Вошедший в литературу в начале 80-х годов XIX века с юмористическими рассказами («Письмо учёному соседу», «Смерть чиновника», «Толстый и тонкий», «Хамелеон» и др.), писатель к середине 1880-х годов меняет характер своего творчества, усиливает психологическую глубину в изображении героев, переходит от смешных характеров к сложным, противоречивым.

Складывается особая чеховская манера повествования, характерная и для рассказа «Дом с мезонином».

История создания рассказа «Дом с мезонином».

Осенью 1889 года сестра АЛ.Чехова Мария знакомит его с молодой учительницей гимназии, своей подругой Ликой Мизиновой, красивой, обаятельной, интеллигентной девушкой. Лика становится частой гостьей в доме Чеховых.

Летом 1891 года вся семья отдыхала в Алексине, куда приглашена была и Лика. По пути в Алексин девушка знакомится с владельцем усадьбы Богимово Калужской губернии Е.Д.Былим-Колосовским. Тот, в свою очередь, узнав, что любимый им писатель Чехов живет на даче в Алексине, приглашает его на лето к себе в усадьбу. Антон Павлович принимает приглашение. Именно богимовское лето 1891 года положено в основу рассказа, в начале которого перед читателем предстаёт имение Былим-Колосовского и в котором некоторые черты хозяина имения переданы Белокурову.

Вопросы для анализа рассказа «Дом с мезонином».

— Как рассказчик характеризует помещика Белокурова? Что можно сказать о точке зрения автора?

«Я жил в имении помещика Белокурова, молодого человека, который вставал очень рано, ходил в поддёвке, по вечерам пил пиво и всё жаловался мне, что он нигде и ни в ком не встречает сочувствия … » Он всегда говорил «скучно, вяло и длинно, с явным желанием казаться умным и передовым человеком … он говорил о том, как много приходится работать, когда хочешь стать образцовым сельским хозяином. А я думал: какой это тяжёлый и ленивый малый … работал так же, как говорил, — медленно, всегда опаздывая, пропускал сроки. В его деловитость я плохо верил, потому что письма, которые я поручал ему отправить на почту, он по целым неделям таскал у себя в кармане … ».

Рассказчик даёт прямую характеристику Белокурову как человеку и помещику, который неспособен вести хозяйство. Пётр Петрович молод, но ничего не делает, не служит в земстве, а только говорит о своей деловитости. Он ленив и безволен, жившая с ним во флигеле Любовь Ивановна « … была старше его лет на десять и управляла им строго, так что, отлучаясь из дому, он должен был спрашивать у неё позволения … »,

— Что представляет собой имение Белокурова? Какой эпитет повторяется в его описании? Каким состоянием рассказчика окрашено повествование? Какая мысль автора передаётся?

Рассказчик не даёт подробного описания имения Белокурова: « … Он жил во флигеле, а я в старом барском доме». В описании интерьера раскрывается эмоциональное состояние художника. Ему неуютно в пустой «громадной зале с колоннами», потому что « … даже в тихую погоду что- то гудело в старых амосовских печах, а во время грозы весь дом дрожал и, казалось, трескался на части, и было немножко страшно, особенно ночью, когда все десять больших окон вдруг освещались молнией … ».

В описании интерьера, в выражении художником его внутреннего состояния передаётся мысль об угасании дворянской усадьбы (не случайно дважды повторяется эпитет «старый»). Исследуя повествовательную манеру Чехова, Ю.В.Манн говорит, что о типе чеховского повествования можно судить по способу подачи пейзажа и интерьера; автор пересказывает состояние своего персонажа, объединяясь с ним в общем чувстве …

— Что представляет собой усадьба Волчаниновых? Какую роль играет пейзаж?

«Я нечаянно забрёл в какую-то незнакомую усадьбу. Солнце уже пряталось. и на
цветущей ржи растянулись вечерние тени. Два ряда старых, тесно посаженных, очень высоких елей стояли, как две сплошные стены, образуя мрачную, красивую аллею. Я легко перелез через изгородь и пошёл по этой аллее … Потом я повернул на длинную липовую аллею. И тут тоже запустение и старость … Направо в старом фруктовом саду, нехотя, слабым голосом пела иволга, должно
быть тоже старушка. Но вот и липы кончились.

Я прошёл мимо белого дома с террасой и с мезонином, и передо мною неожиданно развернулся вид на барский двор и на широкий пруд с купальней, с толпой зелёных ив, с деревней на том берегу, с высокой узкой колокольней, на которой горел крест, отражая в себе заходившее солнце. На миг на меня повеяло очарованием чего-то родного, очень знакомого, будто я уже видел эту самую панораму когда-то в детстве».

Дом с мезонином — символ дворянской усадьбы. И хотя у Волчаниновых чувствуется дыхание жизни, вместе с тем «старые ели», «запустение и старость», иволга-старушка — всё это наводит на мысль о том, что дворянство теряет свои позиции в общественной жизни. Вечерний пейзаж, сопутствующий встрече героя с девушками, сравнение реальности со сном предвещают грустное развитие событий.

— Что художник и Белокуров говорят о Волчаниновых, о взаимоотношениях в семье? Как проводится мысль о типичности жизни в дворянской усадьбе?

Белокуров отмечает, что это «прекрасная, интеллигентная семья». Художник чувствует себя уютно в доме Волчаниновых, в котором «прислуге говорили «вы», и … всё дышало порядочностью … ».

В семье сложились доверительные отношения, поэтому Женя говорит художнику: «Мы не имеем тайн друг от друга, я должна сейчас рассказать всё маме и сестре … ».

Екатерина Павловна и Женя живут в праздности. Они наиболее близки, «обожали друг друга … всегда вместе молились, и обе одинаково верили и хорошо понимали друг друга, даже когда молчали … », художник говорит, что Екатерина Павловна « … благого- вела перед своей старшей дочерью. Лида никогда не ласкалась, говорила только о серьёзном; она жила своею особенною жизнью и для матери и для сестры была такою же священной, немного загадочной особой, как для матросов адмирал, который всё сидит у себя в каюте … ». В силу своих убеждений Лида работает, занимается благотворительностью, гордится тем, что «живет на собственный счёт».

Однозначность отношения к Лиде снимается сравнением её с адмиралом, а также тем, что мать беспокоится за неё: «Школа, аптечки, книжки — всё это хорошо, но зачем крайности? Ведь ей уже двадцать четвёртый год, пора о себе серьёзно подумать. Этак за книжками и аптечками и не увидишь, как жизнь пройдет … Замуж нужно … ».

Рассказ художника о том, как проходят дни в Щелковке, свидетельствует о праздной жизни её обитателей: играют в крокет и теннис, пьют чай, долго ужинают. Типичность быта этой дворянской семьи подтверждается обобщением: «Для меня, человека беззаботного, ищущего оправдания для своей праздности, эти праздничные утра в наших усадьбах всегда были необыкновенно привлекательны».

Однозначность этой положительной оценки снимается таким рассуждением: « … когда все так мило одеты и веселы и когда знаешь, что все эти здоровые, сытые, красивые люди весь день ничего не будут делать, то хочется, чтобы вся жизнь была такою … ».

Ю.В.Манн отмечает: «Нейтрализация категоричности — постоянный чеховский приём»

— Как складываются отношения художника и Лидии?

