крымские татары идут на русские города и «уже Донец Северский перелезли».
В 1571 г. общерусским руководителем сторожевой служ­бы стал князь М. И. Воротынский. В Москву из южных го­родов были вызваны знатоки степной окраины — дети бояр­ские, станичники, сторожа, вожи (проводники). Именно из расспросов этих людей, проведенных в Разрядном приказе и записанных в «сторожевую книгу», мы узнаем о многих де­талях организации сторожевой службы на степной окраине до 1571 г. Большой интерес представляет и сам факт созыва такого представительного военного съезда. Тогда же был составлен замечательный устав сторожевой службы. Нельзя считать автором устава одного М. И. Воротынского. Этот документ был плодом коллективного творчества участников съезда, о чем говорит и сам текст («боярин князь Михаиле Иванович Воротынский приговорил с детьми боярскими, с станичными головами и с станичники»).
В уставе давалось определение задач сторожевой служ­бы: чтобы «украйнам было бережнее, чтоб воинские люди на государевы украйны войною безвестно не приходили». Под­робно говорилось об обязанностях сторожей. Кто-либо сторожей должен быть всегда на коне, спешиваться все од­новременно не имели права. Запрещалось делать остановки в лесах, разводить огонь для приготовления пищи дважды на одном месте. Каждый сторож обязан был иметь двух хороших коней. В уставе разъяснялось, как поступать при обнаружении татар. В то время как один из сторожей сооб­щал о появлении врага в ближайший город, другие должны были зайти в тыл татарам и определить численность врагов по оставленным следам. Устав устанавливал сроки стороже­вой и станичной служб: с 1 апреля до «больших снегов».
Принципиально новым в сторожевой службе было введе­ние с 1571 г. общерусских сторожевых постов в южной сте­пи, помимо станиц и сторож, высылаемых из отдельных городов. Решено было организовать 4 общерусских сторожи поста, каждую под руководством стоялого головы. Первая (если считать с востока) устраивалась на правом берегу Вол­ги при устье речки Балыклеи, вторая — «на Дону у Вешек» (район современной станицы Вешенской в Ростовской обла­сти), третья — на р. Осколе при впадении в него речки Убли, четвертая — на р. Сейме при устье речки Хона. Позже первая сторожа передвинулась к Тилеорманскому лесу (рай­он современного г. Борисоглебска Воронежской области), вторая перешла к устью р. Тихой Сосны, третья осталась на своем месте — на р. Осколе, четвертая выдвинулась на р. Северский Донец к устью р. Уд. Так располагались эти общерусские сторожим посты по росписи 1577 и 1578 гг..
Стояли они большую часть года — весной, летом и осенью. Одновременно на четырех сторожах находилось около 400 человек. Между всеми четырьмя сторожами проводились постоянные разъезды казаков-сторожей по 6 человек по точ­но установленным маршрутам. Место расположения общерус­ских сторож, количество людей в них, расписание разъездов устанавливались ежегодно в конце зимы в Разрядном при­казе сначала под руководством М. И. Воротынского, а за­тем Н. Р. Юрьева.
Общерусские сторожевые посты существовали до возник­новения «на поле» первых городов: Воронежа и Ливен, последний раз они были установлены на 1585 г. Правда, к это­му времени вместо четырех общерусских сторож остались лишь две центральные. Сторожа у Тилеорманского леса ока­залась ненужной — там татары в 80-х годах не ходили, а у Северского Донца достаточно было путивльских сторож. Воз­можно, что и хозяйственный кризис в центральных районах России в 70-х — начале 80-х годов XVI в. сыграл роль в уменьшении числа общерусских сторож.
Большое внимание при реорганизации сторожевой служ­бы в 1571 г. было уделено путивльским и рыльским стани­цам. Прежде станицы, видимо, выезжали в степь эпизодиче­ски, теперь было составлено строгое расписание. Из Путивля станицы должны были выезжать по двум направлениям, из Рыльска — по одному; разъезды начинались с 1-го апреля. Для уточнения маршрутов путивльских и рыльских станиц были посланы князь М. Тюфякин и дьяк М. Ржевский. После осмотра местности М. Тюфякиным и М. Ржевским путивльские и рыльские станицы продвинулись дальше на юг, чем раньше.
Историки до сих пор обращали внимание на военное зна­чение реорганизации сторожевой и станичной службы в 1571 г. Мы хотим подчеркнуть и политическое значение этих мероприятий, в частности поездки М. Тюфякина и М. Ржев­ского в южные степи. На крайних точках станичных разъез­дов М. Тюфякин и М. Ржевский весной 1571 г. устроили спе­циальные пограничные знаки. На огромном дубе, росшем у истоков р. Миуса, был высечен крест, на дубе в верховьях р. Орели выбиты имена Тюфякина и Ржевского, год, месяц и число. Этим актом как бы утверждались официальные границы Русского государства в южной степи, которые вы­двигались вплоть до р. Миуса. Считалось само собой разу­меющимся, что русские станицы ездили по своей земле, по территории Русского государства. Теперь их путь лежал до границы.
Среди решений о реорганизации сторожевой и станичной службы, принятых в Москве в феврале 1571 г., было специ­альное постановление «о путивльских севрюках». Местные неслужилые жители северской земли — «севрюки», ездившие прежде на донецкие сторожи по найму, за деньги, теперь отстранялись от дела. В сторожи и станицы впредь можно было посылать только служилых людей, но никак не наемников. Путивльскому воеводе предписывалось поверстать новых де­тей боярских поместными и денежными окладами. Разреша­лось также набрать в казачью службу 100 конных казаков «а служить им посылки полские и сторожи с земли без де­нег».

