Забубенив в своём ЖЖ , чуть позже получил неожиданную реплику в стиле "Ой, я вас умоляю! У нас в России и бретеров-то не было!.." Гм?.. Берём словарь Даля и читаем: "БРЕТЕР - (франц.) кто ищет случая придраться, для вызова на поединок, кто наискивается на вызов, дуэлист, задира, задора, забияка, драчун." Хе-х, уж кого-кого, а таких дуэлистов-забияк в Российской империи было хоть пруд пруди. Даже с выбором затрудняюсь... Пушкин? Ну, этого знают все. Липранди?.. Мелковат масштаб. Якубович? Недодекабрист, умудрившийся помимо прочего вогнать пулю в кисть грибоедовской руки... Нет, всё не то. Вот разве что Американец... Ооооо! Точно!

Итак, дамы и господа, представляю вашему вниманию личность легендарнейшую. Как говорится, прошу любить и не жаловаться!..

Их сиятельство граф Фёдор Иванович Толстой-Американец, именовавшийся в свете не иначе, как Татуированный Дьявол (1782-1846).

Картежник и гуляка, дуэлянт и путешественник, патриот и сорвиголова, Ф.И.Толстой–Американец родился в 1782 году. Окончив Морской Кадетский Корпус, Федор был выпущен служить в элитнейший Лейб-гвардии Преображенский полк.

Служба не очень обременяла молодого человека, и он искал острых ощущений. Узнав, что в России строится воздушный шар, он захотел первым подняться в воздух. Ему понадобилась вся его энергия и изобретательность, чтобы сначала познакомиться с конструктором, а затем убедить его лететь вместе. В назначенный день, не говоря сослуживцам ни слова, Федор ушел из казармы. На его несчастье именно тогда был произведен внеочередной смотр полка. Федора не было в самый ответственный момент. Вернулся он только вечером. Друзья встретили его рассказ о приключениях в воздухе восторгом и похвалой, а педантичный полковник из обрусевших немцев при всех отчитал его, как мальчишку. Федор вскипел и вместо оправданий плюнул своему командиру в лицо. С огромным трудом полковник сдержался, чтобы не застрелить кадета на месте. Он вызвал Федора на дуэль, во время которой... получил тяжелое ранение. Толстого разжаловали и посадили в тюрьму.

На милосердие суда рассчитывать не приходилось: полковник занимал высокое положение при дворе. Родственники стали думать как помочь Федору.

Как раз в это время (в 103 г.) его двоюродный брат и тезка – Федор Петрович Толстой (будущий художник–медальер) – должен был отплыть в кругосветное плавание с экспедицией Крузенштерна на корабле "Надежда". Художник страдал от морской болезни и всячески старался избежать путешествия. Обоим братьям можно было облегчить участь, заменив на корабле одного Федора Толстого другим. В конце концов это удалось сделать да так ловко, что Крузенштерн не успел ничего узнать о новом члене экипажа и оставил даже характеристику на “медальера” Толстого. В характеристике о Ф.Толстом говорилось как о “молодой, благовоспитанной особе, состоящей кавалером посольства в Японию”. Эта “особа” за несколько дней ухитрилась перессорить всех матросов и офицеров, да так, что хоть сейчас на ножи. А когда старенький, благообразный иеромонах Гедеон стал воспитывать Федора своими проповедями, буйный поручик напоил его до положения риз и, подождав пока Гедеон уснет, припечатал святейшую бороду к палубе сургучной печатью. Затем он уселся рядом с монахом и стал ждать пока тот проснется. Когда Гедеон с трудом продрал глаза, Федор заорал тому прямо в ухо:
– Лежи, не смей вставать! Вишь - тебя сам Крузенштерн опечатал как неотделимое корабельное имущество!..

Из воспоминаний Николая Петровича Резанова (да-да, того самого Резанова, который "Юнона" и "Авось" + "Ты меня на рассвете разбудишь..."): Крузенштерн взял себе в товарищи гвардии подпоручика Толстого, человека без всяких правил и не чтущего ни Бога, ни власти, от него поставленной. Сей развращенный молодой человек производит всякий день ссоры, оскорбляет всех, беспрестанно сквернословит и ругает меня без пощады - и вот положение, в которое ввергло меня беспредельное мое к службе усердие.

После отца Гедеона следующим в "чёрном списке" Толстого был капитан, который несколько раз строго отчитывал Федора за хулиганское поведение. Когда корабли прибыли на Маркизские острова, почти все члены экипажа вышли на берег. Они с удовольствием гуляли по острову, наслаждаясь его пышной природой. Федор же остался на корабле и стал дрессировать маленькую ручную обезьянку. Он хотел, чтобы мартышка в присутствии капитана измазала чернилами журнал с его научными наблюдениями. После усиленных занятий, Федор был уверен, что его уроки принесут желаемый результат. Так оно и оказалось. Крузенштерн сразу же догадался, кто все это подстроил. Терпение его лопнуло. Он высадил графа на остров с предписанием отправляться обратно в полк. Федор внешне спокойно выслушал приказ капитана, но на душе у него кошки скребли. Ему вовсе не улыбалось провести свою жизнь среди дикарей.

Он целыми днями ходил по берегу и смотрел в море, надеясь увидеть корабль. Между делом сдружившись с местными аборигенами, граф Толстой был принят в семью вождя местных аборигенов и попутно оказался татуированным от кончиков ног до горла. Прошло несколько месяцев прежде чем костер, который Федор постоянно поддерживал, был замечен и к берегу пристало судно. Толстой чуть не потерял сознание от радости. В этот момент он готов был поклясться, что больше не сделает в жизни ничего дурного и сам искренне верил в это. На корабле он действительно вел себя очень тихо и без происшествий доплыл до Петропавловского порта Камчатки. Теперь ему предстояло путешествие через всю Сибирь. Отсутствие дорог не могло остановить Федора. Он отправился в Россию сквозь непроходимую тайгу со случайными проводниками, неделями не встречая других людей.

