Поводом к восстанию послужила попытка московского архиепископа Амвросия в условиях эпидемии, уносившей до тысячи человек в день, воспрепятствовать молящимся и паломникам собираться у чудотворной Иконы Боголюбской Богоматери у Варварских ворот Китай-города.

Архиепископ приказал запечатать короб для приношений Боголюбской иконе, а саму икону убрать - во избежание скоплений народа и дальнейшего распространения эпидемии.

Бунт

В ответ на это по набату толпа восставших разгромила Чудов монастырь в Кремле. На другой день толпа взяла приступом Донской монастырь, убила скрывавшегося в нём архиепископа Амвросия, принялась громить карантинные заставы и дома знати.

Charles Michel Geoffroy (1819–1882) , Public Domain

Генерал-поручику Еропкину пришлось применить силу. После трёхдневных боёв бунт был подавлен. Также на подавление восстания были направлены войска под командованием Г. Г. Орлова.

Alex Bakharev , CC BY-SA 3.0

Более 300 участников были отданы под суд, 4 человека повешены: купец И. Дмитриев, дворовые В. Андреев, Ф. Деянов и А. Леонтьев (из них трое -- главные виновники убийства Амвросия), 173 - биты кнутом и отправлены на каторгу.

Последствия

Восстание стало поводом для волнений в окрестностях Москвы.

«Язык» Спасского набатного колокола (на ) был удалён властями, чтобы предотвратить новые выступления. Более 30 лет колокол провисел на башне без языка. В 1803 г. он был снят и передан в Арсенал, а в 1821 году - в Оружейную палату.

Правительство было вынуждено принять меры по обеспечению горожан работой и продовольствием, выделив на это немалые по тем временам деньги, а также более энергичные меры по борьбе с чумой. После этого эпидемия пошла на спад, хотя с высоты сегодняшнего знания это не обязательно результат принятых мер.

Был издан указ Правительствующего Сената «О мерах к прекращению эпидемий и устройству кладбищ» от 17 ноября 1771 г., который запретил во всех городах погребения при церквах и потребовал создать новые кладбища за городской чертой.

С этой даты ведут свою историю многие известные ныне некрополи в разных городах, бывших в составе Российской империи.

"Орловым от чумы избавлена Москва". Чумной бунт 1771 года

Чума не раз появлялась на границах Российского государства, но редко достигала внутренних районов, особенно Москвы и Петербурга. В 1770 году шла война с Турцией. Русские войска вступили в Молдавию, где уже вспыхнула эпидемия смертельной болезни. «Мор распространялся, как пламя, гонимое ветром». В августе 1770 года болезнь уже достигла Брянска, а вскоре «черная смерть» появилась в Москве.

Заболевший русский офицер приехал с войны и обратился в Лефортовские лазареты, ему долго не могли поставить диагноз. Когда доктора, наконец, нашли причину недомоганий, было уже поздно. Умер сам офицер, затем его лекарь, через несколько дней скончались 22 обитателя дома рядом с госпиталем.

Тогда же на соседние суконные фабрики была завезена трофейная турецкая шерсть, оказавшаяся зараженной. Она способствовала распространению заболевания среди рабочих и их семей. А дальше эпидемия стала распространяться с головокружительной быстротой. Пришедшая с юга страны, она воспринималась русскими как кара небесная, потому название ей дали «моровая язва».

Через несколько недель счет умерших пошел уже на сотни. В августе число жертв достигло тысячи. Чума охватывала все новые районы Москвы. В столице царила паника. Для умерших не хватало гробов, их вывозили в наскоро сколоченных ящиках и просто на телегах. Под заунывный звон погребальных колоколов их сопровождали «мортусы» в мрачных одеяниях и со зловещими крючьями, которыми вытаскивали трупы из домов и телег.

Старинная гравюра. Москва 18 века.

«Невозможно описать ужасное состояние, в котором находилась Москва. Каждый день на улицах можно было видеть больных и мертвых, которых вывозили. Многие трупы лежали на улицах: люди либо падали мертвыми, либо трупы выбрасывали из домов. У полиции не хватало ни людей, ни транспорта для вывоза больных и умерших, так что трупы по 3-4 дня лежали в домах».