Самые ранние сообщения о постоянной страже на степной границе Руси относятся к 1360 г. Митрополит Алексий упоминает о сторожах московских по Хопру и верховьям Дона.

Сторожи, возникшие при великом князе Дмитрии Ивановиче, представляли собой разъезды, которые наблюдали за передвижениями ордынцев на Хопре, верхнем Дону, Быстрой и Тихой Сосне, Воронеже. В 1380 г., незадолго до Куликовской битвы с войском хана Мамая, княжеские дружинники даже ездили «под Орду» добывать «языка». Впрочем, рейды того времени носили ситуационный характер. Постоянной сторожевой службы при Дмитрии Донском не могло быть даже теоретически, Московское государство отделялось от Орды владениями рязанских, муромских, нижегородских князей.

С расширением границ Московского княжества на юг и восток, сторожи стали превращаться в линии постов на всем протяжении южных границ государства.

В 1472 г. пограничная стража встретила большеордынского хана Ахмата у переправы на Оке и вела с ним перестрелку, пока не подошла московская рать.

Хан Ахмат, приближаясь к Оке со стороны Литвы в 1480 г., везде встречал московские патрули. Отслеженное передвижение орды закончилось «стоянием на Угре». С наступлением холодов ордынцы с позором отправились в свои кочевья через владения короля Казимира. А по дороге грабили всех встреченных подданных своего союзника.

10 июня 1492 г. московские станичники догнали между Трудами и Быстрой Сосной ордынцев мурзы Темеша, возвращавшихся из набега на Алексинский уезд, и отбили у них пленников.

В 1528 г. московские сторожа на Оке не пустили через границу «крымских султанов».

Конечно, было немало случаев, когда степняки приходили «безвестно», то есть внезапно, незамеченные стражей, как, например, в 1521 г., но тем не менее борьба с нашествиями приобретала все более организованный характер.

К концу правления Василия III сторожи стояли от Алатыря до Рыльска и Путивля. Разъезды станичников проникали в степь вдоль Донца и Дона.

В 1540 г. благодаря своевременно полученной информации воевода рязанский князь Микулинский поспел на помощь каширцам, на которых пришел крымский «царевич» Амин. И на следующий год, при нашествии Саип-Гирея, правительство получило немало известий о его передвижении. 25 июля приехал в Москву из Рыльска станичник Гавриил, побывавший у Святых Гор - урочища при впадении Оскола в Донец. Служилый обнаружил сакмы, по которым сделал вывод, что крымское войско насчитывает до 100 тыс. человек.

В 1552 г., во время подготовки наступления на Казань, к царю Ивану постоянно прибывали гонцы с вестями о наступлении крымцев - хан Девлет-Гирей явно собирался сорвать восточный поход русских войск.