Через два года он добрался до столицы. Появляться там ему было запрещено специальным указом Александра I. Лишь однажды Федор нарушил предписание императора. Узнав, что Крузенштерн вернулся и устроил бал в честь успешного завершения кругосветной экпедиции, Федор явился к нему и во всеуслышанье поблагодарил за то, что по его воле так весело провел время на Алеутских островах. Свое появление на балу он объяснил тем, что также закончил кругосветное путешествие, только по другому маршруту.

С этого момента за ним прочно закрепилось прозвище “Американец”.

Много позже племянница Американца М.Ф. Каменская вспоминала, что дядюшка обожал за столом рассказывать о своих похождениях. Особенно всех в восторг приводила манера Американца демонстрировать свои наколки. Причём, сначала Фёдор Иванович раздевался до пояса и его самым тщательным образом осматривали охающие и ахающие дамы.
- Вам было очень больно, граф, когда эти дикие вас татуировали? Чем это они проковыряли узоры? Ах, какая страсть! А это правда, что вы с дикаркаю... случались?
"Потом мужчины все вместе отправлялись в курительную комнату и "уж там-то стягивали с дядюшки последние подштанники, за трубками изучая графа что спереди, что сзади..."

Федор не мог выдержать провинциальной скуки и чтобы заслужить прощение стал проситься в действующую армию. Помог ему князь П.М.Долгорукий. Он взял Толстого к себе адъютантом. Должность эту армейские офицеры презрительно называли “штабной”, но Федор, опровергая сложившиеся мнение, участвовал в самых отчаянных операциях.

Во время боя при Иденсальме он с несколькими казаками удерживал чуть ли не полк отступающих шведов. Он не давал им разобрать мост, необходимый русским войскам для переправы. Вскоре подоспела подмога во главе с самим князем Долгоруким. Шведов оттеснили, а в самом конце боя шальная пуля попала князю в голову, и он умер на месте.

Федор тяжело пережил смерть друга. Он перенес тело князя в расположение русских войск и сказал, что не будет смывать кровь, которой запачкался до тех пор, пока она сама не сойдет*.

Потом Федор лично провел разведку пролива Иваркен и убедился, что гарнизон шведов не силен. Он доложил об этом Барклаю де Толли, и тот с трехтысячным отрядом перешел по льду Ботнического Залива. Эта неожиданная атака решила ход войны. Федор вернул себе офицерский чин и получил несколько почетных наград.

Настало мирное время, и Толстой увлекся карточной игрой. У столика, покрытого зеленым сукном, он мог проявить все стороны своей натуры: и азарт и знание психологии и математический расчет. Он играл некоторое время с незнакомым человеком, изучая его характер и черты лица. Поняв как надо себя вести, чтобы выиграть, он принимался за дело. Иногда, стремясь вывести партнера из равновесия, он шутил в самый критический момент. Так, например, когда А.И.Нарышкин, прикупая карту сказал: “Дай туза!” Федор отложил карты, засучил рукава рубахи и выставив кулаки с улыбкой ответил: Изволь! Нарышкин обиделся на грубый каламбур и вышел. (“Дать туза” значит ударить. Отсюда и пошло слово “тузить”) Федор догнал его и извинился, но Нарышкин ничего не ответил. Тогда Толстой принес свои извинения письменно, но и они не были приняты.

– Если бы на его месте был кто-нибудь другой, я посмеялся бы первый, а от известного бретера оскорбления не стерплю.

Дуэль стала неизбежной. Первым выпало стрелять Федору и у самого барьера Нарышкин, глядя в глаза противнику, четко сказал: “Если ты промахнешься, я убью тебя. Пора тебе кончать твои штучки”.

– Раз так, получай, – ответил Федор, и выстрелив смертельно ранил соперника.

Драться с “Американцем” любым видом оружия было равносильно самоубийству, но иногда дворянин, дороживший своей честью, вынужден был потребовать сатисфакцию. Его очередной противник – морской офицер оказался именно в такой ситуации. Прекрасно зная, что Федор не умеет плавать, при выборе оружия он сказал: “Мы схватим друг друга и бросимся с обрыва в воду. Проигравшим будет считаться тот, кто первым разожмет пальцы”. Так и сделали.

Противников не было на поверхности воды несколько минут. Секунданты решили, что оба утонули и достали тела. Позы утонувших говорили больше, чем могли бы рассказать они сами. Было видно, что морской офицер пытался оттолкнуть Толстого, но тот обнимал своего соперника мертвой хваткой. Пальцы Федора разжали с большим трудом. Стали откачивать.
Морской офицер утонул.
Федора откачали.

За эти дуэли Американца уволили со службы, разжаловали в рядовые и сослали в Калугу, где он жил в своем имении до начала войны с Наполеоном. Как только Родина оказалась в опасности, он стал в ряды ее защитников и опять начал службу в чине рядового. Проявляя чудеса героизма, он прошел от Бородинского поля до Парижа и закончил войну подполковником с орденом Георгия 4–ой степени. После войны он вышел в отставку и поселился в Москве. Там он вновь стал играть и иногда просиживал за картами до рассвета.

