Свой роман «Накануне» Тургенев Иван Сергеевич создал в 1859 г. Спустя год произведение было опубликовано. Несмотря на давность описанных в нем событий, роман остается востребованным и сегодня. Чем же он привлекает современного читателя? Попробуем разобраться в этом вопросе.

История создания

В 1850-х годах Тургенев, поддерживающий взгляды либерал-демократов, стал задумываться над возможностью создания такого героя, чьи позиции были бы достаточно революционными, но в то же время не вступали бы в противоречие с его собственными. Воплощение этой идеи позволило бы ему избежать насмешек более радикально настроенных коллег по «Современнику». Его понимание неизбежности смены поколений прогрессивных российских кругов уже отчетливо прозвучало в эпилоге к «Дворянскому гнезду» и нашло отражение в произведении «Рудин».

В 1856 г. помещиком Василием Каратеевым, соседом великого писателя по Мценскому уезду, были оставлены Тургеневу записки, служившие рукописью автобиографической повести. Это был рассказ, повествующий о несчастной любви автора к одной девушке, которая бросила его ради болгарского студента из Московского университета.

Несколько позже ученые нескольких стран провели исследования, в результате которых была установлена личность этого персонажа. Болгарином оказался Николай Катранов. Он приехал в Россию в 1848 г., поступив здесь в Московский университет. Девушка полюбила болгарина, и вместе они отправились на его родину в г. Свиштов. Однако все планы возлюбленных перечеркнула скоротечная болезнь. Болгарин заразился чахоткой и вскоре скончался. Однако девушка, несмотря на то что осталась одна, к Каратееву так и не вернулась.

Автор рукописи отправлялся в Крым для службы офицером дворянского ополчения. Он оставил свое произведение Тургеневу и предложил обработать его. Уже спустя 5 лет писатель начал создавать свой роман «Накануне». Основой этого произведения и послужила рукопись, оставленная Каратеевым, который к этому времени уже умер.

Шубин и Берсенев

Сюжет романа «Накануне» Тургенева начинается со спора. Его ведут два молодых человека - скульптор Павел Шубин и ученый Андрей Берсенев. Тема спора касается природы и места в ней человека.

И. С. Тургенев представляет читателю своих героев. Один из них - Берсенев Андрей Павлович. Этому молодому человеку 23 года. Он только что получил диплом Московского университета и мечтает начать ученую карьеру. Второго юношу, Шубина Павла Яковлевича, ждет искусство. Молодой человек является подающим надежды скульптором.

Их спор о природе и месте в ней человека возник не случайно. Берсенева поражает ее полнота и самодостаточность. Он уверен, что природа затмевает людей. И эти мысли вызывают в нем грусть и тревогу. По мнению Шубина, необходимо жить полной жизнью и не рефлексировать по этому поводу. Он рекомендует своему товарищу отвлечься от грустных мыслей, заведя подругу сердца.

После этого разговор молодых людей переходит в обыденное русло. Берсенев сообщает, что недавно видел Инсарова, и желает его знакомства с Шубиным и с семейством Стаховых. Они торопятся вернуться на дачу. Ведь нельзя опаздывать к обеду. Тетушка Павла, Анна Васильевна Стахова, будет крайне недовольна этим. А ведь именно благодаря этой женщине у Шубина появилась возможность заниматься своим любимым делом - ваянием.

Стахов Николай Артемьевич

О чем повествует нам приводимое в статье краткое содержание «Накануне»? Тургенев знакомит своего читателя с новым персонажем. Николай Артемьевич Стахов - это глава семейства, с юных лет мечтавший о выгодной женитьбе. В 25 задуманное им осуществилось. Он взял в жены Анну Васильевну Шубину. Но вскоре Стахов завел любовницу - Августину Христиановну. И та, и другая женщины уже наскучили Николаю Артемьевичу. Но он не разрывает своего порочного круга. Супруга терпит его неверность, несмотря на душевную боль.

Шубин и Стаховы

Что еще становится известно нам из краткого содержания «Накануне»? Тургенев рассказывает своему читателю о том, что Шубин живет в семействе Стаховых на протяжении почти пяти лет. Он переехал сюда после смерти матери, доброй и умной француженки. Отец Павла умер раньше нее.

Свое дело Шубин делает с большим усердием, но урывками. При этом он даже и не хочет слышать об академии и профессорах. И несмотря на то что в Москве полагают, что юноша подает большие надежды, он все-таки не смог сделать ничего выдающегося.

Здесь же И. С. Тургенев знакомит нас с главной героиней своего романа - Еленой Николаевной. Это дочь Стахова. Она очень нравится Шубину, однако юноша не упускает случая пококетничать с 17-летней пухленькой Зоей, являющейся компаньонкой Елены. Дочь Стахова не способна понять столь противоречивую личность. Ее возмущает отсутствие характера у любого человека и сердит глупость. Кроме того, девушка никогда не прощает лжи. Тот, кто потерял уважение, просто перестает для нее существовать.

Образ Елены Николаевны

Обзор романа «Накануне» Тургенева говорит об этой девушке как о незаурядной натуре. Ей всего двадцать лет. Она статная и привлекательная. У девушки серые глаза и темно-русая коса. Однако в ее облике есть нечто порывистое и нервическое, что нравится далеко не каждому.

Душа Елены Николаевны стремится к добродетели, но при этом ничто не способно удовлетворить ее. С самого детства девушка интересовалась животными, а также больными, нищими и голодными людьми. Их положение тревожило ее душу. В 10-летнем возрасте Елена познакомилась с нищей девочкой по имени Катя и стала заботиться о ней, сделав своеобразным предметом своего поклонения. Подобного увлечения не одобряли родители. Но Катя умерла, оставив в душе Елены неизгладимый след.

Уже с 16 лет девушка считала себя одинокой. Она жила самостоятельной, не стесненной никем жизнью, считая при этом, что любить ей некого. В роли своего мужа она никак не представляла и Шубина. Ведь этот юноша отличался непостоянством.

Берсеньев же привлек Елену. Она увидела в нем умного, образованного и глубокого человека. Но Андрей постоянно и настойчиво рассказывал ей об Инсарове - молодом человеке, одержимом идеей освобождения родины. Это и пробудило интерес Елены к личности болгарина.

Дмитрий Инсаров

Узнать историю этого героя мы также можем из краткого содержания «Накануне». Тургенев рассказал своему читателю о том, что мать юноши похитил, а затем убил турецкий ага. Дмитрий тогда был еще ребенком. Отец мальчика решил отомстить за свою жену, за что был расстрелян. В восьмилетнем возрасте Инсаров остался сиротой, и его забрала к себе тетя, которая жила в России.

В свои 20 лет он вернулся на родину и за два года объездил страну вдоль и поперек, хорошо изучив ее. Дмитрий не раз подвергался опасности. Во время путешествий его преследовали. Берсенев рассказывал о том, что сам видел рубец на теле друга, оставшийся на месте раны. Однако автор романа указывает на то, что Дмитрий вовсе не желает отомстить аге. Цель, которую преследует юноша, более обширна.

Инсаров, как и все студенты, беден. При этом он горд, щепетилен и нетребователен. Его отличает огромная работоспособность. Герой изучает право, русскую историю и политэкономию. Он занимается переводом болгарских летописей и песен, составляя грамматику родного языка для русских, а русскую - для своего народа.

Любовь Елены к Инсарову

Дмитрий уже во время своего первого визита к Стаховым произвел на девушку сильное впечатление. Мужественные черты характера юноши подтвердил и произошедший вскоре случай. О нем мы можем узнать из краткого содержания «Накануне» Тургенева.