Художник понимает, что несимпатичен Лидии: «Она не любила меня за то, что я пейзажист и в своих картинах не изображаю народных нужд … ». Он так рассказывает о внешности Лиды: «тонкая, бледная, очень красивая, с целой копной каштановых волос на голове, с маленьким упрямым ртом, имела строгое выражение и на меня едва обратила внимание … ».

В этом психологическом портрете угадываются черты характера девушки, которые раскроются позже. А вот ещё одна характеристика девушки: «Лида только что вернулась откуда-то и, стоя около крыльца с хлыстом в руках, стройная, красивая, освещённая солнцем, приказы вала что-то работнику … ».

— Как характеризует себя рассказчик, как раскрывает своё чувство к Жене?

Художник недоволен собой, считает, что его жизнь «протекла так быстро и неинтересно». Он называет себя «странным человеком», потому что «издёрган с юных дней завистью … неверием в своё дело», постоянно подчёркивает свою праздность и с горечью говорит: » … я всегда беден, я бродяга». Но он талантливый художник. Екатерина Павловна знает и хвалит его пейзажи, которые видела на выставке в Москве, нравятся его работы и Жене.

Он говорит Лидии, что ведёт праздный образ жизни потому, что в несправедливо устроенном обществе народ угнетён и при таких условиях жизнь художника не имеет смысла, и чем он талантливее, тем страннее и непонятнее его роль, так как на поверку выходит, что он работает … поддерживая существующий порядок. И добавляет: «Я не хочу работать и не буду … »

В идеологических спорах с Лидией художник высказывает утопические идеи, свойственные социалистам: освобождение человека от труда, всеобщее равенство, утверждение здорового образа жизни, когда не нужно будет ни аптек, ни больниц, освобождение человека от страха смерти и даже от самой смерти. Он не признаёт «теории малых дел», которая целиком поглотила Лидию, но и не говорит, каким путём можно воплотить его идеи, хотя становится ясно, что для этого необходимо коренное изменение общественного устройства.

Герои не услышали и не поняли друг друга. Автор не принимает ни одну из позиций в идеологических спорах героев, предоставляет право выбора читателю. Но вместе с тем становится понятно, что живая жизнь с её вечными ценностями значительнее всяких односторонних теоретических представлений о ней и споров.

Тема идеологических споров остаётся открытой. Художник анализирует своё чувство к Жене во внутреннем монологе: «Я любил Женю. Должно быть, я любил
её за то, что она встречала и провожала меня, за то, что смотрела на меня нежно и с восхищением. Как трогательно прекрасны были её бледное лицо, тонкая шея, тонкие руки, её слабость, праздность, её книги. А ум? Я подозревал у неё недюжинный ум, меня восхищала широта её воззрений, быть может, потому что она мыслила иначе, чем строгая, красивая Лида, которая не любила меня.

Я нравился Жене как художник, я победил её сердце своим талантом, и мне страстно хотелось писать только для неё, и я мечтал о ней, как о своей маленькой королеве, которая вместе со мною будет владеть этими деревьями, полями, туманом, зарёю, этою природой, чудесной, очаровательной, но среди которой я до сих пор чувствовал себя безнадёжно одиноким и ненужным».

Нельзя не заметить, что в этом монологе « … в самой характеристике переживаний и особенно их мотивов автор допускает вариативность … ».

Герой не вполне уверен в своём чувстве: «должно быть», «может быть». Он думает, что любит Женю, потому что она любила его, а строгая, красивая Лида не любила. Но в то же время ощущается неожиданное, робкое и трепетное чувство к Жене, что составляет поэтическую прелесть рассказа. Рождается любовь, крепнет надежда на творческое возрождение художника, пейзаж способствует нарастанию тревоги, вызывает ощущение неизбежной драмы.

Лидия считает, что художник не достоин её сестры и разрушает их возможное счастье.

Права или не права Лидия? Прямого однозначного ответа на этот вопрос автор не даёт.

Но на следующее утро после романтической прогулки с Женей художник приходит домой к Волчаниновым и сразу слышит голос Лиды, диктующей детям: «Вороне где-то Бог послал кусочек сыру». И В этом можно увидеть авторскую иронию по отношению к художнику.

Финал рассказа остаётся открытым, Чехов не разъясняет своей позиции в решении любовной темы, предоставляет право читателю самому решать судьбу художника и оставляет надежду: « … мне почему-то начинает казаться, что обо мне тоже вспоминают и что мы встретимся … Мисюсь, где ты?»

Анализ рассказа «Дом с мезонином» Чехова

Повествование произведения ведется от первого лица - художника. "Дом с мезонином" посвящен тому периоду, когда рассказчик некоторое время жил в Белокуровском имении одного из уездов Т. губернии. По его словам, хозяин имения жаловался на то, что никак не может найти человека, которому смог бы излить душу.

Рассказчик во время прогулки зашел в незнакомую усадьбу, где увидел сразу двух прекрасных девушек. Спустя несколько дней в имение приехала одна из них, которая собирала деньги для пострадавших от пожара крестьян. Оказалось, что девушку зовут Лидия Волчанинова, и она проживает неподалеку от усадьбы. После смерти ее отца, который несколько лет назад был почетным советником, семья Лиды переехала в деревню, а сама она стала учительницей.

Нагрянул один из праздников, и рассказчик вместе с Белокуровым отправился к Волчаниновым, где познакомился с Екатериной Павловной, матерью Лиды, и ее младшей сестрой Женей, которую чаще всего называли Мисюсь из-за ее детской привычки так обращаться к собственной гувернантке. Дом с мезонином, в котором жила семья, выглядел вполне добротным.

Автор все чаще бывает у Волчаниновых, между ним и Мисюсь возникает взаимная симпатия. А вот с Лидой, напротив, отношения не сложились, поскольку та ненавидела праздный образ жизни и старалась произвести впечатление трудового человека. Она не любила пейзажи дома, поскольку в них не было народной тематики. Во многом Лида является главой семьи, и мать с Женей попросту старались с ней не спорить, поскольку побаивались ее нрава. В рассказе "Дом с мезонином", краткое содержание которого не позволяет раскрыть детально всех персонажей, дано подробное описание характера Лидии.

Между ней и рассказчиком происходит стычка, в ходе которой он замечает, что благотворительные работы в пользу крестьян не способны дать положительный результат, а скорее, напротив, приносят только вред. По мнению рассказчика, помощь крестьянам в лице организации больниц и школ неспособна освободить их. Наоборот, в жизни людей появляется еще больше предрассудков. Также он отметил, что за получение книг им теперь придется платить земству, что автоматически подразумевает увеличение количества работы. Лида настаивает на своем, семья поддерживает ее. Постепенно автору перестает нравиться дом с мезонином, во многом этому способствует Лидия.

Рассказчик признается Мисюсь в любви после очередной вечерней прогулки. Девушка отвечает ему взаимностью, однако сразу же рассказывает все Екатерине Павловне и сестре, предупреждая повествователя о том, что в их семье не принято хранить тайны. На следующий день герой приходит в усадьбу Волчаниновых, и Лида сообщает ему о том, что Мисюсь с матерью отправились в Пензу, после чего, скорее всего, поедут за границу.