16 июня царь на пути из Коломенского в Остров встретил гонца от станичника Волжина, побывавшего у Айдара. Было доставлено сообщение, что крымцы переправились через Донец. Потом приехал станичник В. Александров с известием, что степняки направились к Рязани. 21 июня прискакал тульский городовой казак с сообщением, что крымский отряд появился под Тулой. Делать нечего, московское войско собралось идти на юг.

23 июня к государю приехали два гонца и сообщили, что крымцы с турками палят по Туле «огненными ядрами», пытаясь зажечь город, янычары ходили на штурм, но были отбиты. Царь отдал приказ воеводам перейти Оку и сам поспешил к переправе у Каширы. Однако 24 июня была получена благая весть, что тульские воины и горожане вышли из города и разгромили крымцев. 1 июля стало известно, что ханское войско уходит и не собирается возвращаться. Станичники, следовавшие за ним, видели, что крымцы улепетывают на всех парах, покрывая в день по 60–75 верст, бросая утомленных лошадей и награбленное добро. Это сделало возможным поход на Казань.

В 1555 г. царь учредил стражу в низовьях Волги, состоящую из стрельцов и казаков. Они стали стеречь перевозы от немирных «детей Юсуповых», сообщаясь со сторожами по Донцу и Дону.

В том же году царь Иван отправил воеводу И. Шереметева на юг (возможно, на соединение с союзными черкесами). Русское войско встретил на Донце сторож Святогорский, а гонец, посланный станичником Л. Колтовским, известил Шереметева, что хан Девлет-Гирей перешел Донец и направляется к «украйнам» Рязанским и Тульским. Шереметев двинулся за ханским войском, уничтожая крымские отряды, рассыпавшиеся по округе для грабежа. В двухдневной битве у Судьбищ воевода потерпел поражение от многократно превосходящих крымских сил, однако обескровленная орда вернулась в Крым.

В это время был учрежден для сторожевой службы казачий Хоперский полк, до бурного XX в. сохранивший знамя, пожалованное царем.

В 1556 г. казаки из украинных городов начали проникать далеко в степи. В марте атаман Михайло Грошев ходил из Рыльска к Перекопу и привел к государю захваченных крымских языков. По царскому указу воеводы Даниил Чулков и Иван Малцов спустились вниз по Дону. Чулков дошел до Азова и в его окрестностях разбил татарский отряд.

В 1550-е гг. управление сторожевой службой было передано в ведение Разряда.

За несение этой службы люди получали жалованье выше полкового или городового, а также возмещение от казны за все убытки и потери, которые могли случиться в разъездах. Лошади, сбруи и вооружение при отправке в степь оценивались воеводами, которые вносили оценку в особые книги. Согласно этим записям выдавалось и возмещение.

Сторожи сообщались друг с другом и таким образом составляли несколько наблюдательных линий, пересекавших все степные дороги, по которым крымские татары ходили на Русь.

Самая восточная группа сторож шла выпуклой линией от Барыша, притока Суры, до Ломова, притока Цны. Самая западная - по притокам Ворсклы и Донца до устья Айдара, проходя почти перед кочевьями крымцев.

Всего до 1571 г. было учреждено 73 сторожи, которые разделялись на 12 разрядов, в зависимости от их удаления в степь.

Людям, несущим службу на дальних сторожах, приходилось уходить на 400 верст от родных уездов. Но еще дальше сторожей забирались в поле станичники. Например, первая путивльская станица переправлялась через Сулу, Псел и Ворсклу, ездила полем по Муравскому шляху до верховьев рек Водолаги, затем вниз по Донцу до Святых Гор, добираясь до верховья реки Самары. И возвращались в Путивль. Путь огромный.

«Они, - говорит о станичниках Багалей, - главным образом должны были заботиться о том, чтобы определить, конечно приблизительно, количество неприятеля, для этого пользовались всякими признаками. Ездил один сторожевой атаман по реке Торцу и видел много огней и слышал прыск и ржанье лошадей… не доехав двадцати верст до Северского Донца, увидел пыль великую, а по сакме казалось ему, что было неприятелей 30 000 человек. Значит, огни, фырканье и ржанье лошадей, пыль, следы копыт - все это служило признаками для станичников».