Однажды Анне Васильевне пришла на ум идея показать своей дочери и Зое красоты Царицына. Они отправились туда большой компанией. Пруды, парк, развалины дворца - все это произвело на Елену большое впечатление. Во время прогулки к ним подошел внушительного роста мужчина. Он начал требовать от Зои поцелуй, который бы послужил компенсацией за то, что девушка не ответила на аплодисменты во время своего прекрасного пения. Защитить ее попытался Шубин. Однако делал он это в витиеватой форме, пытаясь увещевать пьяного нахала. Его слова только разозлили мужчину. И здесь вперед выступил Инсаров. Он в требовательной форме предложил пьяному уйти. Мужчина не стал слушать и подался вперед. Тогда Инсаров приподнял его и бросил в пруд.

Далее роман Тургенева рассказывает нам о возникшем у Елены чувстве. Девушка призналась себе, что любит Инсарова. Именно поэтому для нее явилась ударом весть о том, что Дмитрий уезжает от Стаховых. Причину столь внезапного отъезда понимает только Берсенев. Ведь однажды его друг признался, что уехал бы, если бы влюбился. Личное чувство не должно стать препятствием на пути его долга.

Признание в любви

После ее признания Инсаров уточнил, готова ли Елена последовать с ним и сопровождать его повсюду? На это девушка ответила ему утвердительно. И тогда болгарин предложил ей стать его женой.

Первые трудности

Начало совместного пути главных героев Тургенева «Накануне» не было безоблачным. В качестве мужа для своей дочери Николай Артемьевич выбрал обер-секретаря сената Курнатовского. Но и эта преграда была не единственной для счастья влюбленных. Из Болгарии стали приходить тревожные письма. Дмитрий собрался ехать на родину. Однако он внезапно простудился и в течение восьми дней находился при смерти.

Берсенев ухаживал за своим другом и постоянно рассказывал о его состоянии Елене, которая была просто в отчаянии. Но угроза миновала, после чего девушка навестила Дмитрия. Молодые люди решили поторопиться с отъездом. В этот же день они стали мужем и женой.

Отец Елены, узнав о свидании, призвал дочь к ответу. И здесь Елена поведала родителям, что Инсаров стал ее мужем, и что они скоро уедут в Болгарию.

Путешествие молодых

Далее в романе Тургенева читателю говорится о том, что Елена и Дмитрий приехали в Венецию. Позади у них остался не только трудный переезд, но и два месяца болезни, которые Инсаров провел в Вене. После Венеции молодые отправились в Сербию, чтобы затем переехать в Болгарию. Для этого необходимо дождаться Рендича.

Этот старый «морской волк» переправит их на родину Дмитрия. Однако молодого человека внезапно подкашивает чахотка. Елена ухаживает за ним.

Сон

Елена, измучившись от ухода за больным, уснула. Ей приснился сон, в котором она находится в лодке, вначале на пруду в Царицыно, а затем в море. После ее накрывает снежный вихрь, и девушка оказывается в повозке возле Кати. Кони несут их прямо в снежную пропасть. Спутница Елены смеется и зовет ее в бездну. Девушка просыпается, и в этот момент Инсаров говорит, что умирает. Рендич, прибывший отвезти молодых в Болгарию, уже не застает Дмитрия в живых. Елена просит его отвезти гроб с телом возлюбленного и отправляется вместе с ним.

Дальнейшая судьба героини

После смерти мужа Елена отправила письмо родителям о том, что едет в Болгарию. Она написала им, что другой родины, кроме этой страны, для нее уже нет. Что случилось с ней потом, не знает никто. Рассказывали, что кто-то случайно встретил девушку в Герцеговине. Елена устроилась сестрой милосердия и работала при болгарском войске. После этого ее никто не видел.

Анализ произведения

Тема произведения Тургенева «Накануне» затрагивает художественное осмысление вопроса деятельного начала в человеке. И основной мыслью романа является необходимость активных натур для прогресса и движения общества.

Образ Елены Стаховой в романе Тургенева «Накануне» - это то, чего давно ожидали читатели. Ведь он показывает нам волевую женщину, которая выбрала для себя деятельного и решительного мужчину. Это же отмечали и критики романа Тургенева «Накануне». Отзывы литературоведов подтверждали то, что вполне русский, живой и законченный образ Елены стал настоящей жемчужиной произведения. Такого сильного женского характера до Тургенева не показывало ни одно отечественное произведение. Основной чертой девушки является ее самопожертвование. Идеал Елены - деятельное добро, которое связано с пониманием счастья.

Что касается Инсарова, то он, конечно же, возвышается над всеми персонажами романа. Исключение составляет только Елена, которая находится с ним на одной ступеньке. Главный герой Тургенева живет мыслью о подвиге. И самая привлекательная черта этого образа - любовь к родине. Душа юноши наполнена состраданием к своему народу, который находится в турецкой кабале.

Все произведение русского писателя проникнуто мыслью о величии и святости идеи освобождения отчизны. Инсаров же при этом является настоящим идеалом самоотречения.

По мнению критиков, в этом романе наиболее ярко нашла отражение гениальность Тургенева. Писатель сумел рассмотреть актуальные проблемы своего времени и отразить их таким образом, что произведение остается актуальным и для современного читателя. Ведь целеустремленные, смелые и сильные личности нужны России всегда.

Иван Сергеевич Тургенев

«Накануне»

В один из самых жарких дней 1853 г. на берегу Москвы-реки в тени цветущей липы лежали двое молодых людей. Двадцатитрехлетний Андрей Петрович Берсенев только что вышел третьим кандидатом Московского университета, и впереди его ждала учёная карьера. Павел Яковлевич Шубин был скульптором, подававшим надежды. Спор, вполне мирный, касался природы и нашего места в ней. Берсенева поражает полнота и самодостаточность природы, на фоне которых яснее видится наша неполнота, что порождает тревогу, даже грусть. Шубин же предлагает не рефлектировать, а жить. Запасись подругой сердца, и тоска пройдёт. Нами движет жажда любви, счастья — и больше ничего. «Да будто нет ничего выше счастья?» — возражает Берсенев. Не эгоистичное ли, не разъединяющее ли это слово. Соединить может искусство, родина, наука, свобода. И любовь, конечно, но не любовь-наслаждение, а любовь-жертва. Однако Шубин не согласен быть номером вторым. Он хочет любить для себя. Нет, настаивает его друг, поставить себя номером вторым — все назначение нашей жизни.

Молодые люди на этом прекратили пиршество ума и, помолчав, продолжили разговор уже об обыденном. Берсенев недавно видел Инсарова. Надо познакомить его с Шубиным и семейством Стаховых. Инсаров? Это тот серб или болгарин, о котором Андрей Петрович уже рассказывал? Патриот? Уж не он ли внушил ему только что высказанные мысли? Впрочем, пора возвращаться на дачу: опаздывать к обеду не следует. Анна Васильевна Стахова, троюродная тётушка Шубина, будет недовольна, а ведь Павел Васильевич обязан ей самой возможностью заниматься ваянием. Она даже дала деньги на поездку в Италию, да Павел (Поль, как она звала его) потратил их на Малороссию. Вообще семейство презанимательное. И как у подобных родителей могла появиться такая незаурядная дочь, как Елена? Попробуй-ка разгадать эту загадку природы.