Жизнь Москвы оказалась парализованной. Лавки, магазины, рынки были закрыты, многие состоятельные жители бежали за город, в провинцию, в свои дальние имения или к родственникам. Генерал-губернатор П. С. Салтыков, не справляясь с эпидемией, уехал из Москвы, за ним вымирающий город покинул обер-полицмейстер И. И. Юшков и другие высокопоставленные лица.

Начались стихийные бунты народа. Управление столицей было утрачено, в ней хозяйничали мародеры.

Брошенные властью на произвол судьбы, толпы москвичей двинулись к Варварским воротам, где находилась чудотворная икона Богоматери.

В Москве распространялись слухи, что прикосновение к иконе спасет человека от страшной болезни. Но происходило как раз наоборот: скопления и давка народа у иконы способствовали распространению заразы.

Варварские ворота с чудотворным образом Божией Матери.

Поэтому московский архиепископ Амвросий принял решение увезти икону. Это вызвало у собравшихся вспышку ярости и неповиновения. Зачинщики призвали идти в Донской монастырь, где укрылся Амвросий.

16 сентября 1771 года вооруженная толпа устремилась на его поиски. Архиепископа Амвросия быстро нашли, выволокли из кельи, и начался публичный допрос.

Архиепископ вел себя спокойно и с достоинством, это немного успокоило толпу. Но, как свидетельствуют архивы, вдруг прибежал из кабака дворовый Василий Андреев и ударил Амвросия колом. Озверевшая толпа накинулась на архиерея и растерзала его. Это событие стало началом бунта, который вошел в историю, как «чумной».

Э.Э.Лисснер. Чумной бунт.

Шарль Мишель Жоффруа. Расправа над архиепископом Амвросием.

Схватки мятежников и правительственных войск продолжались на улицах Москвы три дня. Генерал П. Д. Еропкин собрал около ста солдат и офицеров из разрозненных воинских команд и пушечной картечью и штыками рассеял мятежников. Решающая схватка произошла у стен Кремля.

Петр Дмитриевич Еропкин.

Граф Григорий Григорьевич Орлов прибыл в Москву 26 сентября с отрядом солдат из четырех полков лейб-гвардии. Он был назначен императрицей Екатериной II московским главнокомандующим и наделен ею особыми полномочиями.

С прибытием Орлова ситуация в Москве стала меняться к лучшему буквально в считанные дни.

Были приняты чрезвычайные меры для борьбы с эпидемией. Запрещен постоянный набатный звон в церквах, создающий ощущение беды и нагоняющий страх на жителей. Учреждены особые медицинские требования и санитарные нормы.

По инициативе Григория Григорьевича создана инфекционная больница за заставой в Николаевском монастыре и еще несколько лечебниц и карантинов.

С Григорием Орловым из Петербурга прибыли лучшие врачи. Он сам объехал все больницы, заболевших приказал обеспечить бесплатным питанием, одеждой и деньгами. Была организована дезинфекция жилищ.

Григорий Григорьевич Орлов. Портрет неизвестного художника 18 века.

За городом были открыты «чумные» кладбища, а чтобы избежать волнений и ропота среди верующих, на эти новые кладбища стали завозить материалы для строительства церквей. Выполнялось строжайшее указание никого из Москвы в Петербург не пускать, а вдоль дороги в столицу была выстроена сторожевая цепь из солдат. Мародеров и грабителей казнили на месте преступления.

Григорий Орлов повысил медикам жалованье, организовал оповещение жителей о мерах предосторожности, своим спокойствием и уверенностью вселял в горожан надежду. Для детей, оставшихся сиротами, открыл воспитательные дома за государственный счет.

Граф Орлов позаботился и о снабжении Москвы продовольствием. Крестьяне из окрестных сел смертельно боялись заразы и не хотели везти продукты в Белокаменную. Григорий Орлов организовал специальные торговые ряды со рвами между торгующими и покупателями. Деньги за покупки клали в уксус для дезинфекции.

Постепенно снабжение Белокаменной наладилось, были очищены улицы и дома от бродячих кошек и собак, от трупов, в специально отведенных местах сжигались вещи погибших и заболевших. Через полтора месяца ситуация в городе стала успокаиваться. Заработали городские службы, число больных резко уменьшилось и сошло на нет. Москва была спасена. Она пришла в себя, постепенно стала забывать все ужасы пережитой беды и верить в будущее…

Императрица Екатерина II

Императрица Екатерина высоко оценила действия графа Григория Григорьевича Орлова. В Царском селе под Петербургом в честь графа Орлова, победителя страшной моровой язвы в Москве в 1771 году, была возведена триумфальная арка, или Орловские ворота по проектам А.Ринальди и Дж. Кваренги. На арке высечена надпись: «Орловым от беды избавлена Москва». Триумфальные Гатчинские, или Орловские ворота по праву считались памятником «Гражданской доблести».