Царским приказом от 1 января 1571 г. князь М. Воротынский был назначен главой сторожевой и станичной службы. В помощники престарелому воеводе были даны князь Михаил Тюфякин, герой степной войны Дьяк Ржевский как специалист по крымскому пограничью и опытный воин Юрий Булгаков, знаток ногайского пограничья. Тюфякин и Ржевский были посланы для инспекции Крымской стороны. Юрий Булгаков и Борис Хохлов осматривали Ногайскую сторону. После досмотра они, изучив существующие росписи (инструкции) сторожевой службы, начали составлять новый ее распорядок.

В помощь им командование службы вызвало в Москву детей боярских, станичных голов, станичников и вожей (проводников), тех, что многократно выезжали в поле из Путивля, Рыльска и других пограничных городов.

Собравшимся ратникам предстояло создать такой устав пограничной службы, чтобы враги «на государевы украины войною безвестно не приходили», а станичники и сторожа находились бы именно на тех местах «где б им воинских людей мочно устеречь».

Закончив совещания, 16 февраля 1571 г. «по Государеву Цареву и В. Князя Ивана Васильевича всеа Русии» указу глава службы вместе с детьми боярскими, станичными головами и станичниками вынес приговор (решение).

День принятия «Боярского приговора о станичной и сторожевой службе» можно с полным основанием сделать праздничной датой российских пограничников.

Были выработаны инструкции станицам, дальним и ближним сторожам: «Из котораго города к которому урочищу станичником податнее и прибыльнее ездити и на которых сторожах и из которых городов и по кольку человек сторожей на которой стороже ставити».

Тщательные росписи Донецким, Путивльским, Рыльским, Мещерским и прочим сторожам, к примеру, выглядели так: «1-я сторожа вверх Олешанки Удцкие, а переезжати сторожем направо Муравской шлях до Мерла до Диакова острогу двадцать верстъ… а бежати с вестью с тое сторожи сторожем в Рылеск прямою дорогою, меж Пела и Ворскла».

После обнаружения вражеского воинства станичным и сторожевым головам (начальникам) надлежало отправлять гонцов с известиями в ближние города, для передачи по цепочке, а самим ездить по сакмам, то есть следам врагов.

Задавался и характер готовности пограничников. «А стояти сторожем на сторожах с коней не съеедая переменяясь, и ездити по урочищам, переменяясь же на право и налево по два человека по наказом, каковы им наказы дадут воеводы».

Предусматривались меры скрытного передвижения и расположения на местности. В частности, предписывалось не готовить пищу несколько раз на одном месте, не ночевать и не укрываться днем в одном и том же месте.

Многие прежние сторожи были заменены новыми, сообразно изменениям крымско-татарских «маршрутов», определены места, где станичникам надлежало съезжаться друг с другом.

Линии Донецких, Рыльских, Путивльских сторожей были сильно выдвинуты вперед, к югу, так что теперь они захватывали все течение Ворсклы до Днепра, доходили до реки Самары, от нее протягивались к Дону, до устья Долгого Колодезя.

Приговор обязывал служить на Донецких сторожах детей боярских, Путивльских и Рыльских, ввиду особого значения этой линии для защиты Руси от крымских татар и ногаев. «А служити с поместий и посадских земель, да с денежнаго жалованья, а которые земли у посадов в Путивле и Рылеску, и теми землями приговором их верстати».

Путивльских местных жителей-севрюков более не нанимали на ответственную службу ввиду их нерадения.

Приговором 1571 г. предусматривалось и обеспечение поиздержавшихся служилых. «А у которых сторожей не будет добрых лошадей, и воеводам и головам на сторожех лошади добрые доправити, на которых бы лошадех на сторожи ездити было безстрашно».

Служба сторожей была разделена на три статьи (вахты), каждая из которых длилась по 6 недель.

Приговор делал невозможным перебрасывание ответственности на «смежников». «А будет, головы или сторожи, к ним вскоре не сойдутся, и ехати самим по сакме, по наказу не мешкая, а голов и сторожей не дожидатися».

Появились особые должностные лица - стоялые головы для контроля за постами и разъездами. Они сами рассылали станицы, состоящие из детей боярских и городовых казаков.

Упомяну только одного из стоялых голов, Шацкого, который стоял на Дону на «ногайской стороне», в Вежках, выше Медведицы и Хопра. Одна станица от него переправлялись через Дон, ехала в верховья Айдара, на два дня пути, другая - до устья Балыклея, на расстояние 4 дней пути. У шацкого головы было 120 детей боярских, служилых казаков, татар и мордвы.