Глава семейства, Николай Артемьевич Стахов, сын отставного капитана, смолоду мечтал о выгодной женитьбе. В двадцать пять он осуществил мечту — женился на Анне Васильевне Шубиной, но скоро заскучал, сошёлся с вдовой Августиной Христиановной и скучал уже в её обществе. «Глазеют друг на друга, так глупо…» — рассказывает Шубин. Впрочем, иногда Николай Артемьевич затевает с ней споры: можно ли человеку объездить весь земной шар, или знать, что происходит на дне морском, или предвидеть погоду? И всегда заключал, что нельзя.

Анна Васильевна терпит неверность мужа, и все же больно ей, что он обманом подарил немке пару серых лошадей с её, Анны Васильевны, завода.

Шубин живёт в этом семействе уже лет пять, с момента смерти матери, умной, доброй француженки (отец скончался несколькими годами раньше). Он целиком посвятил себя своему призванию, но трудится хотя и усердно, однако урывками, слышать не хочет об академии и профессорах. В Москве его знают как подающего надежды, но он в свои двадцать шесть лет остаётся в том же качестве. Ему очень нравится дочь Стаховых Елена Николаевна, но он не упускает случая приволокнуться и за пухленькой семнадцатилетней Зоей, взятой в дом компаньонкой для Елены, которой с ней не о чем говорить. Павел заглазно называет её сладковатой немочкой. УВЫ, Елена никак не понимает «всей естественности подобных противоречий» артиста. Отсутствие характера в человеке всегда возмущало её, глупость сердила, ложь она не прощала. Стоило кому-то потерять её уважение, и тот переставал существовать для неё.

Елена Николаевна натура незаурядная. Ей только что исполнилось двадцать лет, она привлекательна: высокого роста, с большими серыми глазами и темно-русой косой. Во всем её облике есть, однако, что-то порывистое, нервическое, что нравится не каждому.

Ничто никогда не могло удовлетворить её: она жаждала деятельного добра. С детства тревожили и занимали её нищие, голодные, больные люди и животные. Когда ей было лет десять, нищая девочка Катя стала предметом её забот и даже поклонения. Родители очень не одобряли это её увлечение. Правда, девочка скоро умерла. Однако след от этой встречи в душе Елены остался навсегда.

С шестнадцати лет она жила уже собственной жизнью, но жизнью одинокой. Её никто не стеснял, а она рвалась и томилась: «Как жить без любви, а любить некого!» Шубин быстро был отставлен по причине своего артистического непостоянства. Берсенев же занимает её как человек умный, образованный, по-своему настоящий, глубокий. Вот только зачем он так настойчив со своими рассказами об Инсарове? Эти рассказы и пробудили живейший интерес Елены к личности болгарина, одержимого идеей освобождения своей родины. Любое упоминание об этом будто зажигает в нем глухой, неугасимый огонь. Чувствуется сосредоточенная обдуманность единой и давней страсти. А история его такова.

Он был ещё ребёнком, когда его мать похитил и убил турецкий ага. Отец пытался отомстить, но был расстрелян. Восьми лет, оставшись сиротой, Дмитрий прибыл в Россию, к тётке, а через двенадцать вернулся в Болгарию и за два года исходил её вдоль и поперёк. Его преследовали, он подвергался опасности. Берсенев сам видел рубец — след раны. Нет, Инсаров не мстил aге. Его цель обширнее.

Он по-студенчески беден, но горд, щепетилен и нетребователен, поразительно работоспособен. В первый же день по переезде на дачу к Берсеневу он встал в четыре утра, обегал окрестности Кунцева, искупался и, выпив стакан холодного молока, принялся за работу. Он изучает русскую историю, право, политэкономию, переводит болгарские песни и летописи, составляет русскую грамматику для болгар и болгарскую для русских: русскому стыдно не знать славянские языки.

В первый свой визит Дмитрий Никанорович произвёл на Елену меньшее впечатление, чем она ожидала после рассказов Берсенева. Но случай подтвердил верность оценок Берсенева.

Анна Васильевна решила как-то показать дочери и Зое красоты Царицына. Отправились туда большой компанией. Пруды и развалины дворца, парк — все произвело прекрасное впечатление. Зоя недурно пела, когда они плыли на лодке среди пышной зелени живописных берегов. Компания подгулявших немцев прокричала даже бис! На них не обратили внимания, но уже на берегу, после пикника, вновь встретились с ними. От компании отделился мужчина, огромного роста, с бычьей шеей, и стал требовать сатисфакции в виде поцелуя за то, что Зоя не ответила на их бисирование и аплодисменты. Шубин витиевато и с претензией на иронию начал увещевать пьяного нахала, что только раззадорило его. Тут вперёд выступил Инсаров и просто потребовал, чтобы тот шёл прочь. Быкоподобная туша угрожающе подалась вперёд, но в тот же миг покачнулась, оторвалась от земли, поднятая на воздух Инсаровым, и, бухнувшись в пруд, исчезла под водой. «Он утонет!» — закричала Анна Васильевна. — «Выплывет», — небрежно бросил Инсаров. Что-то недоброе, опасное выступило на его лице.

В дневнике Елены появилась запись: «…Да, с ним шутить нельзя, и заступиться он умеет. Но к чему эта злоба?.. Или <…> нельзя быть мужчиной, бойцом, и остаться кротким и мягким? Жизнь дело грубое, сказал он недавно». Тут же она призналась себе, что полюбила его.

Тем большим ударом оказывается для Елены новость: Инсаров съезжает с дачи. Пока лишь Берсенев понимает, в чем дело. Друг как-то признался, что если бы влюбился, то непременно уехал бы: для личного чувства он не изменит долгу («…Мне русской любви не нужно…»). Услышав все это, Елена сама отправляется к Инсарову.

Тот подтвердил: да, он должен уехать. Тогда Елене придётся быть храбрее его. Он, видно, хочет заставить её первой признаться в любви. Что же, вот она и сказала это. Инсаров обнял её: «Так ты пойдёшь за мной повсюду?» Да, пойдёт, и её не остановит ни гнев родителей, ни необходимость оставить родину, ни опасности. Тогда они — муж и жена, заключает болгарин.

Между тем у Стаховых стал появляться некто Курнатовский, обер-секретарь в сенате. Его Стахов прочит в мужья Елене. И это не единственная опасность для любящих. Письма из Болгарии все тревожнее. Надо ехать, пока это ещё возможно, и Дмитрий начинает готовиться к отъезду. Раз, прохлопотав весь день, он попал под ливень, вымок до костей. Наутро, несмотря на головную боль, продолжил хлопоты. Но к обеду появился сильный жар, а к вечеру он слёг совсем. Восемь дней Инсаров находится между жизнью и смертью. Берсенев все это время ухаживает за больным и сообщает о его состоянии Елене. Наконец кризис миновал. Однако до настоящего выздоровления далеко, и Дмитрий ещё долго не покидает своего жилища. Елене не терпится увидеть его, она просит Берсенева в один из дней не приходить к другу и является к Инсарову в лёгком шёлковом платье, свежая, молодая и счастливая. Они долго и с жаром говорят о своих проблемах, о золотом сердце любящего Елену Берсенева, о необходимости торопиться с отъездом. В этот же день они уже не на словах становятся мужем и женой. Свидание их не остаётся тайной для родителей.

Николай Артемьевич требует дочь к ответу. Да, признается она, Инсаров — её муж, и на будущей неделе они уезжают в Болгарию. «К туркам!» — Анна Васильевна лишается чувств. Николай Артемьевич хватает дочь за руку, но в это время Шубин кричит: «Николай Артемьевич! Августина Христиановна приехала и зовёт вас!»