Когда рассказчик возвращается обратно, его догоняет мальчик с запиской от Жени, в которой та извиняется перед ним и говорит о том, что не смогла не подчиниться воле сестры.

Больше автор никогда не видел семью Волчаниновых. Однажды он случайно встретился с Белокуровым и тот рассказал, что Лидия все еще живет и работает школьной учительницей. О Жене же ничего вразумительного владелец имения поведать не смог.

Герой рассказа постепенно забывает дом с мезонином и семью, в которой главной является Лидия. Только лишь в минуты горького одиночества он вспоминает о Волчаниновых и надеется на то, что когда-нибудь он снова увидит Мисюсь.

Рассказ "Дом с мезонином" входит в число лучших произведений А. П. Чехова, в 1960 году он был экранизирован.

"Дом с мезонином": герой и идея в мире Чехова

В отличие от "Черного монаха" этот чеховский рассказ никогда не называли "загадочным". Все писавшие о нем исходят I из общих предпосылок, опираются на сходные наблюдения. Но - такова объективная сложность "прозрачной" чеховской поэтики - определенное единство на "входе" тем не менее приводит к существенным разногласиям на "выходе". * "Дом с мезонином" связывают с "темой опрощенчества" (Г. П. Бердников), определяют как рассказ о несостоявшейся любви (Б. Ф. Егоров, В. Б. Катаев), подключают к рассмотрению проблемы маленькой пользы и больших дел, внутренней правоты и ханжества, догматизма и вечных поисков (А. А. Белкин). Столь же широк диапазон ответов о сути авторской позиции: от развенчания Лиды (Г. П. Бердников) до связанной с концепцией В. Б. Катаева идеи "равнораспределенности" позиции Чехова ("равнораспределенность не позволяет видеть в рассказе намерения одну сторону обвинить, а другую оправдать") и признания Б. Ф. Егорова о недоговоренности, неоднозначности текста. Таким образом, проблемы соотношения героя и идеи в мире Чехова и специфики авторской позиции снова объективно оказываются в центре внимания. Однако к ним, конечно же, стягиваются и иные аспекты чеховской поэтики (деталь, лейтмотив, принцип контраста и контрапункта), о которых тоже пойдет речь.

* (См.: Соболев П. В. Из наблюдений над композицией рассказа А. П. Чехова "Дом с мезонином" // Учен. зап. Ленингр. пед. ин-та. 1958. Т. 170. С. 231-252; Паперный 3. С. А. П. Чехов. М. I960. С. 138-151; Назаренко В. Лида, Женя и чеховеды... //Вопр. лит. 1963. № 11. С. 124-141; Бердников Г. П. А. П. Чехов: Идейные и творческие искания. М. 1970. С. 363-370; Белкин А. А. "Дом с мезонином"//Белкин А. А. Читая Достоевского и Чехова. М. 1973. С. 230-264; Егоров Б. Ф. Структура рассказа "Дом с мезонином" // В творческой лаборатории Чехова. М. 1974. С. 253-269; Цилевич Л. М. Сюжет чеховского рассказа. Рига. 1976. С. 147-160; Катаев В. Б. Проза Чехова: проблемы интерпретации. М. 1979. С 226-238; и др. )

Очевидно, что в "Доме с мезонином" две сюжетные линии: "любовный сюжет" и "идеологический спор"; определил их в свое время А. А. Белкин, сходного мнения придерживается Л. М. Цилевич, из него исходят, не всегда формулируя это прямо, и другие исследователи. Поскольку первая сюжетная линия не сводится к любви художника, а включает в себя также его отношения с Лидой, Белокуровым, рассказ о его образе жизни, ее точнее было бы обозначить как бытовую. Таким образом, конструктивной основой рассказа оказывается соотношение бытового и идеологического сюжетов. * Первый составляет фабульную основу "Дома с мезонином", второй вырастает на ней, концентрируясь, главным образом, в третьей главе. Обратимся сначала к сюжету "идеологическому", чтобы затем выяснить способ его сцепления с фабульной основой, включения в общую структуру рассказа.

* (Для краткости это слово употребляется иногда в смысле "сюжетная линия", хотя мы исходим из монологичности сюжета в литературном произведении. )

Конфликт между главными героями четко намечен уже в начале второй главы. Здесь в косвенной речи рассказчика дается описательная "немая" сцена, которая затем "озвучивается", переводится в диалог: "Я был ей не симпатичен. Она не любила меня за то, что я пейзажист и в своих картинах не изображаю народных нужд и что я, как ей казалось, был равнодушен к тому, во что она так крепко верила... Внешним образом она никак не выражала своего нерасположения ко мне, но я чувствовал его и, сидя на нижней ступени террасы, испытывал раздражение и говорил, что лечить мужиков, не будучи врачом, значит обманывать их и что легко быть благодетелем, когда имеешь две тысячи десятин" (9,178).

И диалог этот, идеологический спор занимает всю третью главу рассказа, становясь его кульминацией. Позиции сторон обозначены очень четко. Героиня истово и упорно защищает больницы, аптечки, библиотечки - то, что она делает ежедневно. "В споре с художником, - пишет Э. А. Полоцкая, комментируя рассказ в академическом собрании сочинений,- Лида Волчанинова выдвигает аргументы, к которым обращался любой земский врач или учитель, нашедший свое призвание в помощи деревенской бедноте" (9,493). Эта двадцатитрехлетняя девушка - преданный идеолог "малых дел". "Позицию художника определить сложнее", - продолжает Э. А. Полоцкая. И далее ссылается на Ф. И. Евнина и В. Б. Катаева, сопоставивших некоторые суждения художника со взглядами позднего Толстого в трактате "Так что же нам делать?" и статье "О голоде". Эти параллели важны, но, как и в случае с источниками бреда Коврина в "Черном монахе", вероятно, не единственны. Идеал преодоления социальных барьеров, всеобщего разделения труда и совместной борьбы против главного врага человека - смерти поразительно напоминает... еще не обнародованную, но известную в 90-х годах в пересказах и списках философско-религиозную утопию Н. Ф. Федорова, которой, между прочим, в это время симпатизировал и Толстой. * В данном случае для Чехова тоже, вероятно, важен определенный тип, способ философствования, а не его конкретный прототип.

* (См., напр.: Федоров Н. Ф. Сочинения. М. 1982. С. 373-374.- В сопоставлении с Толстым все тоже обстоит не так просто. Ведь ироническое упоминание героя про "книжки с жалкими наставлениями и прибаутками" может быть соотнесено и с деятельностью Толстого в 80-90-е годы. )

Если рассматривать спор героев в третьей главе "Дома с мезонином" изолированно, художник, кажется, очевидно проигрывает в нем. Его истерическое: "И я не хочу работать и не буду... Ничего не нужно, пусть земля провалится в тартарары!" - выглядит гораздо больше уязвимым, чем уверенное суждение героини: "Отрицать больницы и школы легче, чем лечить и учить" (9,187).

Однако важно отделить личную позицию спорящих от той системы идей, которую они проповедуют. В рассказе сталкиваются прагматик и мечтатель. Лида настаивает: надо же что-то делать сейчас . Художник предлагает другую картину "общего дела", он откровенно философствует и мечтает . Он отрицает не столько реальные медицинские пункты и школы, сколько надежду на них как на способ решения всех проблем. Он выступает с позиций утопии, сам отлично это понимая. Но ведь бедная Анна умерла сегодня, "а если бы поблизости был медицинский пункт, то она осталась бы жива", - такой аргумент героини может показаться убийственным, ее противник - человеком, едва ли не сознательно оправдывающим социальную несправедливость. "Не то важно, что Анна умерла..." А что же может быть важнее?