Орловские ворота в Царском Селе.

В честь Григория Орлова была выбита медаль «За избавление Москвы от язвы».

Императрица Екатерина II решила наградить и Петра Дмитриевича Еропкина. Кроме ордена Андрея Первозванного и 20 тысяч рублей, императрица хотела пожаловать П.Д. Еропкину четыре тысячи крестьян, но от крепостных Еропкин отказался. Екатерина предложила возвести в княжеское достоинство его воспитанников (у самого Еропкина детей не было), но Еропкин отклонил и эту милость. Единственное, что смогла сделать Екатерина II для героя - это записать малолетних его воспитанников, по его просьбе, сержантами в Преображенский полк.

Эпидемия чумы в Москве в 1770-1772 годах была последней крупной вспышкой «моровой язвы» в Европе и стала тяжелым испытанием для всей России. В ходе этой болезни, по разным данным, погибли от 50 до 100 тысяч человек. Некоторые исследователи приводят цифру в 200 тысяч погибших. Москва, фактически опустела.

Однако, как это ни парадоксально, именно эта эпидемия дала импульс к развитию многих отраслей российской инфраструктуры. Улучшилась общая санитарная обстановка в Москве, увеличилось число бань, ко всему прочему Екатерина II, на время царствования которой и пришлась вспышка этой болезни, приказала создать в городе водопроводную систему. Строительство последней продолжалось 26 лет.

По самой распространенной версии, чума пришла к нам через Молдавию и Украину, куда в свою очередь попала из Османской империи, с которой Россия тогда вела войну. Через зараженных солдат и трофеи: шелк и шерсть.

В основном болезнь поражала городскую бедноту и рабочих мануфактур. Здесь нужно отметить, что Москва тех лет не отличалась особо благоприятной санитарной обстановкой. Воду люди брали из речек, протекающих через город, системы утилизации мусора не существовало, в городе было множество бродячих животных. Не имелось в Москве и достаточного количества бань и больниц. Все это стало появляться уже потом, в рамках борьбы с заразой.

Первая вспышка болезни произошла в ноябре 1770 года в Московском генеральном госпитале Лефортовской слободы. Тогда погибли 25 из 27 находившихся в больнице людей. Одним из выживших был доктор Афанасий Шафонский, который и диагностировал чуму, он же стал одним из активных борцов с эпидемией.

Следом, в марте 1771 года, на Большом суконном дворе за неделю умерли 130 рабочих. Фабрику закрыли, а выживших рабочих перевели за город. Но эпидемию было уже не остановить.

Характерно, что московская знать, поняв, что в городе началась эпидемия, еще до карантина массово покинула столицу. Москву оставили главнокомандующий Пётр Салтыков, гражданский губернатор Иван Юшков и обер-полицмейстер Николай Бахметев. Фактически главным начальником в городе стал генерал-поручик Петр Еропкин, который и ввел карантин, закрыв Москву для выезда из неё людей.

Москвичи заболевали все сильнее, но к врачам не шли. Простонародье видело во врачах, во-первых, иностранцев, к которым доверия не питало, а во-вторых, людей непонятной специальности, кого-то сродни чародеям. Более того, по городу ходили слухи, что если попасть в больничный карантин, то живым оттуда уже не выйти.

Тем не менее народ нашел иной способ «лечения». Внезапно, люди массово пошли молиться об исцелении к Боголюбской иконе Божией Материи. Икона тогда находилась на Варварских вратах Китай-города.

Однако московский архиепископ того времени Амвросий (Зертис-Каменский) сразу выступил против такого столпотворения, поскольку понимал, что оно только увеличит риск распространения чумы. Сама икона по приказу архиепископа была перенесена в церковь Кира и Иоанна. И это, естественно, не понравилось страждущим. Более того, поползли слухи, что Амвросий присвоил себе пожертвования верующих, которые были собраны в ходе молебнов в Китай-городе, хотя деньги были опечатаны. Все это послужило причинами для начала стихийного восстания.