Через минуту он уже беседует с Уваром Ивановичем, отставным шестидесятилетним корнетом, который живёт у Стаховых, ничего не делает, ест часто и много, всегда невозмутим и выражается примерно так: «Надо бы… как-нибудь, того…» При этом отчаянно помогает себе жестами. Шубин называет его представителем хорового начала и чернозёмной силы.

Ему Павел Яковлевич и высказывает своё восхищение Еленой. Она ничего и никого не боится. Он её понимает. Кого она здесь оставляет? Курнатовских, да Берсеневых, да вот таких, как он сам. И это ещё лучшие. Нет пока у нас людей. Все либо мелюзга, гамлетики, либо темнота и глушь, либо переливатели из пустого в порожнее. Кабы были меж нами путные люди, не ушла бы от нас эта чуткая душа. «Когда у нас народятся люди, Иван Иванович?» — «Дай срок, будут», — отвечает тот.

И вот молодые в Венеции. Позади трудный переезд и два месяца болезни в Вене. Из Венеции путь в Сербию и потом в Болгарию. Остаётся дождаться старого морского волка Рендича, который переправит через море.

Венеция как нельзя лучше помогла на время забыть тяготы путешествия и волнения политики. Все, что мог дать этот неповторимый город, любящие взяли сполна. Лишь в театре, слушая «Травиату», они смущены сценой прощания умирающей от чахотки Виолетты и Альфреда, её мольбой: «Дай мне жить… умереть такой молодой!» Ощущение счастья оставляет Елену: «Неужели же нельзя умолить, отвратить, спасти <…> Я была счастлива… А с какого права?.. А если это не даётся даром?»

На другой день Инсарову становится хуже. Поднялся жар, он впал в забытье. Измученная, Елена засыпает и видит сон: лодку на Царицынском пруду, потом оказавшуюся в беспокойном море, но налетает снежный вихрь, и она уже не в лодке, а в повозке. Рядом Катя. Вдруг повозка летит в снежную пропасть, Катя смеётся и зовёт её из бездны: «Елена!» Она поднимает голову и видит бледного Инсарова: «Елена, я умираю!» Рендич уже не застаёт его в живых. Елена упросила сурового моряка отвезти гроб с телом мужа и её саму на его родину.

Через три недели Анна Васильевна получила письмо из Венеции. Дочь едет в Болгарию. Для неё нет теперь другой родины. «Я искала счастья — и найду, может быть, смерть. Видно… была вина».

Достоверно дальнейшая судьба Елены так и осталась невыясненной. Некоторые поговаривали, что видели её потом в Герцеговине сестрой милосердия при войске в неизменном чёрном наряде. Дальше след её терялся.

Шубин, изредка переписываясь с Уваром Ивановичем, напомнил ему давний вопрос: «Так что же, будут ли у нас люди?» Увар Иванович поиграл перстами и устремил вдаль свой загадочный взор.

1853 год. Лето. 23-летний Андрей Петрович Берсенев только что вышедший после обучения в университете и скульптор Павел Яковлевич Шубин спорили о природе счастия. Шубин хочет познакомить друга с Инсаровым. Шубин уже 5 лет (как мать умерла) живет на даче у семьи Стаховых, у троюродной тетки, которая помогала ему развиваться как скульптору. У них есть дочь Елена, которая Шубину нравится, но он иногда приударяет и за 17-летней Зоей, компаньонкой 20-летней Елены. Эта девушка всегда жила деятельным добром: думала о нищих, голодных, больных и животных. Шубина она всерьез не воспринимала. Главой семьи был Николай Артемьевич Стахов. Ради выгоды женился на Шубиной, потом сошелся с вдовой Августиной Христиановной, а жена терпит неверность мужа.

Рассказы Берсенева об Инсарове, который одержим идеей освобождения родины, заинтересовали Елену. История Инсарова трагична: мать его была похищена и убита турецким агой, отца расстреляли при попытке отомстить. Дмитрию было 8 лет, когда он осиротел. Вырос у тетки в России, потом поехал в Болгарию и подвергался опасности. Бедный гордый работоспособный Инсаров не собирается мстить аге, его цель обширнее. Елена была очарована Инсаровым после случая, когда тот легко расправился с наглым здоровяком, пытавшимся унизить Зою. Инсаров, понимая, что влюбляется в Елену, собирается съезжать с дачи – ему русской любви не нужно. Елена призналась Инсарову в любви и согласна с ним куда угодно ехать.

У Страховых часто стал появляться обер-секретарь в сенате Курнатовский, которого готовят мужем для Елены.

Инсаров, попав под ливень, слег на 8 дней. За ним ухаживал Берсенев. После Елена приходит к Инсарову и они стают мужем и женой. Родители в курсе их романа. Елена сознается родителям, что скоро уедет с Инсаровым в Болгарию. И молодые уезжают. В дороге Инсаров умирает. Елена привозит в Болгарию гроб мужа и остается жить там, считая эту страну теперь родиной.

Дальнейшая судьба Елены не очень известна. Поговаривали, что она в Герцоговине сестрой милосердия была при войске. Потом ее след потерялся.