Как–то заигравшись, Фёдор остался в Английском клубе с Гагариным один на один, а уже утром, подводя итог, сказал что граф должен ему 2000 рублей.
– Это ложь, – возразил тот, – вы их записали, но я их не проигрывал.
– А я привык руководствоваться своей записью и сейчас докажу вам это.
Он встал, запер дверь и положив на стол пистолет, сказал:
– Между прочим эта штука заряжена, так что заплатить вам все равно придется. Даю на размышления 10 минут.
Гагарин откинулся на спинку кресла, смерил Толстого презрительным взглядом, вынул из кармана часы и бумажник, положил их на стол и сказал:
– Вот все мое имущество. Часы могут стоить 500 рублей, в бумажнике 25. Только это тебе и достанется, если ты меня убьешь, а чтобы скрыть преступление ты должен будешь заплатить не одну тысячу. Будешь ты в меня стрелять после этого? Даю на размышления 10 минут.
– Молодец! – воскликнул Федор восхищенно, – Ты – Человек!
С тех пор они стали неразлучны, а вскоре Гагарин даже попросил Толстого быть секундантом. Его дуэль была назначена на 11 часов утра. Но когда Гагарин заехал к Федору в условленное время, тот еще спал. Разбудив Американца, он недовольно сказал:
- Разве ты забыл, ведь сегодня...
– Да, этого уж не нужно, – перебил его Федор зевая, – я твоего приятеля убил.
Оказалось, что накануне он специально поехал к противнику Гагарина, поссорился с ним, вызвал его на дуэль, назначил дуэль на 6 часов утра, застрелил своего противника, вернулся домой и лег спать.

Из "Сборника биографий кавалергардов". 1762-1801. СПб, 1905:
...Линев, 22-летний Геркулес, чрезвычайно красивый, но столь же глупый и необразованный, на хорошем счету у начальства. Одна молодая знатная дама, пораженная его красотою, влюбляется в него. Внимание это подмечает один из его товарищей, Алексей Александрович Ушаков, и решается на смелую интригу.
Искусно владея пером, Ушаков пишет, от имени Линева, пламенное письмо на имя знатной дамы, в условленном месте получает ответ и завязывает правильную переписку. Молодая дама, выданная замуж ребенком за развратного 17-летнего юношу и развращенная уже своим мужем, увлекается романом и соглашается на свидание с Линевым в одном из загородных парков, назначенное ей Ушаковым.
Линев ничего не знает и не подозревает; в назначенный вечер Ушаков сообщает ему о счастии, которое его ожидает, но, опасаясь невыносимой глупости товарища, приказывает ему не пускаться в объяснения и как можно больше молчать. Все свершается по плану Ушакова, и свидания стали повторяться.
Тайна этих свиданий, однако, скоро оглашается в обществе офицеров; один из них, граф Федор Иванович Толстой ("Американец"), отъявленный повеса, решается проверить эти слухи и подкарауливает у павильона выходящих из оного влюбленных.
Линев не узнает в темноте Толстого, но бросается в кусты и присаживается на корточки, закрыв лицо руками. Толстой, как бы ничего не замечая, подходит к кусту, и на Линева с безоблачного неба льется целый поток. Испытание ужасное, но решительное. Линев не выдает себя. Толстой догоняет даму и говорит ей, что сейчас, на опыте, убедился в безграничной к ней преданности Линева, что она вполне может рассчитывать на его молчание, и обещается честью никому не рассказывать о происшедшем. Держать слово, однако, не в обычаях Толстого, и бедный Линев переносит много насмешек от своих товарищей.
Знатная дама отправляется навсегда за границу, и роман оканчивается.

Свой дом в Петербурге Федор Толстой превратил в Монте–Карло и приглашал туда самых разных людей. Бывали у него Жуковский и Вяземский, Грибоедов и Пушкин. Во время обеда с обильными возлияниями Федор рассказывал о своих необычных приключениях. Артист и талантливый импровизатор, он придумывал такие невероятные истории, что его современники использовали их в своих произведениях. Под впечатлением этих рассказов Грибоедов в своей комедии “Горе уму” писал:

Но голова у нас, какой в России нету
Не надо говорить, узнаешь по портрету.
Ночной разбойник, дуэлист,
В Камчатку сослан был, вернулся алеутом
И крепко на руку нечист,
Да разве умный человек и может быть не плутом.
Когда ж о честности высокой говорит,
Каким–то демоном внушаем.
Глаза в крови, лицо горит,
Сам плачет и мы все рыдаем.

Грибоедов пожал плечами, а когда уже после его смерти комедия была напечатана, после процитированных строк стояла звездочка, а сноска внизу гласила: “Ф.Т. передергивает, играя в карты, табакерки он не ворует.”

Пушкин слышал о нечистой игре Федора, но отказывался верить в это. Только воочию убедившись, что Американец передергивает, молодой поэт расстался с иллюзиями. Когда в конце игры Толстой потребовал деньги, Пушкин смеясь сказал:
- Ну что вы, граф, нельзя же платить такие долги.
– Почему? – удивился Американец.
– Вы же играете наверняка.

После такого замечания Толстой должен был вызвать Пушкина на дуэль, но вокруг сидели люди, которые считали Александра Сергеевича восходящей звездой русской поэзии. Их мнением Федор дорожил и ссориться с ними из–за безусого юнца не хотел. Решив обратить все в шутку, Толстой изысканно поклонился и сказал:
– Только дураки играют на счастье, а я не хочу зависеть от случайностей и поэтому исправляю ошибки фортуны.

Все окончилось мирно, но в глубине души Фёдор затаил злобу на Пушкина, и когда поэта выслали из Петербурга, Толстой стал под большим секретом рассказывать, что Александра Сергеевича вызвали в тайную канцелярию Его Величества и там высекли. Сплетня быстро распространилась по столице, но Пушкин узнал о ней несколько месяцев спустя, уже в Екатеринославе. Он был взбешен и, несмотря на предписание царя, хотел вернуться в Петербург, чтобы драться с Толстым на дуэли. С большим трудом друзья удержали поэта, и он излил свою желчь в стихах.