Кстати, в самый разгар реорганизации пограничной службы, летом 1571 г., случился печально знаменитый набег на Москву хана Девлет-Гирея, отчего Тюфякин не успел закончить своей инспекции сторожей. Однако уже вскоре реорганизованная пограничная служба принесла огромную пользу.

В октябре 1571 г., предотвращая набег, была, согласно инструкциям, выжжена степь - станицами, посланными из девяти окраинных городов.

А во время нового похода 120-тысячной крымско-турецкой орды на Русь летом 1572 г. ее движение было обнаружено заблаговременно.

Русские пограничники встретили крымцев на Оке. Сам хан признал в письме к русскому царю от 23 августа, что на Береге его ждали русские укрепления, окруженные рвом.

Московское правительство сумело вовремя перебросить силы к району выдвижения крымского войска и нанесло тяжелейшее поражение противнику в эпохальном сражении при Молодях, продолжавшемся с 29 июля по 2 августа.

С 1573 г. положено было, чтобы станицы, встречаясь, непременно обменивались собранными сведениями, а стоялые головы проверяли, доехали ли станичники до заданных им урочищ.

В феврале 1574 г. начальником сторожевой службы стал Никита Юрьев, сменив умершего Воротынского (сообщения Курбского о том, что старый князь умер от последствий пыток, не подтверждаются никакими другими источниками). В этом году были произведены новые изменения в сторожевой службе.

Юрьев так провел маршруты разъездов станичников, что они охватывали все старые и новые пути крымцев и сносились беспрестанно друг с другом.

Юрьев снял сторожи, ставшие известными для степняков, другие же, например у впадения Ублы в Донец, усилил детьми боярскими. Увеличил и жалованье служилым, «дабы людям бесконным не быть и для пользы Государева дела иметь добрых коней». Сюда был переведен стоялый голова с Сейма.

В 1575 г. было поставлено укрепление на Сосне при впадении Ливны, туда был послан воеводой Михаил Карпов. Все дальше уходили в степь разъезды станичников.

После совещаний со станичниками, вожами и сторожами в 1576 г. произошла новая «подгонка» пограничной службы.

Например, станичные головы с Дона, от устья Тулучеи, были переведены к устью Богатого Затона, потому что прежнее их расположение стало известно крымцам и ногайцам. Отменено прежнее правило высылать сторожей в степь к 1 апреля и решено было соотноситься с реальным началом весны.

На Путивльских и Рыльских сторожах предстояло теперь служить посадским людям из Рыльска и Новгород-Северского за денежное жалование. На Орловских, Новосильских, Дедиловских, Донковских, Епифанских, Шацких и Ряжских - городовым казакам за денежное жалование и землю в слободах. На Темниковских - служилым татарам и мордве. На Алатырских - служилым казакам, находящимся в ведомстве Казанского дворца.

Были разосланы требования украинным воеводам и осадным головам - как можно чаще пересылаться друг с другом, с доводкой важных сведений до Государя и Разрядного приказа, включая сведения об отправке сторожей - кто и когда.

В1577 г. государь произвел новые изменения в порядке службы. Был убран воевода с устья Ливны, поскольку Донецкие, Оскольские и Донские стоялые головы уходили в степь дальше ливенских служилых. Сокращены были сроки посылки станиц - чтобы не причинять служилым «напрасной истомы». Видимо, в степи в это время установилось относительное затишье.

В связи с тем, что воеводы порой посылали на «польскую» службу людей «худоконных и неоружных», а то и вне очереди, отправкой на службу стал заниматься Разряд.

Для расследования случившихся нарушений был предписан опрос «лучших людей», тех, что не захотят кривить душою и рисковать своим честным именем.

Интересен тут не сам факт вероятных злоупотреблений, а то, что власть быстро находит способы предотвратить их.

В подробных росписях, поступающих в Разряд, для каждого ратника показывались все приезды на службу, сколько дней был в дороге, на какой срок явился в назначенное ему место, кто и когда его сменил.

В 1578 г. станицы, высылаемые стоялыми головами, еще более продвинулись на юг. Путивльские стали ездить вдоль Орели к Днепру до Песьих Костей, Рязанские - к Святым Горам, а Мещерские - вниз по Дону до Волжской переволоки, где проходила дорога из Крыма в Ногаи.