В тени высокой липы, на берегу Москвы-реки, недалеко от Кунцева, в один из самых жарких летних дней 1853 года лежали на траве два молодых человека. Один, на вид лет двадцати трех, высокого роста, черномазый, с острым и немного кривым носом, высоким лбом и сдержанною улыбкой на широких губах, лежал на спине и задумчиво глядел вдаль, слегка прищурив свои небольшие серые глазки; другой лежал на груди, подперев обеими руками кудрявую белокурую голову, и тоже глядел куда-то вдаль. Он был тремя годами старше своего товарища, но казался гораздо моложе; усы его едва пробились и на подбородке вился легкий пух. Было что-то детски-миловидное, что-то привлекательно изящное в мелких чертах его свежего, круглого лица, в его сладких карих глазах, красивых выпуклых губках и белых ручках. Всё в нем дышало счастливою веселостью здоровья, дышало молодостью — беспечностью, самонадеянностью, избалованностью, прелестью молодости. Он и поводил глазами, и улыбался, и подпирал голову, как это делают мальчики, которые знают, что на них охотно заглядываются. На нем было просторное белое пальто вроде блузы; голубой платок охватывал его тонкую шею, измятая соломенная шляпа валялась в траве возле него. В сравнении с ним его товарищ казался стариком, и никто бы не подумал, глядя на его угловатую фигуру, что и он наслаждается, что и ему хорошо. Он лежал неловко; его большая, кверху широкая, книзу заостренная голова неловко сидела на длинной шее; неловкость сказывалась в самом положении его рук, его туловища, плотно охваченного коротким черным сюртучком, его длинных ног с поднятыми коленями, подобных задним ножкам стрекозы. Со всем тем нельзя было не признать в нем хорошо воспитанного человека; отпечаток «порядочности» замечался во всем его неуклюжем существе, и лицо его, некрасивое и даже несколько смешное, выражало привычку мыслить и доброту. Звали его Андреем Петровичем Берсеневым; его товарищ, белокурый молодой человек, прозывался Шубиным, Павлом Яковлевичем. — Отчего ты не лежишь, как я, на груди? — начал Шубин. — Так гораздо лучше. Особенно когда поднимешь ноги и стучишь каблуками дружку о дружку — вот так. Трава под носом: надоест глазеть на пейзаж — смотри на какую-нибудь пузатую козявку, как она ползет по былинке, или на муравья, как он суетится. Право, так лучше. А то ты принял теперь какую-то псевдоклассическую позу, ни дать ни взять танцовщица в балете, когда она облокачивается на картонный утес. Ты вспомни, что ты теперь имеешь полное право отдыхать. Шутка сказать: вышел третьим кандидатом! Отдохните, сэр; перестаньте напрягаться, раскиньте свои члены! Шубин произнес всю эту речь в нос, полулениво, полушутливо (балованные дети говорят так с друзьями дома, которые привозят им конфекты), и, не дождавшись ответа, продолжал: — Меня больше всего поражает в муравьях, жуках и других господах насекомых их удивительная серьезность; бегают взад и вперед с такими важными физиономиями, точно и их жизнь что-то значит! Помилуйте, человек, царь созданья, существо высшее, на них взирает, а им и дела до него нет; еще, пожалуй, иной комар сядет на нос царю создания и станет употреблять его себе в пищу. Это обидно. А с другой стороны, чем их жизнь хуже нашей жизни? И отчего же им не важничать, если мы позволяем себе важничать? Ну-ка, философ, разреши мне эту задачу! Что ж ты молчишь? А? — Что? — проговорил, встрепенувшись, Берсенев. — Что! — повторил Шубин. — Твой друг излагает перед тобою глубокие мысли, а ты его не слушаешь. — Я любовался видом. Посмотри, как эти поля горячо блестят на солнце! (Берсенев немного пришепетывал.) — Важный пущен колер, — промолвил Шубин. — Одно слово, натура! Берсенев покачал головой. — Тебе бы еще больше меня следовало восхищаться всем этим. Это по твоей части: ты артист. — Нет-с; это не по моей части-с, — возразил Шубин и надел шляпу на затылок. — Я мясник-с; мое дело — мясо, мясо лепить, плечи, ноги, руки, а тут и формы нет, законченности нет, разъехалось во все стороны... Пойди поймай! — Да ведь и тут красота, — заметил Берсенев. — Кстати, кончил ты свой барельеф? — Какой? — Ребенка с козлом. — К чёрту! к чёрту! к чёрту! — воскликнул нараспев Шубин. — Посмотрел на настоящих, на стариков, на антики, да и разбил свою чепуху. Ты указываешь мне на природу и говоришь: «И тут красота». Конечно, во всем красота, даже и в твоем носе красота, да за всякою красотой не угоняешься. Старики — те за ней и не гонялись; она сама сходила в их создания, откуда — бог весть, с неба, что ли. Им весь мир принадлежал; нам так широко распространяться не приходится: коротки руки. Мы закидываем удочку на одной точечке, да и караулим. Клюнет — браво! а не клюнет... Шубин высунул язык. — Постой, постой, — возразил Берсенев. — Это парадокс. Если ты не будешь сочувствовать красоте, любить ее всюду, где бы ты ее ни встретил, так она тебе и в твоем искусстве не дастся. Если прекрасный вид, прекрасная музыка ничего не говорят твоей душе, я хочу сказать, если ты им не сочувствуешь... — Эх ты, сочувственник! — брякнул Шубин и сам засмеялся новоизобретенному слову, а Берсенев задумался. — Нет, брат, — продолжал Шубин, — ты умница, философ, третий кандидат Московского университета, с тобой спорить страшно, особенно мне, недоучившемуся студенту; но я тебе вот что скажу: кроме своего искусства, я люблю красоту только в женщинах... в девушках, да и то с некоторых пор... Он перевернулся на спину и заложил руки за голову. Несколько мгновений прошло в молчании. Тишина полуденного зноя тяготела над сияющей и заснувшей землей. — Кстати, о женщинах, — заговорил опять Шубин. — Что это никто не возьмет Стахова в руки? Ты видел его в Москве? — Нет. — Совсем с ума сошел старец. Сидит по целым дням у своей Августины Христиановны, скучает страшно, а сидит. Глазеют друг на друга, так глупо... Даже противно смотреть. Вот поди ты! Каким семейством бог благословил этого человека: нет, подай ему Августину Христиановну! Я ничего не знаю гнуснее ее утиной физиономии! На днях я вылепил ее карикатуру, в дантановском вкусе. Очень вышло недурно. Я тебе покажу. — А Елены Николаевны бюст, — спросил Берсенев, — подвигается? — Нет, брат, не подвигается. От этого лица можно в отчаяние прийти. Посмотришь, линии чистые, строгие, прямые; кажется, нетрудно схватить сходство. Не тут-то было... Не дается, как клад в руки. Заметил ты, как она слушает? Ни одна черта не тронется, только выражение взгляда беспрестанно меняется, а от него меняется вся фигура. Что тут прикажешь делать скульптору, да еще плохому? Удивительное существо... странное существо, — прибавил он после короткого молчания. — Да; она удивительная девушка, — повторил за ним Берсенев. — А дочь Николая Артемьевича Стахова! Вот после этого и рассуждай о крови, о породе. И ведь забавно то, что она точно его дочь, похожа на него и на мать похожа, на Анну Васильевну. Я Анну Васильевну уважаю от всего сердца, она же моя благодетельница; но ведь она курица. Откуда же взялась эта душа у Елены? Кто зажег этот огонь? Вот опять тебе задача, философ! Но «философ» по-прежнему ничего не отвечал. Берсенев вообще не грешил многоглаголанием и, когда говорил, выражался неловко, с запинками, без нужды разводя руками; а в этот раз какая-то особенная тишина нашла на его душу, — тишина, похожая на усталость и на грусть. Он недавно переселился за город после долгой и трудной работы, отнимавшей у него по нескольку часов в день. Бездействие, нега и чистота воздуха, сознание достигнутой цели, прихотливый и небрежный разговор с приятелем, внезапно вызванный образ милого существа — все эти разнородные и в то же время почему-то сходные впечатления слились в нем в одно общее чувство, которое и успокоивало его, и волновало, и обессиливало... Он был очень нервический молодой человек. Под липой было