Но это утверждение вовсе не так бессердечно и эгоистично, как может показаться. Ведь утопия художника (подобно федоровской!) включает в себя веру: смерть для него заканчивает лишь земное существование. "Она говорила со мной о боге, о вечной жизни, о чудесном, - рассказано о разговорах с Женей в главе, предшествующей идеологическому поединку. - И я, не допускавший, что я и мое воображение после смерти погибнем навеки, отвечал: "да, люди бессмертны", "да, нас ожидает вечная жизнь"" (9,180). Именно и только поэтому для него неважно, что Анна умерла, а важно и существенно, чтобы Анны, Мавры и Пелагеи лучше прожили свою земную жизнь, успели подумать о душе и заняться духовной деятельностью.

Идеологический спор в третьей главе остается незавершенным не только потому, что спорящим не удалось убедить друг друга. "В деревне все спят... И кабатчик, и конокрады спокойно спят, а мы, порядочные люди, раздражаем друг друга и спорим" (9,188). Он парадоксально сориентирован по отношению к позиции автора. "Это ведь едва ли не первый раз в истории искусства, когда отдаются убеждения писателя людям прямо противоположных направлений. До сих пор этого не бывало, а тут не разберешь", - писал А. А. Белкин. * Здесь сразу же привычно вспоминаются столь популярные сегодня после работ М. М. Бахтина слова о диалогичности подхода Чехова к своим героям, аналитическом освещении разных точек зрения, амбивалентности и т. п. К такому решению проблемы тяготеет В. Б. Катаев в своей статье и книге о Чехове. ** Вопрос, однако, заслуживает того, чтобы вернуться к нему еще раз, ибо логика сцепления героя и идеи в мире Чехова действительно необычна и в то же время весьма принципиальна.

* (Белкин А. А. Указ. соч. С. 252-253. )

** (См.: Катаев В. Б. 1) Герой и идея в мире Чехова //Вести. Моск. ун-та. 1968. № 6. С. 35-47; 2) Проза Чехова: проблемы интерпретации. )

В самом деле, трудно говорить об авторском предпочтении той или иной системы идей. На уровне сюжета идеологического позицию Чехова можно назвать диалогической, здесь "плюсы" и "минусы" уравновешены, спор не замкнут. "В художественной системе Чехова в чисто логической сфере развития идеи нет полноты, логической непрерывности, исчерпанности. Это развитие не дает догматически-завершенного результата", - точно замечает А. П. Чудаков. * Но можно ли сказать то же самое о бытовом сюжете, об отношении не к идеям, а к людям , которые их исповедуют? Даже непредвзятое чтение рассказа показывает, что нет. Читательские симпатии к повествователю и его любимой и неприязнь к красивой, деятельной героине - что бы ни утверждали литературоведы - жестко "запрограммированы" в художественном тексте. ** Важно понять, как и почему это делается.

* (Чудаков А. П. Поэтика Чехова. М. 1971. С. 250. )

** (В 1985 г. в девятых классах одной из ленинградских школ (преподаватель А. В. Сухих) был проведен эксперимент по проверке первоначального восприятия чеховского рассказа. Из 55 заполненных анкет лишь в одной было отдано предпочтение чеховской героине: "По мере чтения повести мое отношение к Лиде не менялось. Я считаю, что каждая женщина должна иметь такой твердый, непоколебимый характер. Не знаю, как другим, по мере чтения повести Лида мне нравилась. Мне импонировала ее страсть, отношение к делу" (чеховский рассказ понят здесь едва ли не сквозь призму современных споров о "деловой женщине"). Во всех остальных случаях школьники, безусловно, почувствовали не равнораспределенность, а однонаправленность авторских симпатий. Приведем два характерных ответа: "Лида тупа в своем упрямстве, не расположена к пониманию людей, потому что главное для нее - ее убеждения"; "Счастье Мисюсь и художника не состоялось потому, что Лида на себя слишком много взяла - вершить чужие судьбы. Лида - страшный человек, она одержима своими идеями и убеждениями, она имеет власть над своей матерью и сестрой и не остановится перед многим, чтобы диктовать свою волю". )

Скрытый контраст между сестрами Волчаниновыми обозначен уже в самом начале рассказа, при первой встрече повествователя с ними. "А у белых каменных ворот, которые вели со двора в поле, у старинных крепких ворот со львами стояли две девушки. Одна из них, постарше, тонкая, бледная, очень красивая, с целой копной каштановых волос на голове, с маленьким упрямым ртом, имела строгое выражение и на меня едва обратила внимание; другая же - тоже тонкая и бледная, с большим ртом и большими глазами, с удивлением посмотрела на меня, когда я проходил мимо, сказала что-то по-английски, сконфузилась, и мне показалось, что и эти два милых лица мне давно уже знакомы" (9, 175). Как и в развертывании идеологического сюжета, эта немая пластическая сцена будет впоследствии "озвучена" в рассказе. Почти все подробности короткого "двойного портрета" постепенно превратятся в лейтмотивные детали, и именно они, как и в других чеховских текстах, станут главным характеризующим и оценочным средством. Будут обыграны и использованы красота и упрямый лоб старшей сестры и бледность и английский язык младшей. Но особое значение по мере развития бытового сюжета приобретает одна контрастная деталь - взгляд .

При первой встрече старшая сестра "едва обратила внимание" на незнакомца, младшая же - "с удивлением посмотрела" на него. Небрежность и незаинтересованность взгляда, с одной стороны, и пристальность, открытость его с другой, станут из внешних портретных деталей постепенно превращаться во внутренние психологические.

Вот Лида приезжает собирать деньги на погорельцев (второе ее появление в рассказе): "Не глядя на нас, она очень серьезно и обстоятельно рассказала нам..." (9,175). Вот она в споре "закрылась от меня газетой, как бы не желая слушать" (9,184). Наконец, в финале рассказа художник (и читатель) совсем не увидит ее лица, послышится лишь голос из-за закрытой двери (9, 190).

Постоянный портретный жест младшей сестры, прямо противоположный - удивленный взгляд - тоже повторен неоднократно, продлен во времени. "Когда я приходил, она, увидев меня, слегка краснела, оставляла книгу и с оживлением, глядя мне в лицо своими большими глазами, рассказывала о том, что случилось..." (9, 179). Как рассказывала, в данном случае не менее важно, чем предмет разговора. Чуть дальше: "Мы подбирали грибы и говорили, и когда она спрашивала о чем-нибудь, то заходила вперед, чтобы видеть мое лицо" (там же). Здесь снова жест предшествует диалогу, он значительнее и глубже. "Устремленные на меня печальные глаза" (9, 188) - одно из последних впечатлений художника в сцене объяснения в любви.