15 сентября около десяти тысяч человек вооруженных камнями и палками с криками «Богородицу грабят!» ворвались в Кремль и сами разграбили Чудов монастырь. На следующий день бунт набрал еще большие обороты, и восставшие прорвались уже в Донской монастырь, где скрывался архиепископ Амвросий. Толпа стащила его с хоров храма и забила до смерти.

Другая часть толпы штурмовала и уничтожала больницы и карантинные дома, то есть разрушала и без того недостаточно качественную эпидемиологическую инфраструктуру города.

Подавлять восстание пришлось Петру Еропкину. К счастью, в его распоряжении был солдатский корпус численностью 10 тысяч человек. К концу дня 16 сентября правительственные войска отбили Кремль. Но 17 сентября бунтовщики вновь его осадили, а вместе с ним и Еропкина с гарнизоном. Дабы избежать кровопролития генерал-поручик выслал парламентёра, но его закидали камнями «чуть ли не до смерти».

Этот инцидент стал последней каплей, переполнившей чашу терпения. Правительственные войска двинулись в бой, расстреливая восставших картечью и пушками. После трехдневных сражений, унесших жизни около ста человек, восстание было окончательно подавлено. В то же время на помощь Еропкину в борьбе с бунтовщиками и эпидемией уже спешил с войсками Григорий Орлов.

В рамках следствия по делу о восстании в суд были доставлены около 300 человек. Четверо зачинщиков были казнены и, более того, за убийство архиепископа Амвросия преданы анафеме. Еще 200 наиболее активных участников были сечены кнутом и отправлены на каторгу.

Орлов же параллельно с ликвидацией последствий бунта организовал и борьбу с эпидемией так, что уже к декабрю 1771 года она фактически закончилась. За что впоследствии он был награжден, равно как и подавивший восстание Петр Еропкин. Хотя последний просил императрицу его уволить за приказ открыть огонь по мирным гражданам. Кстати, в рамках борьбы с чумой императорским указом было запрещено хоронить людей в черте города, дабы избежать распространения болезни. Были открыты новые кладбища, например, Ваганьковское, которое ныне находится уже в черте Москвы и даже считается «элитным».

История нашей страны хранит память о многих кровавых восстаниях. Но московский чумной бунт 1771 года отличался от других, по крайней мере, двумя обстоятельствами. Во-первых, он продолжался всего три дня, а во-вторых, одно из самых крупных народных возмущений XVIII века стало реакцией разъяренной толпы на непродуманные действия властей - то есть в данном случае протестовали не угнетенные массы, а люди разных сословий, попавшие в безвыходное, как им казалось, положение.

Правители уехали, а крысы остались

К середине XVIII века обстановка в Москве благоприятствовала развитию масштабных эпидемий. Нечистоты и мусор не вывозились из города и сваливались прямо во дворах или выбрасывались в ручьи и речки. Пищевые отходы мясных и рыбных рядов породили огромное количество крыс. Кроме того, в Москве не было загородных кладбищ - умерших хоронили возле приходских церквей, и любое заразное заболевание могло дать толчок к возникновению эпидемии.
Медицина в стране находилась на очень низком уровне, главным средством от болезней считались молитвы, чудотворные иконы и заговоры знахарей. В начале XVII века, во время правления Бориса Годунова, эпидемия чумы охватила 35 русских городов, в Москве погибли до 480 тысяч человек.

Шарль Мишель Жоффруа. "Убийство архиепископа Амвросия" 1845 год

Еще одна вспышка этого же заболевания поразила столицу в 1654-1656 годах. Люди умирали тысячами, некоторые места массовых захоронений обносили высокими, наглухо заколоченными заборами - но крыс эти меры не останавливали. Патриарх и царская семья выехали из города, их примеру последовали бояре и высшие чиновники. Москва осталась фактически без представителей власти, мародерство во дворах, обитатели которых умерли, приводило к распространению эпидемии. Точное число погибших неизвестно, по мнению историков, чума унесла примерно 80% всего городского населения.
Со времен Петра I в России была учреждена карантинная служба, всех въезжающих в государство с территорий, где они могли заразиться чумой, заставляли до полутора месяцев провести на карантинной заставе. Но и эта мера помогала далеко не всегда.