прохладно и спокойно; залетавшие в круг ее тени мухи и пчелы, казалось, жужжали тише; чистая мелкая трава изумрудного цвета, без золотых отливов, не колыхалась; высокие стебельки стояли неподвижно, как очарованные; как очарованные, как мертвые, висели маленькие гроздья желтых цветов на нижних ветках липы. Сладкий запах с каждым дыханием втеснялся в самую глубь груди, но грудь им охотно дышала. Вдали, за рекой, до небосклона всё сверкало, всё горело; изредка пробегал там ветерок и дробил и усиливал сверкание; лучистый пар колебался над землей. Птиц не было слышно: они не поют в часы зноя; но кузнечики трещали повсеместно, и приятно было слушать этот горячий звук жизни, сидя в прохладе, на покое: он клонил ко сну и будил мечтания. — Заметил ли ты, — начал вдруг Берсенев, помогая своей речи движениями рук, — какое странное чувство возбуждает в нас природа? Всё в ней так полно, так ясно, я хочу сказать, так удовлетворено собою, и мы это понимаем и любуемся этим, и в то же время она, по крайней мере во мне, всегда возбуждает какое-то беспокойство, какую-то тревогу, даже грусть. Что это значит? Сильнее ли сознаем мы перед нею, перед ее лицом, всю нашу неполноту, нашу неясность, или же нам мало того удовлетворения, каким она довольствуется, а другого, то есть я хочу сказать, того, чего нам нужно, у нее нет? — Гм, — возразил Шубин, — я тебе скажу, Андрей Петрович, отчего всё это происходит. Ты описал ощущения одинокого человека, который не живет, а только смотрит да млеет. Чего смотреть? Живи сам и будешь молодцом. Сколько ты ни стучись природе в дверь, не отзовется она понятным словом, потому что она немая. Будет звучать и ныть, как струна, а песни от нее не жди. Живая душа — та отзовется, и по преимуществу женская душа. А потому, благородный друг мой, советую тебе запастись подругой сердца, и все твои тоскливые ощущения тотчас исчезнут. Вот что нам «нужно», как ты говоришь. Ведь эта тревога, эта грусть, ведь это просто своего рода голод. Дай желудку настоящую пищу, и всё тотчас придет в порядок. Займи свое место в пространстве, будь телом, братец ты мой. Да и что такое, к чему природа? Ты послушай сам: любовь... какое сильное, горячее слово! Природа... какое холодное, школьное выражение! А потому (Шубин запел): «Да здравствует Марья Петровна!» — или нет, — прибавил он, — не Марья Петровна, ну да всё равно! Ву ме компрене́. Берсенев приподнялся и оперся подбородком на сложенные руки. — Зачем насмешка, — проговорил он, не глядя на своего товарища, — зачем глумление? Да, ты прав: любовь — великое слово, великое чувство... Но о какой любви говоришь ты? Шубин тоже приподнялся. — О какой любви? О какой угодно, лишь бы она была налицо. Признаюсь тебе, по-моему, вовсе нет различных родов любви. Коли ты полюбил... — От всей души, — подхватил Берсенев. — Ну да, это само собой разумеется, душа не яблоко: ее не разделишь. Коли ты полюбил, ты и прав. А я не думал глумиться. У меня на сердце теперь такая нежность, так оно смягчено... Я хотел только объяснить, почему природа, по-твоему, так на нас действует. Потому, что она будит в нас потребность любви и не в силах удовлетворить ее. Она нас тихо гонит в другие, живые объятия, а мы ее не понимаем и чего-то ждем от нее самой. Ах, Андрей, Андрей, прекрасно это солнце, это небо, всё, всё вокруг нас прекрасно, а ты грустишь; но если бы в это мгновение ты держал в своей руке руку любимой женщины, если б эта рука и вся эта женщина были твои, если бы ты даже глядел ее глазами, чувствовал не своим, одиноким, а ее чувством, — не грусть, Андрей, не тревогу возбуждала бы в тебе природа, и не стал бы ты замечать ее красоты; она бы сама радовалась и пела, она бы вторила твоему гимну, потому что ты в нее, в немую, вложил бы тогда язык! Шубин вскочил на ноги и прошелся раза два взад и вперед, а Берсенев наклонил голову, и лицо его покрылось слабой краской. — Я не совсем согласен с тобою, — начал он, — не всегда природа намекает нам на... любовь. (Он не сразу произнес это слово.) Она также грозит нам; она напоминает о страшных... да, о недоступных тайнах. Не она ли должна поглотить нас, не беспрестанно ли она поглощает нас? В ней и жизнь и смерть; и смерть в ней так же громко говорит, как и жизнь. — И в любви жизнь и смерть, — перебил Шубин. — А потом, — продолжал Берсенев, — когда я, например, стою весной в лесу, в зеленой чаще, когда мне чудятся романтические звуки Оберонова рога (Берсеневу стало немножко совестно, когда он выговорил эти слова), — разве и это... — Жажда любви, жажда счастия, больше ничего! — подхватил Шубин. — Знаю и я эти звуки, знаю и я то умиление и ожидание, которые находят на душу под сенью леса, в его недрах, или вечером, в открытых полях, когда заходит солнце и река дымится за кустами. Но и от леса, и от реки, и от земли, и от неба, от всякого облачка, от всякой травки я жду, я хочу счастия, я во всем чую его приближение, слышу его призыв! «Мой бог — бог светлый и веселый!» Я было так начал одно стихотворение; сознайся: славный первый стих, да второго никак подобрать не мог. Счастья! счастья! пока жизнь не прошла, пока все наши члены в нашей власти, пока мы идем не под гору, а в гору! Чёрт возьми! — продолжал Шубин с внезапным порывом, — мы молоды, не уроды, не глупы: мы завоюем себе счастие! Он встряхнул кудрями и самоуверенно, почти с вызовом, глянул вверх, на небо. Берсенев поднял на него глаза. — Будто нет ничего выше счастья? — проговорил он тихо. — А например? — спросил Шубин и остановился. — Да вот, например, мы с тобой, как ты говоришь, молоды, мы хорошие люди, положим; каждый из нас желает для себя счастья... Но такое ли это слово «счастье», которое соединило, воспламенило бы нас обоих, заставило бы нас подать друг другу руки? Не эгоистическое ли, я хочу сказать, не разъединяющее ли это слово? — А ты знаешь такие слова, которые соединяют? — Да; и их не мало; и ты их знаешь. — Ну-ка? какие это слова? — Да хоть бы искусство, — так как ты художник, — родина, наука, свобода, справедливость. — А любовь? — спросил Шубин. — И любовь соединяющее слово; но не та любовь, которой ты теперь жаждешь: не любовь-наслаждение, любовь-жертва. Шубин нахмурился. — Это хорошо для немцев; а я хочу любить для себя; я хочу быть номером первым. — Номером первым, — повторил Берсенев. — А мне кажется, поставить себя номером вторым — всё назначение нашей жизни. — Если все так будут поступать, как ты советуешь, — промолвил с жалобною гримасой Шубин, — никто на земле не будет есть ананасов: все другим их предоставлять будут. — Значит, ананасы не нужны; а впрочем, не бойся: всегда найдутся любители даже хлеб от чужого рта отнимать. Оба приятеля помолчали. — Я на днях опять встретил Инсарова, — начал Берсенев, — я пригласил его к себе; я непременно хочу познакомить его с тобой... и с Стаховыми. — Какой это Инсаров? Ах, да, этот серб или болгар, о котором ты мне говорил? Патриот этот? Уж не он ли внушил тебе все эти философические мысли? — Может быть. — Необыкновенный он индивидуум, что ли? — Да. — Умный? Даровитый? — Умный?... Да. Даровитый? Не знаю, не думаю. — Нет? Что же в нем замечательного? — Вот увидишь. А теперь, я думаю, нам пора идти. Анна Васильевна нас, чай, дожидается. Который-то час? — Третий. Пойдем. Как душно! Этот разговор во мне всю кровь зажег. И у тебя была минута... я недаром артист: я на всё заметлив. Признайся, занимает тебя женщина?.. Шубин хотел заглянуть в лицо Берсеневу, но он отвернулся и вышел из-под липы. Шубин отправился вслед за ним, развалисто-грациозно переступая своими маленькими ножками. Берсенев двигался неуклюже, высоко поднимал на ходу плечи, вытягивал шею; а все-таки он казался более порядочным человеком, чем Шубин, более джентльменом, сказали бы мы, если б это слово не было у нас так опошлено.