Хищные крымцы, конечно, тоже не зевали и прокладывали новые набеговые дороги. В1579 г. противник освоил шлях, идущий от реки Кальмиус по водоразделу Донца и Дона.

Снова в Москве собрались станичники и стоялые головы. По результатам обсуждения у Юрьева было принято решение: усилить силы стоялых голов на Осколе около устья Ублы и на Дону, около устья Богатого Затона. Юрьев так провел маршруты разъездов, чтобы и новый путь крымцев оказался под наблюдением.

Станичная и сторожевая служба дворян и детей боярских на южной окраине не исключала службы поблизости от дома. Так, путивльцам и рылянам надо было еще стеречь русско-литовскую границу.

Новое постановление о службе детей боярских было сделано в 1580 г. Боярин Юрьев и дьяк Щелкалов «приговорили» о путивльских станицах - в ездоки не брать служилых с поместьями менее 100 четвертей, «тех оставити в полку», на станичную службу должны были отправляться лишь люди «конные, молодые и просужие».

Станичная служба ложилась теперь лишь на людей с соответствующими материальными возможностями.

В 1623 г. был издан новый устав станично-сторожевой службы. Теперь каждая станица состояла из атамана, 6 ездоков и 2 вожей - у каждого имелось по 2 лошади и пищаль. Станица, доезжая до определенного урочища, должна была оставить там «доездную память» и, возвращаясь обратно, обязана была встретиться с другой станицей, вышедшей на смену. Вторая станица забирала доездную запись, оставленную первой, и припрятывала в укромном месте свою.

Если станица замечала степняков или их следы, то отряжала пару человек для сообщения ближайшему воеводе, а остальные должны были «подлинных вестей проведывать», то есть продолжать слежение. «Чтобы всякие вести были ведомы и воинские люди безвестно не пришли и какова дурна не учинили».

Представим себе день станичника. Начинается он с краюхи хлеба, прилично уже зачерствевшей, и горсти толокна, замешанного на воде. Теперь напоить коней в береговых камышах. Станичник замечает на воде знак. Он умеет читать книгу степей, оврагов, рек, лесов. Ее письмена - это след копыта в пыли, смятая трава, сломанная ветка, человеческие выделения, остатки пищи, конские «яблоки»… По воде плывет конский волос. Значит, кто-то переходит реку выше по течению.

Один станичник остается с конями, двое других идут через камышовые заросли, донный ил хватает за ноги. Неподалеку от берега раздается храп коней. Станичники уходят по шею в воду, замирают, едва ли в 40 саженях от них через реку переправляется орда. Виден бунчук, украшенный конским хвостом, - мурзу окружают воины, плоские шлемы и бехтерцы тускло отражают рассветные лучи. Каждый ордынец, сидя на приземистом, но бойком коне, ведет еще вьючную лошадь, на ней мотки веревки, седельные корзины, мешки - все готово для «сбора урожая». Этим вервием будут вязать хрупкие руки девушек, а в седельные корзины бросать детей, вырванных из рук воющих матерей. От ордынцев доносится запах немытых тел. Длинноусые люди в коротких халатах и белых войлочных колпаках ведут верблюдов, на которых навьючены пушечные стволы - то воины турского султана, янычары. Скрипят огромные колеса арбы, нагруженной ядрами и пороховым зельем. «Чабук, олан узун сачлы», - видно, торопятся басурманы. Вдалеке, на правом высоком берегу, клубится пыль, подходят к переправе тьма, не меньше.

Холод пробирает до костей, трудно унять стук зубов. Кто-то входит в воду, совсем рядом, мочится, потом пьет. Одна рука станичника ложится басурману на рот, вторая ведет ему под бороду лезвие ножа. Враг, булькнув, ложится на спину и, пуская розовые пузырьки, начинает медленно уходить в воду.

Святогорская и Бахмутская сторожи. «Святые горы» – первое постоянное поселение на территории Донецкого края.