Дело, однако, не сводится только к этим деталям. В рассказе есть два развернутых сравнения, которые тоже нуждаются в адекватном прочтении. "Лида никогда не ласкалась, говорила только о серьезном; она жила своею особенною жизнью и для матери и сестры была такою же священной, немного загадочной особой, как для матросов адмирал, который все сидит у себя в каюте" (9, 181). Иронический механизм этого сравнения понятен: так подчеркнута отчужденность Лиды от окружающих, даже самых близких, людей. Сложнее и глубже оказывается другое сравнение в начале той же самой второй главы. Сразу после приведенных ранее слов художника о неприязни героини к нему и его пейзажам, следует его неожиданное воспоминание: "Помнится, когда я ехал по берегу Байкала, мне встретилась девушка-бурятка, в рубахе и штанах из синей дабы, верхом на лошади; я спросил у нее, не продаст ли она мне свою трубку, и, пока мы говорили, она с презрением смотрела на мое европейское лицо и на мою шляпу, и в одну минуту ей надоело говорить со мной, она гикнула и поскакала прочь. И Лида точно так же презирала во мне чужого" (9, 178). Образом здесь сказано больше, чем словами, автором - больше, чем повествователем-художником. В данном случае важен не только мотив презрения к "иноверцам" и чужакам, тоже постоянный для Лиды ("...по ее тону было заметно, что мои рассуждения она считает ничтожными и презирает их", - замечает повествователь во время спора - 9, 185), но и то, что презрение это почти физиологично, фатально и безраздумно, основано на полном невнимании к аргументам противоположной стороны. Бурятка презирает героя за его европейское лицо и шляпу. Но если шляпу можно снять, то как изменить лицо? Отметим также в этом фрагменте многозначительное "казалось": "Я, как ей казалось, был равнодушен к тому, во что она так крепко верила". Рассказчик, не впадая в оправдания и приукрашивание, осторожно прочерчивает границу между тем образом, который создает Лида, и реальным положением дел.

Для характеристики черно-белого мира, в котором пребывает героиня, важны и некоторые периферийные персонажи. В мире Чехова, собственно, нет героев, посторонних главному конфликту. На узкой площадке короткого рассказа и повести он просто не может этого себе позволить. При всей видимой естественности, иллюзии "подсмотренной жизни", его повествование жестко концептуально, системно на всех уровнях в гораздо большей степени, чем любой из предшествующих классических романов или даже рассказов (например, "Записок охотника"). Какое место в развитии сюжета занимает образ Белокурова? Есть ли этот персонаж лишь часть фона, своеобразная жанровая зарисовка, или его роль в рассказе более существенна? А. А. Белкин и Г. П. Бердников в свое время интересно писали о нем, не детализируя, однако, тему. Между тем характер этого героя, как представляется, прямо связан с главным конфликтом бытового сюжета.

Белокуров постоянно ходит в поддевке и вышитой сорочке, жалуется на то, что ни в ком не встречает сочувствия, длинно и нудно говорит о работе, философствует и... ровно ничего не делает. В финале рассказа, через 6-7 лет после событий, художник встречает его ничуть не изменившимся: это один из очевидных образцов "человека в футляре" передовых идей. И этот-то персонаж, данный в откровенно шаржированной манере, неоднократно соотнесен с главной героиней. Сцена обеда в первой главе написана словно бы в манере "параллельного монтажа".

Лида: "...говорила она много и громко - быть может оттого, что привыкла говорить в школе" (это "громко" тоже неоднократно повторится в рассказе).

Белокуров: "Зато мой Петр Петрович, у которого еще со студенчества осталась манера всякий разговор сводить на спор, говорил скучно, вяло и длинно, с явным желанием казаться умным и передовым человеком". "Зато" здесь не только противопоставляет героев. При всем различии воодушевления Лиды и флегмы Белокурова ключевые определения объединяют их речи: много - длинно.

В этой же второй главе есть сцена, изображающая Лиду, занимающуюся делом, о котором она так "много и громко" говорит: "В это время Лида только что вернулась откуда-то и, стоя около крыльца с хлыстом в руках, стройная, красивая, освещенная солнцем, приказывала что-то работнику. Торопясь громко разговаривая, она приняла двух-трех больных, потом деловым, озабоченным видом ходила по комнатам, отворяя то один шкап, то другой, уходила в мезонин; ее долго искали и звали обедать, и пришла она, когда мы уже съели суп" (9,180). Единственная деталь, изображающая дело героини (приняла двyx-трех больных, причем, торопясь и громко разговаривая), утоплена в этой длинной панораме в потоке бессмысленных действий, деловой шумихи, рассчитанной на внешний эффект: вернулась - приказывала - ходила - уходила - искали - звали - пришла. Дальше следует примирительный комментарий рассказчика: "Все эти подробности я почему-то помню и люблю..." Но он важен только для него самого, изображение и здесь говорит больше, чем слово, для авторской характеристики героини существенно композиционное "монтажное" соотнесение дела Лиды с "делом" Белокурова: вставал - ходил - пил пиво - жаловался (9, 174); "работал, так же как говорил - медленно всегда опаздывая, пропуская сроки" (9,177). В сцене обеда и приема больных в деловитой красивой девушке вдруг начинает проглядывать Белокуров.

Есть в "Доме с мезонином" еще одна откровенно "разоблачающая" подробность, может быть, не улавливаемая современным восприятием. Рессорная коляска, на которой героиня приезжает собирать на погорельцев, тоже поначалу выглядит как элемент описания. Но буквально на следующей странице он вступает в соприкосновение с рассказом Белокурова о том, что Лида получает только 25 рублей в месяц и гордится, что живет на собственный счет. Через два года Чехов напишет рассказ о настоящей, забитой нуждой, земской учительнице, которая живет на двадцать один рубль в месяц (9,341). И как он его назовет? - "На подводе". В гордости героини обнаруживается большая доля лицемерия или непонимания, точно так же как в ее служении делу - ставка на внешний эффект.

Степень "пригнанности" героини к ее идеям, соответствия слова и дела с помощью внутреннего контраста еще раз подчеркнута в той же сцене идеологического спора. Ответственное суждение Лиды: "Правда, мы не спасаем человечества и, быть может, во многом ошибаемся, но мы делаем то, что можем, и мы - правы. Самая высокая и святая задача культурного человека - это служить ближним, и мы пытаемся служить, как умеем. Вам не нравится, но ведь на всех не угодишь", - сопровождается коротким комментарием: "- Правда, Лида, правда,- сказала мать. В присутствии Лиды она всегда робела и, разговаривая, тревожно поглядывала на нее, боясь сказать что-нибудь лишнее или неуместное, и никогда она не противоречила ей, а всегда соглашалась: правда, Лида, правда" (9,185).

Человек, произносящий слова о служении ближним, рассматривает этих ближних как шахматные фигурки, которые можно передвигать в нужном направлении. Запуганная до невозможности мать, разрушенное счастье сестры - вот во что превращаются идеи в реальном поведении героини.