В жизни мрачной и презренной
Был он долго погружен.
Долго все концы вселенной
Осквернял развратом он,
Но исправясь понемногу,
Он загладил свой позор
И теперь он, слава богу,
Только что картежный вор.

Федор воспринял эпиграмму как публичную пощечину и не желая оставаться в долгу, состряпал ответ:

Сатиры нравственной язвительное жало
С пасквильной клеветой не сходствует нимало.
В восторге подлых чувств ты, Чушкин, то забыл,
Презренным чту тебя, ничтожным сколько чтил.
Примером ты рази, а не стихом пороки
И вспомни, милый друг, что у тебя есть щеки.

Его рифмованные строчки резали слух, печатать из никто не хотел, но Пушкину они наносили страшное оскорбление, а именно этого Толстой и добивался.

Во время ссылки, долгих шесть лет Александр Сергеевич готовился к дуэли. В Одессе он ходил гулять с толстой железной палкой. Подбрасывал ее высоко в воздух и ловил, а когда кто–то из друзей спросил зачем он это делает, поэт ответил: “Чтобы рука была тверже, если придется стреляться, чтобы не дрогнула”. В Михайловском, вместе со своим соседом, Алексеем Вульфом, он по несколько часов в день стрелял в звезду, нарисованную на воротах баньки.

В 1826 году Николай I вернул Пушкина в Москву. Сразу же после аудиенции с царем Александр Сергеевич послал секунданта к Ф.Толстому. К счастью, Американца в Москве не оказалось, а впоследствии дуэль удалось предотвратить. Очень скоро отношения противников резко изменились: Федор познакомил поэта с семьей Гончаровых, а затем был сватом на его свадьбе...

Из "Записных книжек" П.А. Вяземского:
Какой-то князь должен был Федору Ивановичу по векселю несколько тысяч рублей. Князь, несмотря на письма Толстого и на пропущенный срок, долго не платил. Федор Иванович написал ему: "Если вы к такому-то числу не выплатите долг свой весь сполна, я не пойду искать правосудия в судебных местах, а отнесусь прямо к ЛИЦУ вашего сиятельства." Князь закрыл вексель за два дня!..

За карточным столом Американец редко встречал еще более искусных шулеров, чем он сам, но Огонь–Догановский оказался именно таким соперником. Проигрыш наличных денег Федор посчитал случайностью и стал увеличивать ставки. Догановский, подливая масла в огонь, несколько раз проиграл Толстому, а потом обчистил его так, что из–за стола Фёдор встал совершенным банкротом. Несколько дней он пытался раздобыть деньги, но все было безуспешно и Американец решил покончить собой.

В то время он жил с цыганкой Авдотьей Тугаевой. Своей безропотностью она смягчала буйный характер Федора, и когда Толстой впал в депрессию, Авдотья, почувствовав неладное, не отходила от него ни на шаг. Он хотел отделаться от нее и придравшись к какому–то пустяку, обругал ее последними словами.
– Что с тобой, Федя? – спросила она и такое искреннее участие было в ее словах, что против воли он ответил:
– Жить не хочется, Авдотья.
– Почему?
– Мою фамилию должны вывесить на черной доске в Английском клубе за неплатеж долга, а я такого позора не вынесу. Авдотья прекрасно знала, что карточный долг для любого дворянина был “долгом чести”, а черная доска и исключение из Английского клуба унижением гораздо более страшным чем разжалование в рядовые.
– Много ты должен? – спросила она.
– Какая разница, – махнул рукой Федор.
– Скажи, может я смогу тебе помочь. Ведь у меня есть друзья, у меня и свои деньги имеются.
Федор назвал сумму.
– Обещай мне ничего не предпринимать до моего возвращения, – горячо воскликнула Тугаева, – я тебе обязательно помогу.
– Обещаю, – устало сказал Федор.
Следущие двое суток он провел как в забытьи, и когда Авдотья, вернувшись, дала ему пачку денег, он решил, что бредит. Она попросила его пересчитать банкноты, а он не веря происходящему, молча смотрел на нее.
– Где ты их взяла? – спросил он, наконец.
– У тебя. Ведь мы с тобой живем 5 лет. За это время ты подарил мне много подарков. Я их очень бережно хранила, а теперь все продала, так что эти деньги твои.

От избытка чувств Федор не мог говорить. Он лишь обнял Авдотью и стал нежно целовать ей руки. А после того как расплатился с долгом, они обвенчались.

Некоторые знакомые не признавали его жену. Для чванливых представителей высшего света его брак был непростительным мезальянсом, и вокруг Федора образовалась непривычная пустота. Семейная жизнь его тоже складывалась трагично: дети его умирали в младенчестве. Толстой твердо уверовал, что Бог наказывает его за грехи молодости. После смерти первенца он даже наложил на себя епитимью: не пить полгода. Держался он стоически и только раз, когда после холостой пирушки к нему приехал один из приятелей - легендарный Денис Давыдов, Федор попросил:
– Дыхни на меня, хоть винца понюхаю.

Но епитимья не помогла. Дети продолжали рождаться и умирать. Тогда Федор Иванович завел синодик, в котором выписал имена убитых им на дуэлях. После смерти каждого своего ребенка он вычеркивал имя очередного убитого и сбоку писал “квит”. Так у него умерло 11 детей, в том числе и любимая дочь Сара. Полностью заплатив дань Всевышнему, он тяжело вздохнул и сказал:
– Слава Богу хоть мой цыганенок будет жить.