Формирование буферной зоны на юго-западных рубежах Московского царства. Приазовье и Подонцовье – территория межэтнического, межрелигиозного, межкультурного пограничья. После захвата турками Очакова казакам стало трудно попадать в Чѐрное море. Пришлось прокладывать обходные пути. Так появился т.н. Соляной путь, пролегавший через нашу территорию: Днепр – Самара – Волчья – волоком до Кальмиуса или Миуса – Азовское море – Керченский пролив – Чѐрное море В 1500 г. в устье Кальмиуса появился зимовник казаков Домаха (Адомаха). Другие зимовники появились по Бахмутке. Некоторые из казаков поступали на службу к Московскому царю и занимались охраной границ государства, за что получали определѐнные привилегии. Одна из таких служб проходила по реке Лугань. В пределы Левобережной Украины и России через донецкие степи из Крыма вели три дороги («сакмы»): - Муравская – по водоразделу Днепра и Северского Донца выходила к Ливнам, Туле и Москве. - От неѐ у верховьев Сухого Торца отходила Изюмская, которая шла к Изюмскому броду на Донце, а оттуда по правому берегу Оскола выходила на соединение с Муравской у тех же Ливен. - Кальмиусская отделялась от Муравской у верховьев реки Молочные Воды, уходила на восток к Кальмиусу, правым его берегом выходила в междуречье Бахмута и Лугани, переходила Донец между реками Красной и Айдаром и шла на соединение с Муравской у г. Ливны. С начала XVI в. по этим дорогам орды крымского хана вместе с отрядами ногаев вторгались в пределы Левобережной Украины и России. Чтобы предупредить внезапность татарских набегов, московские князья высылали в степь сторожевые отряды, которые вели наблюдение за переправами на Северском Донце и сообщали порубежным воеводам о месте и количестве вторгшихся в пределы Русского государства татарских отрядов. Поэтому с XVI в. Северский Донец становится неофициальной границей между Крымским ханством и Московским княжеством. После разорения Москвы в мае 1571 г. крымским ханом Девлет-Гиреем, правительство Ивана IV Грозного назначило новые сторожи и станицы. Если в задачу сторож, располагавшихся на левом берегу Донца, входил контроль за переправами через реку, то станицы, углубляясь в степь до верховьев рек Бахмута, Торца, Самары и Орели, наблюдали за передвижениями татар на правой стороне реки. Из семи Донецких сторож две (Святогорская – напротив пещерного монастыря) и Бахмутовская (у устья речки Жеребец) приходились на территорию современной Донецкой области. Первое упоминание о Святых горах относятся к первой половине XVI века. Святогорский монастырь в официальных документах называется в 1624 г. Именно здесь в 1571 г. была поставлена 5-я сторожа (Святогорская). 6-я сторожа (Бахмутовская) стояла над рекой Айдар (левый приток Северского Донца). В 1598 – 1600 гг. ею командовал боярин Богдан Бельский, занимавшийся, в том числе и строительством одной из первых крепостей на южных рубежах Московского царства. На основных направлениях вторжения татар по указанию царского правительства в конце XVI в. строились крепости. Самой южной из них была Цареборисовская. построенная в 1599 г. в устье р. Оскола. Устроителям крепости было поручено «пригласить к себе атаманов и лучших казаков с Донца и Оскола и объявить им, что государь пожаловал их и велел отдать им эти реки...» Следовательно, эта территория с середины XVI в. осваивалась казаками, которые вели напряжѐнную борьбу против агрессии крымских феодалов и Османской империи в Северном Причерноморье. Одним из наиболее ярких эпизодов этой борьбы явился захват донскими и запорожскими казаками в 1637 г. города Азова. Так как царское правительство не послало войска на поддержку казаков, они вынуждены были в 1642 г. оставить Азов. Ещѐ одна дорога, пролегавшая через наш край, пролегала через Красный Кут (село между Красным Лучом и Дебальцево) и являлась тайным путѐм, которы связывал Запорожье с Доном. Таким образом, в XV – XVI вв. Приазовье и Подонцовье стало, по сути, территорией межэтнического, межрелигиозного и межкультурного пограничья. Здесь сталкивались интересы государств – Российского, Литовского, Турецкого, Крымского ханства, осколков Золотой Орды. Смешивались различные народы, этносы, этнические группы, исповедовавшие различные религиозные верования: православие, католицизм, мусульманство. Данная территория уже в то время в силу исторических обстоятельств становится зоной смешения различных культур, традиций, обычаев, этническая и культурная пестрота становится нормой для этого региона.