Однако, сводя воедино кольцо таких снижающих деталей и сопоставлений, имеем ли мы право видеть за ними авторскую позицию? Ведь перед нами форма повествования от первого лица, при которой сознание повествователя может вносить существенные коррективы в изображаемое, что в пределе может приводить к полному расхождению его оценок и позиции автора. Для Чехова, как представляется, повествование от липа "антигероя" и вообще сказовая манера нехарактерна, почти невозможна (ср. еще "Мою жизнь", "Огни", "Скучную историю"). Его перволичный повествователь весьма близок автору (хотя, конечно, не тождествен ему), их этические критерии совпадают. Отмеченное Л. Д. Усмановым совмещение голоса автора и героя в одном отрезке текста возможно лишь при таком повествователе. *

* (См.: Усманов Л. Д. 1) Структура повествования у Чехова-беллетриста // Вопросы литературе и стиля. Самарканд. 1969. С. 15-16; 2) Художественные искания в русской прозе конца XIX века. Ташкент. 1975. С. 26-28. )

Представим себе, что эту историю рассказывает героиня. Перед нами возникло бы "черно-белое" повествование о бездельнике-пейзажисте, который завел любовную интрижку с сестрой, и ее срочно пришлось спасать, отправив к тетке в Пензенскую губернию. Художник потому и становится повествователем, что он способен охватить и понять (попытаться понять!) разные точки зрения, среди всех героев рассказа его взгляд наиболее широк и универсален.

Его объективность по отношению к Лиде всячески подчеркивается, даже педалируется.

"Это была живая, искренняя, убежденная девушка, и слушать ее было интересно..." (9, 177).

"Эта тонкая, красивая, неизменно строгая девушка с маленьким, изящно очерченным ртом..." (9, 178).

"Лида может полюбить только земца, увлеченного так же, как она, больницами и школами... О, ради такой девушки можно не только стать земцем, но даже истаскать, как в сказке, железные башмаки" (9, 183).

Даже в конце рассказа, в эпилоге, художник не обвиняет ее, сохраняя ту же объективность и спокойствие интонации.

Художник почти ничего не рассказывает о себе. Кое-что мелькает в спорах и разговорах других. Но и эти немногие детали дают представление о сложной духовной работе, создают образ, отличающийся от того прямолинейного портрета, который рисует героиня.

Раньше уже упоминалась симптоматическая оговорка в начале второй главы: "Я, как ей казалось, был равнодушен..." В действительности дело обстоит по-иному. Заинтересованность и личностность спора в третьей главе подтверждают, что истоки кризиса художника лежат в области тех же самых вопросов, которые волнуют и Лиду. "Обреченный судьбой на постоянную праздность..." (9,174). Эта фраза в начале рассказа выглядит загадочно и может быть понятна только в соотнесении с идеологической линией сюжета, где в круг спора входит и проблема искусства.

Художник - пейзажист и, вероятно, талантливый. Но он видит страшную несоизмеримость и ненужность искусства в атмосфере "голода, холода, животного страха, массы труда" - деревни, какой она была при Рюрике, да так и осталась до сих пор. "Не теоретик и тем более не догматик, герой "Дома с мезонином" из породы тех людей... которым скучно жить и которые "недовольны собой и людьми" и раздражены, потому что неправильно, несправедливо устроена жизнь вообще и в частности ложны отношения интеллигенции к народу, ложно место художника в обществе", - справедливо замечает В. Б. Катаев. * Его отказ от работы, его истерический срыв вызван не равнодушием, а, напротив, ощущением кричащих противоречий действительности. Попытка вернуться к искусству ("мне снова захотелось писать") гаснет и больше, судя по всему, не возвращается.

* (Катаев В. Б. Проза Чехова: проблемы интерпретации. С. 236. )

Трудно проводить в данном случае прямые аналогии, но отказ его от искусства напоминает поступок гаршинского Рябинина из рассказа "Художники", человека, который предпочел искусству прямую практическую деятельность. Но и там гаршинский герой "не преуспел" (а ведь он занимался делом, которым в рассказе Чехова занимается Лида). Чеховский герой, обогащенный опытом прошедшего с 70-х годов времени, считает и школы одним из звеньев "цепи великой", которая опутывает народ. С этим и связан его отказ от работы: позиция не самодовольства, а отчаяния.

В связи с мотивом праздности и возникает, как представляется, наиболее ощутимый зазор между позицией рассказчика и автора. "Для меня, человека беззаботного, ищущего оправдания для своей постоянной праздности, эти летние праздничные утра в наших усадьбах всегда были необыкновенно привлекательны. Когда зеленый сад, еще влажный от росы, весь сияет от солнца и кажется счастливым, когда около дома пахнет резедой и олеандром, молодежь только что вернулась из церкви и пьет чай в саду, и когда все так мило одеты и веселы, и когда знаешь, что все эти здоровые, сытые, красивые люди весь длинный день ничего не будут делать, то хочется, чтобы вся жизнь была такою" (9,179). На этот фрагмент в свое время обратил внимание А. А. Белкин: "Я затрудняюсь сказать, что это: ирония? Но герой так лирически проникновенен, что кажется иронически нарисованная картина ему мила. Но кому мила? Чехову? Художнику? Не путайте Чехова и художника". * Конечно, в нем есть "лирическая проникновенность", но есть и несомненная самоирония повествователя. Ведь он же через несколько страниц определит свой идеал совсем по-иному: "Призвание всякого человека в духовной деятельности - в постоянном искании правды и смысла жизни" (9,185). А какая там духовная деятельность в распивании чая и безделье!

* (Белкин А. А. Указ. соч. С. 242. )

Это трудно доказать аналитически, но все же кажется, что здесь позиции повествователя и автора расходятся в наибольшей степени, автор дистанцируется от своего героя, чтобы на следующих страницах снова сблизиться с ним.

Ощущение кризиса искусства как личного кризиса, характерное для сознания повествователя, позволяет, на наш взгляд, более точно прочесть финал рассказа. "Почему герой не поехал за Женей в Пензенскую губернию, чтобы вдали от Лиды сочетаться с ней узами брака?" - недоумевал в свое время А. Скабичевский. В самом рассказе нет и намека на какой-либо ответ. Но его можно гипотетически предположить. Бытовой сюжет "Дома с мезонином" связан с ситуацией rendez-vous, испытанием любовью, в высшей степени характерным для русского реализма. К ней Чехов обращается постоянно: в рассказах "Верочка", "На пути", незадолго до "Дома с мезонином" - в "Рассказе неизвестного человека".

"Владимир Иваныч, если вы сами не верите в дело, если вы уже не думаете вернуться к нему, то зачем... зачем вы тащили меня из Петербурга? Зачем обещали и зачем возбудили во мне сумасшедшие надежды?.. - спрашивает Зинаида Федоровна главного героя. - Когда я все эти месяцы мечтала вслух, бредила, восхищалась своими планами, перестраивала свою жизнь на новый лад, то почему вы не говорили мне правды, а молчали или поощряли рассказами и держали себя так, как будто вполне сочувствовали мне? Почему? Для чего это было нужно?"

"Трудно сознаваться в своем банкротстве, - оправдывается "неизвестный человек". - Да, я не верю, утомился, пал духом... Тяжело быть искренним, страшно тяжело, и я молчал" (8,205).

Мисюсь, конечно, не Зинаида Федоровна. Она более простодушна и менее требовательна, хотя ее тоже волнуют "вечные" вопросы. "А она слушала, верила и не требовала доказательств" (9,180). Пока не требовала! Но в ощущении героев есть нечто общее. Любовь художника обречена, потому что ему нечего предложить этой девушке, его дом разрушен, его вера - скептицизм и постоянное сомнение в себе. Поэтому потеря любимой воспринимается им как трагическая неизбежность, еще один удар судьбы (вспомним начальное "обреченный судьбой"). "Трезвое, будничное настроение овладело мной и мне стало стыд но всего, что я говорил у Волчаниновых, и по-прежнему стало скучно жить" (9,190-191). Поэтому в финале рассказа звучат не проклятия и обличения кому-то, а пронзительная грусть и меланхолия: "Мисюсь, где ты?" Вопрос не предполагает конкретного, "географического" ответа. Он - о другом. Может быть, об уходящей жизни и невозможном счастье.