И действительно двенадцатый его ребенок – Прасковья дожила до глубокой старости. Ф.Толстой стал глубоко верующим, часто ходил в церковь, а когда почувствовал приближение смерти, позвал священника. Исповедь продолжалась несколько часов. Батюшка был поражен искренним раскаянием и верой в милосердие Божие...

Похоронили Федора Ивановича Толстого на Ваганьковском кладбище.

Изучая жизнь и творчество Пушкина, мы не только познаем его гениальные творения, но и людей его окружавших, среди которых были личности весьма оригинальные, уникальные. Такой, например, уникальной личностью был друг Пушкина граф Федор Иванович Толстой, прозванный Американцем.

Это был человек-легенда, человек с большим количеством плюсов и с не меньшим количеством минусов. Его двоюродный племянник Лев Николаевич Толстой так о нем отзывался: «Необыкновенный, преступный и привлекательный человек»
Его необузданная натура была в постоянном поиске приключений и острых ощущений, часто граничащих со смертельной опасностью. Наверное, у него был надежный ангел-хранитель, если из множества дуэлей, а их было больше десятка, он выходил без единой царапины. Он не только не избегал дуэли, он искал их, он любил их.

Ф.Булгарин писал про него: «Он был опасный соперник, потому что стрелял превосходно из пистолета, фехтовал… и рубился мастерски на саблях. При этом он был точно храбр и, невзирая на пылкость характера, хладнокровен и в сражении, и в поединках». «…во всем любил одни крайности. Все, что делали другие, он делал вдесятеро сильнее».

Жестокие проказы, дуэли, кутежи, игра в карты по-крупному – стихия его существования. И в то же время, «он был прекрасно образован, говорил на нескольких языках, много читал. Умен он был как демон иудивительно красноречив»
Он бесстрашно летал на воздушном шаре и, не задумываясь, волонтером пустился в первое кругосветное путешествие вместе с Крузенштерном. Правда, Крузенштерн позже очень пожалел, что взял этого, с необузданным нравом, человека. На корабле он резко выделялся своим буйным характером и зловредными шалостями.

На судне был старенький корабельный священник, который имел слабость к спиртному. Федор Иванович Толстой однажды напоил его до отключки и, когда священник как мертвый лежал на палубе, припечатал сургучом его бороду к полу казенной печатью.
Или вот другой пример из серии его шалостей. На корабле жил орангутанг, который ловко копировал действия людей. Однажды, в отсутствии Крузенштерна Толстой затащил орангутанга в его каюту и на глазах обезьяны стал марать и обливать чернилами белый лист бумаги, лежащий на столе. Орангутанг внимательно смотрел и мотал на ус. После Толстой взял испачканный лист и вышел, оставив обезьяну в каюте. Орангутанг стал так усердно подражать Толстому, что уничтожил все записи Крузенштерна. После этого случая, Крузенштерн твердо решил избавиться от Толстого.

Однажды корабль кинул якорь у одного большого острова Вашингтонского архипелага. Судно сразу окружили десятки голых женщин-туземок. При этом, писал Крузенштерн, они «употребляли все искусства, как настоящие в том мастерицы, к обнаружению намерения их посещения». Крузенштерн разрешил им подняться на корабль, где они пробыли два дня... Позже выяснилось, что мужья и отцы отправили этих женщин, чтобы они приобрели железные изделия, материю и т.д.
Толстой и здесь отличился. Он заставил одного «титулованного» туземца за какую-то безделушку прыгать в воду и, как собака, в зубах приносить ему палку, брошенную им в море.

Злые шалости Толстого на корабле не прекращались. Он перессорил всю команду и сам со всеми перессорился. Терпение Крузенштерна лопнуло, и он высадил Толстого на одном из островов русской Америки, где обитали дикари. Поэтому он и получил кличку «Американец». Женщины на этом острове для украшения носили на нижней губе кости, деревяшку или раковину. Как долго пробыл Толстой на этом острове неизвестно. Позже он рассказывал, что дикари предлагали ему быть их царем.
Какое-то судно бросило якорь у острова, и Толстой на нем добрался до Камчатки, откуда он «пешеходным туристом» отправился через всю Сибирь в европейскую Россию. Ему тогда было всего 23 года.
Дальше начинается военный период его жизни.

Он отличился в войне со Шведами (1808-1809гг), проявив безумную храбрость. Но и там его буйный нрав не давал ему покоя. Он убил на дуэли прапорщика А.И.Нарышкина, за что был арестован, разжалован и посажен в крепость. На войне c Наполеоном он вернул себе чин и ордена и за героизм и отвагу заслужил еще Георгия 4-й степени. При сражении под Бородино был ранен в ногу. В отставку вышел в чине полковника и поселился в Москве.

В московском обществе он сразу стал заметной фигурой. Дамы его обожали. Заметен он был не только как интересный человек, герой Отечественной войны, но и как кутила, картежник и дуэлянт. Утверждают, что он убил на дуэлях одиннадцать человек.
«Федор Иванович постоянно выигрывал большие суммы, - писал Ф.Булгарин, - которые тратил на кутежи».
Часто он играл недобросовестно. О нем прочно установилась слава, как о шулере, о чем писали Пушкин и Грибоедов. Это о нем писал Грибоедов в «Горе от ума»:

Ночной разбойник, дуэлист
В Камчатку сослан был, вернулся алеутом
И крепко на руку не чист…

Пушкин познакомился с Толстым в Петербурге и был с ним в приятельских отношениях пока между ними не пробежала «черная кошка». Толстой в письме своему другу сообщил сплетню, будто Пушкина за его крамольные стихи высекли в Тайной канцелярии. Друг рассказал своим друзьям и пошла гулять сплетня по России, и дошла до Пушкина, который был в это время на юге в ссылке. Пушкин сразу откликнулся злой эпиграммой на Толстого:

В жизни мрачной и презренной
Был он долго погружен,
Долго все концы вселенной
Осквернял развратом он.
Но, исправясь понемногу,
Он загладил свой позор,
И теперь он, - слава Богу –
Только что картежный вор.