Эхо Русско-турецкой войны

В 1768-1774 годах проходила война России с Османской империей, закончившаяся тем, что наше государство получило выход к Черному морю. Но в зону военных действий проникла возникшая в Турции чума - в том числе и в лазареты, где находились раненые. Некоторых из них увезли в Москву в военный госпиталь, находившийся в Лефортово и основанный в 1706 году по распоряжению Петра I.
В ноябре 1770 года там от чумы скончался офицер, а буквально через несколько дней - врач, который его лечил. Затем умерли еще несколько десятков тех, кто общался с доктором.
В городе началась эпидемия - число ушедших из жизни доходило до тысячи человек в день. Погребальные конторы не успевали изготавливать гробы.
Екатерина II запретила хоронить покойников в черте города, и московские власти приняли решение об учреждении для этой цели отдельного кладбища возле села Новое Ваганьково. Умерших закапывали в общих могилах. Похороны сопровождались непрерывным колокольным звоном, который, согласно поверьям, должен был отпугивать болезнь.
Обязанности забирать мертвые тела из домов и с улиц были возложены на полицию. Но почти все ее служащие не желали этого делать из-за боязни заразиться, и разлагающиеся трупы оставались на месте смерти по много дней. К работе по очистке города пытались привлечь заключенных - их выпустили из тюрем с тем, чтобы они собирали тела. Чумные обозы выезжали из Москвы, после чего трупы сжигали, а арестанты при любой возможности пускались в бега.
Крестьяне, узнавшие об эпидемии, отказывались везти в Москву продукты. В городе начался голод. Положение усугублялось тем, что многие представители власти во главе с градоначальником графом Петром Салтыковым спешно разъехались по своим имениям. Все, кто имел возможность покинуть Москву, последовали их примеру. Город, по сути, оставили вымирать.
По официальным данным, с апреля по декабрь 1771 года в Москве от чумы погибли 56 672 человека, но в действительности это число может быть гораздо больше - Екатерина II в частном письме называет цифру в 100 тысяч.
Народ пытался спастись молитвами и обращениями к чудотворным святыням. Наиболее почитаемой из них была Боголюбская икона Божией Матери, находившаяся в церкви у Варварских ворот Китай-города. По Москве прошел слух, что если поцеловать ее, то болезнь пройдет, и все оставшиеся горожане стремились приложиться губами к реликвии.

Роковая ошибка архиепископа

Понимая, что любое скопление народа приведет к новым вспышкам эпидемии, архиепископ Московский Амвросий приказал спрятать Боголюбскую икону Божией Матери и запретил проводить молебны в церквях. Именно эта мера породила кровавый бунт в Москве.
Массовые волнения начались 15 сентября 1771 года. Под набатный звон толпа, вооружившись кольями и топорами, пришла к стенам Кремля - требовать, чтобы Амвросий отдал животворящую реликвию. Архиепископу удалось укрыться в Донском монастыре. Бунтующие стали громить и грабить все подряд, в том числе чумные бараки, убивая врачей, которых посчитали виновниками заболевания.
На следующий день, 16 сентября, толпа ворвалась в Донской монастырь. Архиепископа Амвросия вывели к народу для публичного допроса. Священнослужитель вел себя достойно, ему почти удалось успокоить бунтовщиков. Но, по свидетельствам очевидцев, из кабака прибежал дворовый Василий Андреев и ударил архиепископа колом. После этого озверевшая толпа растерзала Амвросия.

Глава соляной конторы, одновременно надзирающий за работой лечебных учреждений, старший по званию из тех, кто не покинул Москву, генерал-поручик Петр Еропкин с остатками войск срочно приступил к восстановлению порядка. Ему удалось собрать около 10 тысяч солдат и офицеров - и картечью, а также штыковыми атаками рассеять бунтовщиков.
В так и не изданной книге «Записки очевидца о чумном бунте в Москве в 1771 году» (рукопись хранится в Институте русской литературы (Пушкинском Доме)) ее автор архитектор Федор Каржавин, бывший очевидцем событий, приводит свидетельства действий мятежников. В их состав входили люди разных сословий: фабричные, подьячие, купцы, солдаты и даже офицеры. Они пытались освободить каторжников, бросались на ружья и пушки с дубинами.
Уже на следующий день бунт был подавлен. Еропкин отправил императрице победный рапорт, одновременно попросив уволить его со службы. Екатерина II прислала ему приказ об увольнении с не проставленной датой - чтобы Петр Дмитриевич решал сам. Государыня также наградила его орденом Андрея Первозванного и передала 20 тысяч рублей «за распорядительность и мужественное подавление мятежа». Кроме того, императрица хотела даровать генералу четыре тысячи душ крестьян, но Еропкин от столь щедрого подарка отказался.