В жаркий летний день на берегу реки Москвы, недалеко от Кунцева, лежали в траве двое молодых людей. Алексей Берсенев закончил университет кандидатом - его ждала карьера ученого. Его друг, Павел Шубин, был начинающим скульптором. После смерти матери уже пять лет он жил в семье троюродной тетушки Анны Васильевны Стаховой. Друзья спорят о природе, о месте человека в мире, о любви и вспоминают об Инсарове, сербе или болгарине, который и внушил философские мысли Берсеневу. Теперь он хочет познакомить его с семейством Стаховых.

II.

Молодые люди спускаются к реке и заговаривают о русалках и нимфах. Когда-то Стахова давала Шубину деньги на поездку в Италию, а он ездил в Малороссию - «к хохлам есть галушки». Берсенев подшучивает над ним, ведь Павел подвержен приступам лени и не слишком стремится повышать мастерство. Он влюблен в Елену, дочь Стаховых, но не прочь приударить и за ее компаньонкой Зоей - семнадцатилетней девушкой.

III.

Анна Васильевна в семь лет осталась круглой сиротой и получила в наследство имение. Ее будущий муж женился на ней ради денег, вышел в отставку, но дома скучал и сошелся с вдовой-немкой Августиной Христиановной. Стахова, родив дочь Елену, больше не могла иметь детей, здоровье ее расстроилось, и она все время грустила и волновалась. Она помогала своему племяннику Павлу Шубину: его мать, умирая, просила исполнить это ее последнее желание. Уже пять лет он занимал небольшую комнату во флигеле ее дачи.

IV.

За обедом собрались все: Шубин, Берсенев, Елена и Зоя - русская немочка, которую Анна Васильевна взяла компаньонкой для своей дочери, но Елена не знала, о чем с ней говорить. После обеда все отправились на прогулку, а Зоя села за фортепиано. Елена спрашивала у Берсенева о его планах на будущее, и он сказал, что мечтает быть профессором истории и философии. Шубин смеется над тем, что Берсенев с девушкой говорит о Шеллинге и философии, а Стахова намекает Шубину, что о тряпках и розах ему лучше говорить с Зоей. Павел уходит к себе в комнату.

V.

Шубин не выходил из своей комнаты до ночи. Когда Алексей пришел к нему выяснить, что с ним случилось, Павел признался, что сегодня понял: Елена полюбила его, Берсенева. Сам Шубин проштрафился: Елена увидела, как он целовал руки у Зои, а перед этим в ее присутствии бранил Зою за глупость. Елена же не понимает подобных противоречий и теперь презирает Шубина. А Берсенев ей теперь «подвернулся», и она его полюбила. Берсенев дома долго размышлял об этом за фортепьяно, так как любил музыку, как и все дворяне.

VI.

А Елена Стахова села перед открытым окном в своей комнате и задумалась. Она была высока ростом, у нее смуглое лицо, большие серые глаза, сжатый рот, прямой нос и подбородок. К 20 годам она привыкла вечером отдавать себе отчет в прожитом дне. Вся она, прямая, решительная, немного резкая, росла странно: слабость ее возмущала, глупость сердила, она не прощала ложь, а все впечатления ложились глубоко в душу.

Когда-то гувернантка пристрастила ее к чтению, но Елена с детства искала деятельного добра - помогать нищим, голодным, собакам, кошкам, даже птицам и насекомым. В 10 лет она познакомилась с сиротой Катей и хотела вместе с ней убежать из дома и жить по божьей воле, но Катя умерла от горячки, и Елена с 16-летнего возраста стала почти совсем независима, но жила очень одиноко: у нее не было подруг. Берсенев ей понравился.

VII.

На другой день Берсенев поехал в Москву, чтобы получить деньги, купить книги и повидаться с Инсаровым. Ему хотелось пригласить Дмитрия Никаноровича жить к себе на дачу. Инсаров ответил не сразу, тогда Алексей сказал, что они могут вместе работать, читать - у него много книг по философии и истории. А еще он объяснил, что недалеко от него живет семья Стаховых, где есть чудесная девушка Елена. Молодые люди условились о дне, когда переедут в Кунцево, и Берсенев уехал.

VIII.

Вечером Анна Васильевна проводила время в обществе мужа и дальнего родственника Увара Ивановича. Разговор шел о молодежи: о том, как трудно бывает понимать поступки современных молодых людей и как порой неблагодарны они бывают. На самом деле Анна Васильевна расстроена известием о том, что ее муж подарил своей любовнице-немке лошадей. Явился Шубин и получил выговор от Стаховой за то, что помогал в этом Николаю Артемьевичу. Тот объяснил, что, наоборот, рассорил его с немкой.

IX.

У себя в комнате Шубин обнаружил записку от Стахова с просьбой не раскрывать его тайн. В саду он встретил Елену и попытался с ней заговорить, но она не была расположена к его шуткам. Он попрощался, сказав: «Мир моему праху!» По дороге он встретил Берсенева и сказал ему, что Елена Николаевна ждет его. Сам Шубин уехал к князю Чикурасову.

X.

Елена встретила Берсенева в гостиной. Они поговорили о его отце, который умер, не дождавшись, пока Алексей станет кандидатом. Когда речь зашла об университете, она спросила, были ли у Алексея там замечательные товарищи. Он рассказал об Инсарове. Дмитрий Никанорович Инсаров - болгар, оставшийся сиротой в восемь лет, так как его мать похитил и убил турецкий ага, а отца, пытавшегося отомстить, расстреляли. Его воспитала тетка в Киеве, но в 20 лет он приехал на родину, провел там два года, выучил родной язык. Турецкое правительство преследовало его, у него даже есть след от раны, но сейчас он учится в Москве, чтобы потом бороться за освобождение родины. Он горд, не возьмет в долг, но при этом по-детски искренен. Елена была потрясена рассказом.

XI.

Через два дня приехал Инсаров, сам привел свою комнату в порядок. Встал в четыре утра, обегал Кунцево, искупался, выпил молока и сел работать: он учился истории, праву, экономике, переводил болгарские песни и летописи, составлял русско-болгарскую грамматику. Пришел Шубин знакомиться с болгаром и уговорил всех сходить в «прескверненький трактирчик». Шубин вел себя развязно, много шутил, а Инсаров оставался спокойным.

XII.

Вечером решили идти к Стаховым. Шубин, предваряя появление болгара, сказал, что он отличный человек. Но Инсаров произвел на Елену меньше впечатления, чем она ожидала. Ей не хватало чего-то «фатального», чего она себе придумала после рассказа Берсенева. Она представляла его героем, а он оказался обыденно-простым. А вот Павел ввалился вечером к Берсеневу и признался, что его грызет ревность и досада к ним обоим. Если Елена будет дальше так себя вести, он удавится.

XIII.

Инсаров бывал у Стаховых редко, в отличие от Алексея, но тот однажды сказал, что болгар пропал куда-то: к нему явились двое соотечественников, он на них кричал так дико, злобно. Он накормил их («горшок каши съели»), а потом отправился с ними. Вечером принесли записку от Берсенева, где он сообщал, что Инсаров вернулся «весь загорелый и в пыли по самые брови».

XIV.

На следующий день Елена возилась со щенками, когда неожиданно подошел Инсаров. Елена смутилась, но молодой человек первым начал разговор и сказал, что ездил в Троицкий посад, чтобы помочь разобраться своим землякам. Девушка спросила: каково это - бороться за свободу своей родины? Дмитрий с жаром рассказал, что каждый русский должен знать все славянские языки и болгарский тоже. Он еще много говорил о Болгарии и с этого дня стал чаще бывать у Стаховых.

XV.

Однажды Анна Васильевна решила провести «необыкновенный» выходной в Царицыно. Все собрались в поездку основательно - с пикником. Общество вышло к царицынским прудам, чтобы покататься на лодках. Начали петь, но вышла разноголосица. Тут запела Зоя, и так хорошо, что немцы, сидящие на берегу пруда, неистово кричали «бис». После прогулки все с аппетитом пообедали на скатерти, расстеленной прямо на траве.

На обратном пути к ним пристали пьяные немцы с претензией, почему Зоя не ответила на их просьбу спеть «на бис». Шубин попытался что-то объяснить, но немцы потребовали, чтобы Зоя или Елена их поцеловали. Тогда Инсаров схватил зачинщика и швырнул в пруд - остальные сразу присмирели.