Толстой ответил Пушкину тем же:

Сатиры нравственной язвительное жало
С пасквильной клеветой не сходствует нимало.
В восторге подлых чувств ты, Чушкин, то забыл,
Презренным чту тебя, ничтожным сколько чтил.
Примером ты рази, а не стихом пороки,
И вспомни, милый друг, что у тебя есть щеки.

Пушкин стал готовиться к дуэли. Все годы ссылки он усиленно упражнялся в стрельбе из пистолета. Как только в 1826 году вернулся из ссылки, он сразу через друга Соболевского вызвал Толстого на дуэль. К счастью, Толстого в это время в Москве не оказалось, а позже друзья Пушкина их примирили. Примирение оказалось прочным настолько, что в 1829 году Александр Сергеевич поручил Толстому сватать за него красавицу Наталью Гончарову.

В «Евгении Онегине», Пушкин вывел Федора Ивановича Толстого в образе Зарецкого:

Зарецкий, некогда буян
Картежной шайки атаман,
Глава повес, трибун трактирный,
Теперь же добрый и простой
Отец семейства холостой,
Надежный друг, помещик мирный
И даже честный человек:
Так исправляется наш век!..

Лев Толстой воспользовался рассказами о Толстом Американце для создания двух героев своих произведений: старого гусара – графа Турбина в «Двух гусарах» и отчасти Долохова в «Войне и мире».

С годами Федор Иванович Толстой несколько остепенился, в сорок лет женился. Он и женился не как все. Во время очередного кутежа, решили поехать к цыганам в табор, где Толстой и увлекся одной цыганкой – прелестной певицей Авдотьей Максимовной Тугаевой. Вернулся из табора он уже с этой Авдотьей. Через некоторое время они обвенчались. Авдотья оказалась женщиной энергичной и преданной своему мужу. Очевидно, только такая жена могла с ним ужиться. У них было двенадцать детей. Все их дети умерли в младенчестве, кроме Сарры, умершей в 17 лет, и Прасковьи, единственной его дочери, достигшей зрелого возраста. Толстой очень любил дочь Сарру, дал ей блестящее образование. Она была исключительно талантлива, писала стихи, о которых Белинский давал хорошие отзывы. Ее смерть была тяжелым ударом для отца.

Постепенно он стал понимать, что это возможно было Божье наказание за тех несчастных, которых он убил на дуэлях. Убитых им на дуэлях он насчитывал одиннадцать человек. Он записывал имена убитых в свой синодик. По мере того, как умирали дети, он вычеркивал из своего синодика по одному имени из убитых им людей и ставил сбоку слово «квит». Когда же у него умер одиннадцатый ребенок, прелестная, умная Сарра, он вычеркнул последнее имя убитого им и сказал: «Ну, слава Богу, хоть мой курчавый цыганеночек будет жив". Этим цыганеночком была Прасковья.

В конце жизни Федор Иванович стал богомольным и суеверным. Возможно потому он стал таким, что его мучили угрызения совести. Он усердно молился, стараясь искупить преступления своей молодости. Говорят, что он и умер, распластанный перед образами. Смерть его застала, когда ему было 64 года. Похоронен на Ваганьковом кладбище.

«Федор Иванович умер христианином, пишет А.А.Стахович. – Я слышал, что священник, исповедающий умирающего, говорил, что исповедь продолжалась очень долго и редко он встречал такое раскаяние и такую веру в милосердие Божие».

Узнав о смерти Ф.И.Толстого, Жуковский написал А.Я.Булгакову: «В нем было много хороших качеств. Мне лично были известны только хорошие качества. Все остальное было ведомо только по преданию, и у меня всегда к нему лежало сердце, и он был добрым приятелем своих приятелей»
«О нем можно бы написать целую книгу, - говорил Булгарин, - если бы собрать все, что о нем рассказывали…»
Может быть, когда-нибудь и напишут книгу об этом необыкновенном человеке.

Жена Федора Ивановича Авдотья пережила своего мужа на 15 лет. Она умерла в 1861 году насильственной смертью: ее зарезал ее повар. При каких обстоятельствах, неизвестно.

Использованная литература:
Л.А Черейкский. Современники Пушкина.Ленинград "Детская литература" 1981 г.
В.Вересаев. Спутники Пушкина. Москва "Советский спорт", 1993 г.
С.Л.Толстой. Федор Толстой Американец. Москва "Современник" 1990 г.

Дуэлянт и путешественник, патриот и сорви-голова, Федор Иванович Толстой стал легендой еще при жизни. Чего стоило одно начало его службы! В 1803 году юный Толстой самовольно покинул казармы, намереваясь принять участие в первом в России испытании воздушного шара. На беду именно в этот день полковнику пришло в голову произвести внеочередной полковой смотр. Наутро разгневанный командир при всех отчитал Толстого как нашкодившего мальчишку. Вскипевший кадет плюнул полковнику в лицо, а потом еще и тяжело ранил его на дуэли.

Чтобы отвести грозу от молодого человека, родственники устроили Федора на корабль Крузенштерна, отправлявшегося в свою кругосветную экспедицию. Однако новоиспеченный матрос и здесь так достал своими хулиганскими выходками всю команду, что в районе Аляски его ссадили с корабля на необитаемый остров. Толстой прожил Робинзоном несколько месяцев, пока его не подобрало проходившее мимо судно. С этого времени за ним прочно закрепилось прозвище Американец.