Точно так же, как к ускользающему, невнимательному взгляду во многом "стягивается" характер Лиды Волчаниновой, в характеристике художника есть деталь, наиболее четко передающая его мировосприятие (на нее справедливо обращал внимание А. А. Белкин). В сцене спора герои конфликтно соотнесены буквально в одной фразе: "Она подняла на меня глаза и насмешливо улыбнулась, а я продолжал, стараясь уловить свою главную мысль ... (курсив мой. - И. С.)" (9,184). Главная мысль не дана как не требующая доказательств аксиома, до нее нужно доработаться, дойти . Позиция художника - это позиция человека, напряженно вглядывающегося в жизнь, ищущего, способного понять чужую точку зрения и подвергнуть сомнению свою. Она подлинно диалогична. Его отношения с Лидой (в авторском кругозоре) объясняются не разными взглядами на обучение крестьянских детей или искусство, а куда более общими причинами.

"Дом с мезонином" написан вовсе не для дискредитации "малых дел" (Чехов и сам немало занимался ими), рассказ не сводится и к лирической любовной истории. Внутренняя тема рассказа - в противопоставлении двух типов отношения к жизни , которые существуют за пределами идеологического спора: интеллектуального деспотизма, переходящего в деспотизм бытовой, и подлинного понимания, проникновения в сознание другого человека. "Дар проникновения" - это и есть то главное, что разводит чеховских героев или объединяет их. * В "Доме с мезонином" Чехов в очередной раз (вспомним хотя бы доктора Львова из "Иванова") напоминал, к каким трагическим последствиям ведет столкновение человека и идеи. Интеллектуальный деспотизм, нетерпимость могут скрываться под разными масками и тем не менее должны быть выявлены и рассекречены. В скромном, по видимости лирическом рассказе - предощущение проблемы, подлинное значение которой раскроется лишь в движении истории, когда под прикрытием высоких слов иногда могли совершаться самые страшные преступления. Чехов утверждает: важна не только идея, которую герой исповедует, не только мера его причастности к идее, но соотнесение ее с интересами каждой отдельной личности, ее личностность.

* (Таким образом, анализ подтверждает тонкое замечание, недавно мимоходом высказанное Э. А. Полоцкой: "Если идея может приравниваться к поступку, то, применяя, например, это положение к "Дому с мезонином", в противопоставлении художника Лиде Волчаниновой вместо контраста бездеятельности активному действию (как это чаще всего принято отмечать) легко увидеть противопоставление двух разных жизненных позиций" (Полоцкая Э. А. Поэтика Чехова: Проблемы изучения //Чехов и литература народов Советского Союза. Ереван. 1984. С. 169). )

На уровне бытового сюжета, этических оценок позиция автора сомнений не вызывает, акценты здесь расставлены очень четко, контур сюжета завершен, несмотря на открытый финал. Однако идеологический сюжет так и остается не замкнут, он имеет свою логику и - в конечном счете - обнаруживает взаимодополнительность и относительную неуязвимость противостоящих друг другу позиций. Такова структура многих повестей и рассказов Чехова ("Огни", "Моя жизнь", "Скучная история"), два сюжета текут параллельно, один проверяется другим, но идея не исчерпывается ее носителем, а ведет будто бы самостоятельное существование. Позиция автора при таком соотношении сюжетов оказывается пульсирующей. Повествовательная дистанция между автором и героем беспрерывно меняется, и одна из задач читательской активности заключается в выявлении логики таких пульсирующих изменений. Способы изменения чеховской повествовательной позиции - одна из самых острых исследовательских проблем. *

* (Уже после завершения этой работы появилась специально посвященная чеховскому рассказу книга, многие выводы которой близки изложенной концепции: Богданов В. А. Лабиринт сцеплений М., 1986. )

Волчанинова Женя (Мисюсь) — одна из героинь рассказа «Дом с мезонином», сестра Лидии, девушка 17—18 лет, тонкая и бледная, с большим ртом и большими глазами. В отличие от сестры Мисюсь проводит жизнь в праздности, много читает. Она дружит с художником, ей нравится смотреть, как он пишет этюды, она говорит с ним о Боге, о вечной жизни, о чудесном. В конце концов она увлекается им. После его объяснения героиня рассказывает все Лидии, и та, не желая развития этих отношений, заставляет ее на следующий же день уехать вместе с матерью.

Волчанинова Лидия — одна из героинь, учительница. Она из хорошей семьи, дочь тайного советника. Ей двадцать четвертый год, она «тонкая, бледная, очень красивая, с целой копной каштановых волос на голове, с маленьким упрямым ртом». На лице ее неизменно строгое, серьезное выражение. Несмотря на состоятельность, она вместе с матерью и сестрой круглый год живет безвыездно в своем имении и тратит на себя только те 25 рублей, которые зарабатывает в земской школе, и гордится, что живет на собственный счет.

Лидия Волчанинова - сторонница так называемых малых дел. Она лечит мужиков, организует библиотеки, занимается просветительской деятельностью. Эта героиня говорит только о серьезном: о земстве, о школьных библиотеках, о необходимости борьбы с председателем земской управы, который забрал в руки весь уезд, принимает активное участие в земской деятельности.

Знакомство ее с художником-рассказчиком происходит, когда она приезжает к помещику Белокурову, у которого он живет, с подписным листом просить на погорельцев. С художником у нее складываются напряженные отношения. Он считает, что несимпатичен ей: «Она не любила меня за то, что я пейзажист и в своих картинах не изображаю народных нужд и что я, как ей казалось, был равнодушен к тому, во что она так крепко верила». Начиная деловой разговор, она всякий раз сухо говорит ему: «Это для вас неинтересно», вызывая тем самым у него раздражение и желание спорить и противоречить ей. В семье она главенствует и пользуется непререкаемым авторитетом. Когда рассказчик объясняется ее сестре в любви, Лидия делает так, что на следующий день Мисюсь вместе с матерью уезжают.

Художник — рассказчик, живет в имении помещика Белокурова. Сначала он ничего не делает, живя в полной праздности и созерцании, много бродя по окрестностям. Герой знакомится с семьей Волчаниновых и увлекается младшей сестрой Женей (она же Мисюсь). Благодаря этому романтическому легкому увлечению он вновь начинает рисовать. Со старшей сестрой Лидией у него напряженные, почти неприязненные отношения. Его раздражает ее узость, постоянные разговоры только о серьезном — земстве, школьных библиотеках и т. п. Он спорит с ней, опровергая «теорию малых дел» не только как малоэффективную, но и вредную, потому что такого рода вмешательство в жизнь простого народа, по его мнению, лишь создает новые потребности, новый повод к труду. Он считает, что «призвание всякого человека в духовной деятельности — в постоянном искании правды и смысла жизни».