XVI.

Вечером Елена сделала очередную запись в своем дневнике. Ее тревожило, что она не может разобраться в своих чувствах. Поль кажется влюбленным, но он слишком ветреный. С Алексеем Петровичем очень хорошо говорить: всегда о чем-то дельном и полезном. А Инсаров поразил ее своим поступком, правда, что-то недоброе в этот момент отразилось на его лице. И все-таки Елена признается себе: она влюблена в него.

XVII.

А Инсаров объявил Берсеневу о своем желании съехать с дачи. Елена, узнав об этом, расстроилась. Алексей объяснил, что причина в том, что он полюбил русскую девушку: когда-то он сказал, что ему не нужно русской любви. Это потрясло Елену: когда Инсаров пришел проститься, она попросила его прийти на следующий день часов в одиннадцать. Уже с раннего утра она ждала Дмитрия, но, прождав до часу, сама отправилась на квартиру к Берсеневу.

XVIII.

По дороге ее застал дождь, от которого девушка спряталась в часовне, где встретила нищенку. Та успокоила Елену, сказав, что печаль скоро уйдет. И действительно, скоро она встретила Инсарова, который долго не решался взглянуть в лицо Елене, пока она сама не призналась, что любит его. Дмитрий обнял ее и поцеловал, но потом сказал, что он нищий, что ему не суждено жить в России. Елену это не напугало: она пообещала, что готова на все ради любимого.

XIX.

Когда Елена вернулась домой, то на миг подумала, как она сможет расстаться со всеми своими домашними. К вечеру ее взяла грусть, что она не скоро увидится с Дмитрием. К тому же Берсенев передал Анне Николаевне известие, что Инсаров вынужден был срочно уехать, не попрощавшись. Елена покраснела и была уверена, что проницательный Поль (Шубин) обо всем догадается. Она ушла в свою комнату и быстро уснула.

XX.

Шубин похвастался Алексею своей местью: показал бюст Инсарова, очень похожий, его он собрался подарить Елене на именины. Но другая статуэтка изображала аллегорию: молодой болгар выглядел бараном, склонившим рога для удара. Следующая композиция выглядела откровенной карикатурой: жирная девка и испитый художник. Называлась она «Будущность художника Шубина». Берсенев сказал, что это клевета, и друзья признали, что искусство вечно.

XXI.

Елена закончила свой дневник и провела жирную черту под прошлым. Но будущее было неопределенным. Ей тяжело было общаться с матерью: как будто чей-то голос твердил, что это больше не ее родина. Она написала две записки Инсарову и сама отнесла на почту, но вместо Дмитрия приехал отец.

XXII.

Николай Артемьевич явился очень важно, попросил остаться наедине с женой и сообщил ей, что познакомился с Егором Андреевичем Курнатовским, которого прочил в женихи их дочери Елене. Он из хорошей семьи и служит обер-секретарем при сенате. Вечером того же дня тот приехал знакомиться, о чем Елена написала в письме к Дмитрию. Еще она сообщила, что произвела на жениха благоприятное впечатление и папенька остался доволен. Но закончила письмо словами любви к Инсарову.

XXIII.

Стаховы переехали в Москву, и Курнатовский стал бывать у них по воскресеньям. Он очень понравился Зое, которая с ним в основном и общалась. Елена сама разыскала Дмитрия и пришла к нему. Он сказал, что ситуация в Болгарии осложнилась и ему скоро придется туда ехать. Елена вновь подтвердила решимость поехать вместе с ним его женой. Дмитрий сказал, что нужны деньги, паспорт, а это требует времени.

XXIV.

Дмитрий решил посоветоваться со знакомым отставным прокурором насчет паспорта, но тот потребовал большей определенности. Вечером он пришел к Стаховым, но был встречен холодно отцом и Шубиным. Только Анна Васильевна поругала его за то, что давно не был. Елена переговаривалась глазами и, назначив ему свидание через два дня, отпустила домой. К тому же явился жених. Инсаров не спал всю ночь, а к утру почувствовал себя настолько плохо, что свалился в горячке.

XXV.

К Берсеневу пришел хозяин квартиры Инсарова и сообщил, что жилец очень болен. Тот был в беспамятстве, Алексей решил остаться у него. Он привез доктора, тот определил « перипневмонию в полном развитии» . Всю ночь больной бредил, а утром пришла Елена. Она тоже собралась здесь остаться, но Берсенев обещал посылать ей записки о состоянии Инсарова, и она, зарыдав, ушла.

XXVI.

Инсаров 8 дней находился между жизнью и смертью. Берсенев, как и обещал, каждый день извещал Елену записками о состоянии Дмитрия. Но сама Елена не спала ночами, ничего не ела – « таяла, как свечка», по выражению горничной. Курнатовский тянул с предложением, чем очень огорчал Николая Артемьевича. Наконец Алексей сообщил, что кризис миновал и через неделю Инсаров будет здоров. Елена у себя в комнате долго молилась, а потом наконец уснула.

XXVII.

Силы Инсарова восстанавливались медленно. Берсенев рассказывал ему, что происходило у Стаховых. Елена однажды попросила передать Дмитрию записку и не приходить к нему завтра. Алексей окончательно понял, что надеяться ему нечего, и вспомнил слова отца, что они « не баловни судьбы, а труженики», но в их жизни есть « своя гордость и свое счастие» .

XXVIII.

Около двенадцати дня Елена, бледная, свежая, молодая, вошла к Дмитрию в комнату, которую он перед этим привел в порядок. Девушка села рядом, обняла любимого, они долго разговаривали и клялись друг другу в вечной любви. В какой-то момент Дмитрий очень устал и попросил Елену уйти, но она обняла его, и они в первый раз были по-настоящему близки.

XXIX.

Стахов был не в духе: накануне он проиграл обер-секретарю сто рублей серебром, а Августина Христиановна все никак не возвращалась из Ревеля. Обо всем этом он поведал Шубину и в присутствии лакея пожаловался, что дочь его куда-то постоянно пропадает, не поставив никого в известность. Позже лакей скажет, что она ходит к какому-то студенту.

XXX.

Турция объявила войну России. Инсаров ездил по Москве, хотя был еще очень слаб. Елена готовилась к отъезду, когда к ней в комнату вошли родители. Мать беспрестанно вытирала слезы, а отец фальцетом спросил, к кому она ходит в Поварской переулок. Елена призналась, что там живет ее муж, Дмитрий Никанорович Инсаров, с которым они тайно обвенчались две недели назад. Николай Артемьевич потребовал, чтобы мать лишила ее наследства, но в этот момент Шубин сообщил, что его требует к себе приехавшая немка.

Позже Шубин рассказывал Увару Ивановичу, как его племянник Стахов грозился всей Москве рассказать, как дочь осрамила его, но когда поднимется туча осуждений, пересудов, толков, они просто уедут и все. Шубин выразил сожаление, что такая прекрасная девушка пренебрегла им, будущим знаменитым скульптором, а выбрала себе человека без роду и племени.

XXXI.

Известие о свадьбе дочери чуть не убило Анну Васильевну - она слегла. А известие о том, что вскоре они уедут с Дмитрием в Болгарию, которая представлялась чем-то вроде сибирских тундр, вызывало у нее отчаяние. Елена плакала, целуя матери руки, и уговаривала принять ее судьбу. Наконец Анна Васильевна заперлась с мужем в спальне и уговорила его не поднимать шума. Ей при этом пришлось погасить все игровые долги мужа и дать на руки тысячу серебром.