«Орловым от беды избавлена Москва»

26 сентября в Москву с отрядом из четырех полков лейб-гвардии прибыл граф Григорий Орлов - государыня назначила его московским главнокомандующим и наделила особыми полномочиями.
Бунт был подавлен, но эпидемия продолжалась. С ней удалось справиться только благодаря чрезвычайным мерам, предпринятым Орловым. Граф запретил постоянный набатный звон, который вызывал у населения чувство страха. Были срочно созданы несколько новых инфекционных больниц. Собрали лучших врачей страны. Орлов организовал нормальное питание больных и обязательную дезинфекцию их жилищ. Вдалеке от города оборудовали чумные кладбища. Был налажен карантин на въезде и выезде в город. Мародеров казнили на месте преступления. Улицы очистили не только от трупов, но также от мусора и нечистот, бродячих животных уничтожили. В торговых рядах между местами для продавцов и покупателей вырыли специальные канавы, при этом деньги передавались не напрямую, а через плошки с уксусом.
Спустя полтора месяца эпидемия чумы сошла на нет. Императрица высоко оценила действия графа Орлова. В Царском Селе в его честь была возведена триумфальная арка (Орловские ворота) с надписью «Орловым от беды избавлена Москва» (строчка из стихотворения Василия Майкова).
Также в честь Григория Григорьевича выбили медаль «За избавление Москвы от язвы».
Более 300 участников бунта отдали под суд, 173 из них были приговорены к битью кнутом и каторжным работам. Четверых, принимавших непосредственное участие в убийстве архиепископа Амвросия (купец И. Дмитриев, дворовые В. Андреев, Ф. Деянов и А. Леонтьев), повесили.
Последствиями чумного бунта стали некоторые важные государственные решения. 17 ноября 1771 года распоряжением Сената были запрещены погребения при церквях. Отныне для этих целей надо было создавать кладбища за городской чертой. Несколько лет спустя, 28 июня 1779 года, императрица, памятуя о том, что распространению эпидемии способствовало плохое водоснабжение города, издала указ о строительстве московского водопровода.

Чумной бунт - кровопролитное народное восстание, прошедшее в Москве с 26 сентября по 28 сентября 1771 года (15-17 сентября по старому стилю). Бунт был вызван эпидемией чумы 1770-1772 годов и фактическим бездействием городских властей, из-за которого горожане впали в панику.

Восстание было жёстко подавлено, но после него власти приняли действенные меры по исправлению ситуации в городе, и эпидемия чумы в Москве сошла на нет.

Эпидемия чумы и предпосылки Чумного бунта

Чума - тяжёлое карантинное заболевание, характеризующееся высокой смертностью и заразностью, считавшееся практически неизлечимым вплоть до 20 века. Истории человечества известен ряд эпидемий и пандемий чумы, унёсших миллионы жизней в Европе и Азии, не миновав и Россию. После эпидемий чумы 17 века страна приобрела опыт в ограничении распространения заболевания: со времён Петра I в России существовали карантинная служба и особые заставы, где всех прибывающих в государство с территорий, на которых они потенциально могли заразиться чумой ("моровой язвой"), держали до полутора месяцев, однако лечить чуму в целом не умели.

Эпидемия чумы 1770-1772 годов в Москве была связана с русско-турецкой войной 1768-1774 годов: вспышка заболевания началась в причерноморских странах и поразила воюющие армии, попав на территорию России предположительно через обозы с ранеными.