Русским человеком Толстой-Американец почувствовал себя в 1812 году, когда не раздумывая встал в ряды защитников Отечества. Записавшись рядовым в действующую армию, Федор Иванович прошел с ней весь путь от Бородинского поля до Парижа и закончил войну полковником с Георгиевским орденом 4-ой степени.

Семейная жизнь его сложилась трагично: 11 детей Федора Ивановича умерли в младенчестве - ровно по числу людей, убитых им на дуэлях. Толстой твердо уверовал, что это Бог карает его за грехи молодости. Он даже составил список своих жертв, и после смерти каждого ребенка помечал напротив очередного имени в дуэльном списке: «Квит». Это заклятье было снято лишь с рождением двенадцатого ребенка Толстого - дочери Прасковьи, которая дожила до глубокой старости.

С годами Толстой остепенился, стал набожен и на 65-м году жизни тихо и спокойно отошёл в мир иной. Исповедовавший его перед смертью священник говорил позже, что мало в ком встречал столь искреннее раскаяние и веру в милосердие Божие.

Факты

Федор Иванович Толстой родился 6 февраля 1782 года, в Кологривском уезде Костромской губернии. С детских лет он проявлял изощренную жестокость, например любил ловить крыс и лягушек, перочинным ножом разрезал им брюхо и по целым часам тешился их агонией.

Во время стоянки у острова Нукагива Толстой обратился к местному мастеру, который покрыл его с ног до головы полинезийскими татуировками. Для человека дворянского происхождения это был поступок совершенно дикий, однако Толстой был очень доволен, и впоследствии с удовольствием демонстрировал свои «наколки» друзьям и знакомым. Обычно Фёдор Иванович оголялся перед собравшимися по пояс, после чего только в сопровождении мужчин удалялся в отдельную комнату, где раздевался уже догола, представляя на обозрение свое мощное тело, покрытое замысловатыми орнаментами, изображающими фантастических змей и птиц.

По рассказу А.Вульфа, однажды в Москве Пушкин встретился с Толстым за карточным столом. Была игра. Толстой передернул. Пушкин заметил ему это. «Да, я сам это знаю, — отвечал ему Толстой, — но не люблю, чтобы мне это замечали».

Дружбу Толстой ценил превыше всего и, говоря словами Булгарина, «для друга готов был на все»: выручал и словом, и делом, и деньгами. Известен случай, когда графу Гагарину на поездку в Париж он одолжил тысячу рублей, а взамен сначала попросил привезти ему канделябры, но потом передумал и заказал только шампанского и бордо.

Сохранился один из списков «Горя от ума», в котором рукою Толстого-Американца была внесена поправка: вместо «В Камчатку сослан был» — «В Камчатку чорт носил (ибо сослан никогда не был)», а вместо «и крепко на руку не чист» — «в картишках на руку не чист» и приписано пояснение: «Для верности портрета сия поправка необходима, чтоб не подумали, что ворует табакерки со стола».

Двоюродный племянник Толстого-Американца Лев Николаевич Толстой подарил своему знаменитому тезке литературное бессмертие, сделав его прототипом отважного буяна Долохова в «Войне и мире». Кроме этого граф попал на страницы «Горя от ума» и «Евгения Онегина», а также стал прообразом тургеневского «Бретёра» (Лучков) и Турбина в «Двух гусарах».

В пяти верстах от Красногорья,
Деревни Ленского, живет
И здравствует еще доныне
В философической пустыне
Зарецкий, некогда буян,
Картежной шайки атаман,
Глава повес, трибун трактирный,
Теперь же добрый и простой
Отец семейства холостой,
Надежный друг, помещик мирный
И даже честный человек:
Так исправляется наш век!
А.С.Пушкин, «Евгений Онегин»

Оригинал статьи на моем сайте

ФЕДОР ТОЛСТОЙ-АМЕРИКАНЕЦ

Американец и цыган

На свете нравственном загадка,

Которого как лихорадка

Мятежных склонностей дурман

Или страстей кипящих схватка

Всегда из края мечут в край

Из рая в ад, из ада в рай,

Которого душа есть пламень,

А ум - холодный эгоист.

Под бурей рока - твердый камень,

В волненьи страсти - легкий лист.

П.А.Вяземский

Часть 1. Американец

Картежник и гуляка, дуэлянт и путешественник, патриот и сорвиголова, Ф.И.Толстой-Американец родился в 1782 году. Окончив Морской Кадетский Корпус Федор начал службу в Преображенском полку.

Служба не очень обременяла молодого человека и он искал острых ощущений. Узнав, что в России строится воздушный шар, он захотел первым подняться в воздух. Ему понадобилась вся его энергия и изобретательность, чтобы сначала познакомиться с конструктором, а затем убедить его лететь вместе. В назначенный день, не говоря сослуживцам ни слова, Федор ушел из казармы. На его несчастье именно тогда был произведен внеочередной смотр полка. Федора не было в самый ответственный момент. Вернулся он только вечером. Друзья встретили его рассказ о приключениях в воздухе восторгом и похвалой, а педантичный полковник из обрусевших немцев при всех отчитал его как мальчишку. Федор вскипел и вместо оправданий плюнул своему командиру в лицо. С огромным трудом полковник сдержался, чтобы не застрелить кадета на месте. Он вызвал Федора на дуэль, во время которой получил тяжелое ранение. Толстого разжаловали и посадили в тюрьму.

На милосердие суда рассчитывать не приходилось: полковник занимал высокое положение при дворе. Родственники стали думать как помочь Федору.