Сталкивая две «правды» — Xудожника и Лидии, — Чехов не становится на сторону ни одной из них, поскольку, будучи абсолютизированной, каждая становится преградой для живой стихии жизни. Они окрашены именно человеческой субъективностью, личностные мотивы и настроения (то же раздражение Художника или неприязнь к нему Лидии) вносят искажение даже в то, что по-своему неопровержимо. После того как герой признается Мисюсь в любви и она рассказывает об этом Лидии, та, не желая дальнейшего развития их отношений, вынуждает ее уехать вместе с матерью к тетке в Пензенскую губернию. Xудожник в свою очередь возвращается в Москву.

Рассказ А.П.Чехова «Дом с мезонином» вышел в печать 1896 г. Написана в форме воспоминания некоего художника, близко знакомого с писателем, о событиях шести или семи летней давности. Писатель вошёл в литературу начала 80-х годов 19 века под псевдонимом Антоша Чехонте и сделал себе имя на коротких юмористических и сатирических рассказах. Но уже к середине этого же десятилетия он начинает менять характеристики своего творчества, в его произведениях усиливается психологизм в изображении характеров героев, вместо смешных персонажей он начинает создавать более глубокие и противоречивые характеры. В этот период начинает формироваться свойственная только Чехову манера изложения. Именно в ней и написан рассказ «Дом с мезонином».

История создания рассказа

Осенью 1889 г. А.П.Чехова познакомился с молодой учительницей гимназии Ликой Мизиновой. Познакомила его с этой красивой, интеллигентной и обаятельной девушкой сестра Антона Павловича Мария, которая была с ней дружна. Лика довольно часто бывает в доме Чеховых. Летом 1891 г. Чеховы отдыхали в Алексино, где вместе с ними была и Лика. По дороге в Алексино она познакомилась с хозяином усадьбы Богимово Калужской губернии Былим-Колосовским. Узнав от неё, что любимый им писатель Чехов живёт на даче неподалёку от него, приглашает его в свою усадьбу на всё лето. Антон Павлович принял приглашение. Богимовское лето 1891 г. и имение хозяина легли в основу рассказа. Сам Былим-Колосовский стал прообразом Белокурова. Как и Лика прообразом Волчаниновой Лиды.

Анализ рассказа

Сюжет

В основе его история несостоявшейся любви. Рассказ ведётся от лица художника, хорошо знакомого с автором повествования. Приехав на лето в усадьбу своего знакомого Белокурова, он некоторое время проводит в одиночестве, пока друг не знакомит его с семейством Волчаниновых, состоящей из матери, Волчаниновой Екатерины Павловны и её двух дочерей, Лиды и Жени. Старшая Лида ведёт активную общественную жизнь, работает учительницей в школе и гордится тем, что не зависит от отцовского состояния. Младшая Женя все дни проводит за чтением книг. Со старшей Лидой отношения автора повествования не задались изначально на почве некоторых разногласий во взглядах на общественную жизнь.

С младшей же Женей отношения стремительно развились до взаимной симпатии и любви. В один из вечеров произошло объяснение в любви. Женя, считавшая своей обязанностью рассказать обо всём старшей сестре, рассказывает Лиде об их чувствах. Однако, старшая сестра, испытывающая к художнику не самые дружеские чувства, желая прекратить дальнейшее развитие его с Женей отношений, срочно отправляет её в другую губернию и далее в Европу. Проходит шесть или семь лет, художник случайно встречается с Белокуровым, который сообщает ему, Лида с Екатериной Павловной живут там же, а Женя домой так и не вернулась домой, следы её затерялись.

Герои произведения

В данном повествовании пять главных персонажей. Первый - это сам рассказчик, художник, отдыхающий у своего друга. Человек далеко не глупый, образованный, но совершенно пассивный. Об этом свидетельствует его отношение к известии об отъезде любимой женщины. Ему сообщают, что её куда-то отправили по желанию старшей сестры и он, зная, что Женя тоже любит его, спокойно уходит, ничего не предпринимая. Можно хотя бы предположить, что сделал бы нормальный влюблённый мужчина. Перевернул бы весь мир, но нашёл бы любимую. Здесь же мы видим только горестные воздыхания и ничего более. Подобный тип людей не вызывает особых симпатий. Пассивность и бездействие - вот его главные качества. Всё, что он может, это только разглагольствовать, философствовать и ничего не делать. Хотя это и есть основная болезнь большей части русской интеллигенции.

Следующий герой рассказа - это провинциальный помещик, приятель рассказчика Белокуров, к которому тот приехал погостить. Чтобы представить его образ, нужно просто вспомнить одного очень известного героя И.А. Гончарова. Это Обломов, точнее одна из его разновидностей.

Волчанинова Екатерина Павловна вдова тайного советника, провинциальная помещица, проживающая в своём имении по соседству с Белокуровым. В отличии от Лиды, не обременяет себя мыслями о спасении мира, но во всём соглашается с её мнением. В процессе знакомства с героями рассказа невольно возникает ощущение, что она её попросту побаивается.

Волчанинова Лида - старшая дочка Екатерины Павловны. Дама во всех отношения примечательная. Она красива, очень деятельна и активна. Сегодня бы её назвали общественницей. Не смотря на её не очень благовидный поступок, когда она своим волевым решением разлучила двух влюблённых, она вызывает симпатию. Лида - это некое подобие Рахметова в юбке. Встреться они в жизни, скорее всего, она бы влюбилась в него и пошла бы за ним куда угодно. Во всяком случае, трудно представить её на месте рассказчика, пассивно внимающего об отъезде любимого человека. Как раз таки, она бы не стала бы вздыхать и молча смотреть, как её разлучают с любимым человеком. Она являет собой новый тип женщин предреволюционной России. Скорее всего, читатель не очень бы удивился, увидев её, например, на баррикадах 1905 года.

И, наконец, Волчанинова Женя, младшая дочь Екатерины Павловны, которую все называют ласково Мисюсь. О ней автор рассказывает с особой теплотой и нежностью. Это чистое романтическое создание, безумно любящее свою маму и сестру. Волчанинова Женя и Наташа Ростова это две родные сестры. Влюбившись в художника, она считает, что должна рассказать об этом старшей сестре. Не из страха перед ней, нет, ни в коем случае! Просто её душевная чистота не представляет себе даже возможность что-то скрыть от самых близких ей людей. Это один из тех чистых женских образов русских женщин, которые описывали великие писатели. У Пушкина -это Татьяна Ларина, у Толстого Наташа Ростова.

Чехов, обрисовывая сценки из жизни своих героев не принимает сторону того или иного героя, предоставляя читателю саму делать выводы. Его характеристики не говорят прямо, плох или хорош тот или иной герой. Но, рассуждая над поступками героев, читатель сам начинает делать вполне конкретные выводы и суждения.

«Дом с мезонином» это рассказ о несбывшемся человеческом счастье и ответственность за это лежит на самих героях. Женя не смогла противиться решению сестры в силу своей молодости, а художник в силу своей инфантильности. Хотя, как говорится, всё могло быть иначе. Лида тоже вряд ли смогла быть счастлива, в силу своего характера. Таким женщинам, как она, нужен мужчина, который сильнее её. Судя по рассказу Белокурова, такого не нашлось. Разрушив, вполне возможное, счастье Жени, она так и не смогла построить своего.