В Москве раненых везли в Лефортово, где во времена Петра I был основан военный госпиталь; в ноябре 1770 года там умер привезённый с фронта офицер, затем его лечащий врач, а после этого - более 20 человек, проживавших вблизи госпиталя. Вторым очагом заражения стал Большой суконный двор в Замоскворечье - крупная ткацкая фабрика, куда предположительно могла быть завезена заражённая чумой "трофейная" шерсть: к 1771 году от чумы погибли 57 человек на самой фабрике, а также более 40 рабочих в разных домах вне её стен. Московский генерал-губернатор Пётр Салтыков не сумел принять действенных карантинных мер, в результате чего к августу 1771 года "моровая язва" охватила практически весь город и окрестности. Чтобы не допустить паники, власти попытались скрыть факт эпидемии чумы в Москве, однако, к сентябрю погибших было так много, что для них не хватало гробов (число умерших достигало до 1000 человек в сутки); в городе не успевали проводить погребальные службы, и тела скапливались в домах и на улицах, где их собирали мортусы - специальные служащие, отряды которых разъезжали по улицам и вывозили трупы за город на телегах. Мортусов не хватало, поэтому тела могли лежать по несколько дней; их сбор также был поручен московской полиции, однако, полицейские очень неохотно занимались этой работой и предпочитали не контактировать с заражёнными и тем более мёртвыми людьми. В санитарных целях захоронения в городской черте были запрещены, и умерших хоронили в братских могилах на специально организованном кладбище у села Новое Ваганьково (современное Ваганьковское кладбище). Похороны сопровождались непрерывным колокольным звоном, так как согласно поверьям он отпугивал болезнь.

Московские чиновники, помещики и купцы предпочли бежать из города. Генерал-губернатор Пётр Салтыков, дезориентированный ситуацией, послал к императрице Екатерине II письмо с просьбой о разрешении покинуть Москву и, не дождавшись ответа, бежал в своё подмосковное имение Марфино. В числе первых город покинул и московский гражданский губернатор Иван Юшков.

Управление городом было утрачено. Крестьяне из окрестных сёл и купцы, зная о катастрофической ситуации, боялись везти на продажу в Москву продовольствие, и в городе начался голод.

Причины бунта

Фактически, причиной Чумного бунта в Москве стало отсутствие действенных мер по борьбе с заболеванием со стороны городских властей. Кроме того, в городе начался голод, а на улицах орудовали мародёры. Чиновники буквально оставили город на произвол судьбы, и среди лишённых какой-либо поддержки горожан стали распространяться слухи и паника - для "большого взрыва" не хватало только формального символического толчка.

Толчком, который стал формальной причиной к Чумному бунту, стали действия московского архиепископа Амвросия. Дело в том, что за неимением действенных способов лечения чумы наиболее эффективной мерой борьбы с ней в народе считались молитвы и заговоры. В частности, среди горожан стал распространяться слух, что чудотворная Боголюбская икона Божией Матери, размещённая над Варварскими воротами , помогает исцелению от "моровой язвы"; люди спустили икону с ворот и стали устраивать у неё стихийные молебны.

Понимая, что массовое скопление людей только способствует распространению чумы, архиепископ Амвросий запретил молебны у иконы, и 26 сентября по его приказу икона была спрятана, а короб для приношений запечатан, чтобы их не растащили мародёры.

Чумной бунт

К сожалению, горожане не оценили действий архиепископа. Решив, что Амвросий спрятал икону злонамеренно, чтобы они не могли просить у неё заступничества, и поверив слуху, будто бы он решил присвоить себе собранные подношения, люди окончательно запаниковали, и толпа стала неуправляемой.

Избив охрану, бунтовщики забрались на и стали бить в установленный на ней колокол Спасского набата, чтобы собрать народ к Кремлю. Ворвавшись в крепость, толпа разгромила Чудов монастырь в надежде отыскать в нём чудотворную икону и архиепископа Амвросия. Амвросий незадолго до этого успел уйти и укрыться в Донском монастыре, однако, на следующий день толпа взяла Донской монастырь приступом, его схватили и выволокли на задний двор для допроса, где и убили с особой жестокостью: архиепископа били кольями в голову и грудь, переломали кости и изрезали лицо. Имущество монастырей было уничтожено и разграблено: толпа рвала книги в церковных библиотеках, портила мебель и телеги, избивала служителей. Разгромив монастыри, люди переключились на дома знати и купцов, занимаясь уже откровенным грабежом. В ожесточении мятежники громили чумные карантины, избивая и без того немногочисленных лекарей, поскольку полагали, что как раз они-то и виноваты в распространении болезни, и даже пытались освободить каторжан из острогов.

Из-за эпидемии чумы количество войск в городе было очень мало - только для необходимых караулов, и справиться с бунтовщиками они не могли. Генерал-поручик Пётр Еропкин, который на тот момент возглавлял Главную соляную контору и остался в Москве во время эпидемии чумы, взял на себя командование, собрав отряды из солдат-волонтёров, и 27 сентября начал наводить в городе порядок. По приказу Еропкина конница нещадно рубила бунтовщиков (многие из которых были пьяны после разграбления погребов) внутри Кремля, а солдаты кремлёвского гарнизона приблизились к Чудову монастырю, откуда в них полетели камни. Солдаты ответили оружейным огнём, затем прорвались в монастырь и добили бунтовщиков штыками. Мятежники были вытеснены с территории Кремля, однако, стали бить в набат во всех окрестных церквях, чтобы собрать народ и взять крепость приступом. Офицеры пытались уговорить людей разойтись, но народ решительно отказался, и для острастки по штурмующим Кремль мятежникам сделали холостой залп из пушки, установленной перед Спасскими воротами. Это произвело неожиданный обратный эффект: увидев, что никто не убит, бунтующие решили, что их защищает их вера, и ещё решительнее устремились к Кремлю, захватили пушку и развернули её к Спасским воротам, но не смогли выстрелить, ибо нечем. Солдаты отбили пушку обратно, после чего стрелять по толпе стали уже по-настоящему, картечью. Люди разбежались.

На следующий день бунтовщики вновь подступили к Кремлю с требованием выдать им Еропкина на растерзание, освободить пленных и раненых, а всех бунтовщиков простить, и чтобы договора с ними были подписаны генерал-губернатором Москвы Петром Салтыковым. Офицеры опять попытались уговорить людей разойтись, но те отказались, и их пришлось разогнать силой.

Бунт удалось подавить. Было убито более тысячи бунтовщиков, 300 были отданы под суд, 173 - биты кнутом и сосланы на каторгу, 4 человека казнены за убийство архиепископа Амвросия (купец Иван Дмитриев и дворовые Василий Андреев, Фёдор Деянов и Алексей Леонтьев). По приказу Екатерины II была "наказана" и Набатная башня Кремля: чтобы в будущем бунтовщики не смогли собрать народ таким образом, у колокола Спасского набата демонтировали язык.

Еропкин, совершенно измученный произошедшим, отправил императрице Екатериине II донесение с полным докладом о событиях в Москве и просьбой уволить его с должности. Императрица наградила Еропкина за мужественные и грамотные действия при подавлении мятежа, прислала ему 20 тысяч рублей и приказ об увольнении с не проставленной датой, предоставив возможность распорядиться им самостоятельно. Также императрица даровала Еропкину 4 тысячи крестьян, но от них он отказался.

Последствия

Несмотря на жёсткость подавления, Чумной бунт всё же привёл к положительным последствиям.

2 октября 1771 года из Петербурга в Москву был послан граф Григорий Орлов (фаворит императрицы), наделённый чрезвычайными полномочиями генерал-губернатора для разрешения ситуации в городе. Орловым действительно были приняты разумные меры для прекращения эпидемии: он приказал усилить карантины, создать изолированные инфекционные больницы и увеличить жалованье докторам (с обещанием выплаты компенсации родственникам в случае смерти доктора), организовал дезинфекцию жилищ и хозяйственные работы по очистке города от грязи и мусора, запретил постоянный колокольный звон в церквях (многие верили, что он отпугивает болезнь, но на деле это пугало только жителей). Помимо прочего, на улицах Москвы были уничтожены бродячие животные. На въезд и выезд из города наложили запрет, а мародёров и грабителей стали казнить на месте преступления. Благодаря Орлову в город возобновились поставки продовольствия и питьевой воды, а чтобы торговцы не боялись заразиться, были организованы специальные торговые ряды со рвом между продавцом и покупателем (деньги передавали в плошке с уксусом для дезинфекции). Городские службы вновь заработали, и город стал возвращаться к жизни.

Уже к ноябрю чума пошла на спад, и Екатерина II отозвала Орлова обратно в Петербург, где его встретили с почестями, а на дороге в сторону Гатчины к его приезду возвели триумфальную арку с надписью "Орловым от беды избавлена Москва".

Кроме того, эпидемия чумы и Чумной бунт обострили вопрос о водоснабжении города - московские реки были загрязнены, и питьевую воду приходилось привозить - и в 1779 году Екатерина II распорядилась о строительстве первого московского водопровода, который обеспечил бы жителей города чистой водой.

По данным московского врача Александра Судакова (1851 - 1914), всего эпидемия чумы 1770-1772 годов в Москве унесла жизни 56907 человек.