Как раз в это время его двоюродный брат и тезка - Федор Петрович Толстой (будущий художник-медальер) - должен был отплыть в кругосветное плавание с экспедицией Крузенштерна. Художник страдал от морской болезни и всячески старался избежать путешествия. Обоим братьям можно было облегчить участь, заменив на корабле одного Федора Толстого другим. В конце концов это удалось сделать да так ловко, что Крузенштерн не успел ничего узнать о новом члене экипажа и оставил даже характеристику на «медальера» Толстого. В характеристике о Ф.Толстом говорилось как о «молодой, благовоспитанной особе, состоящей кавалером посольства в Японию». Эта «особа» за несколько дней ухитрилась перессорить всех матросов и офицеров, да так, что хоть сейчас на ножи. А когда старенький, благообразный иеромонах Гедеон стал воспитывать Федора своими проповедями, буйный поручик напоил его до положения риз и подождав пока Гедеон уснет, припечатал святейшую бороду к палубе сургучной печатью. Затем он уселся рядом с монахом и стал ждать пока тот проснется. Когда Гедеон с трудом продрал глаза, Федор закричал:

Лежи, не смей вставать, печать казенная.

Гедеон с перепугу заплакал и стал просить, чтобы его отпустили.

Не могу, - ответил Федор, - для этого надо обрезать твою бороду.

Согласен, - жалобно простонал старичок, который в тот момент больше всего хотел опохмелиться.

Следующим в списке Толстого был капитан, который несколько раз строго отчитывал Федора за хулиганское поведение. Когда корабли прибыли на Маркизские острова, почти все члены экипажа вышли на берег. Они с удовольствием гуляли по острову, наслаждаясь его пышной природой. Федор же остался на корабле и стал дрессировать маленькую ручную обезьянку. Он хотел, чтобы мартышка в присутствии капитана измазала чернилами журнал с его научными наблюдениями. После усиленных занятий, Федор был уверен, что его уроки принесут желаемый результат. Так оно и оказалось. Крузенштерн сразу же догадался, кто все это подстроил. Терпение его лопнуло. Он высадил графа на остров с предписанием отправляться обратно в полк. Федор внешне спокойно выслушал приказ капитана, но на душе у него кошки скребли. Ему вовсе не улыбалось провести свою жизнь среди дикарей.

Он целыми днями ходил по берегу и смотрел в море, надеясь увидеть корабль. Прошло несколько месяцев прежде чем костер, который он постоянно поддерживал был замечен и к берегу пристало судно. Толстой чуть не потерял сознание от радости. В этот момент он готов был поклясться, что больше не сделает в жизни ничего дурного и сам искренне верил в это. На корабле он действительно вел себя очень тихо и без происшествий доплыл до Петропавловского порта Камчатки. Теперь ему предстояло путешествие через всю Сибирь. Отсутствие дорог не могло остановить Федора. Он отправился в Россию сквозь непроходимую тайгу со случайными проводниками, неделями не встречая других людей.

Через два года он подошел к столице. Появляться там ему было запрещено специальным указом Александра I. Лишь однажды Федор нарушил предписание императора. Узнав, что Крузенштерн вернулся и устроил бал в честь успешного завершения кругосветной экспедиции, Федор явился к нему и во всеуслышанье поблагодарил за то, что по его воле так весело провел время на Алеутских островах. Свое появление на балу он объяснил тем, что также закончил кругосветное путешествие, только по другому маршруту.

С этого момента за ним прочно закрепилось прозвище «Американец».

Часть 2. Картежной шайки атаман.

Федор не мог выдержать провинциальной скуки и, чтобы заслужить прощение, стал проситься в действующую армию. Помог ему князь П.М.Долгорукий. Он взял Толстого к себе адъютантом. Должность эту армейские офицеры презрительно называли «штабной», но Федор, опровергая сложившиеся мнение, участвовал в самых отчаянных операциях.

Во время боя при Иденсальме он с несколькими казаками удерживал чуть ли не полк отступающих шведов. Он не давал им разобрать мост, необходимый русским войскам для переправы. Вскоре подоспела подмога во главе с самим князем Долгоруким. Шведов оттеснили, а в самом конце боя шальная пуля попала князю в голову и он умер на месте.

Федор тяжело пережил смерть друга. Он перенес тело князя в расположение русских войск и сказал, что не будет смывать кровь, которой запачкался до тех пор, пока она сама не сойдет*.

Потом, уже в составе Преображенского батальона, Федор провел разведку пролива Иваркен и убедился, что гарнизон шведов не силен. Он доложил об этом Барклаю де Толли и тот с трехтысячным отрядом перешел по льду Ботнического Залива. Эта неожиданная атака решила ход Северной войны. Федор вернул себе офицерский чин и получил несколько почетных наград.

Настало мирное время, и Толстой увлекся карточной игрой. У столика, покрытого зеленым сукном, он мог проявить все стороны своей натуры: и азарт, и знание психологии, и математический расчет. Он играл некоторое время с незнакомым человеком, изучая его характер и черты лица. Поняв, как надо себя вести, чтобы выиграть, он принимался за дело. Иногда, стремясь вывести партнера из равновесия, он шутил в самый критический момент. Так, например, когда А.И.Нарышкин, прикупая карту сказал: «Дай туза!» Федор отложил карты, засучил рукава рубахи и, выставив кулаки, с улыбкой ответил: Изволь! Нарышкин обиделся на грубый каламбур и вышел. («Дать туза» значит ударить. Отсюда и пошло слово «тузить») Федор догнал его и извинился, но Нарышкин ничего не ответил. Тогда Толстой принес свои извинения письменно, но и они не были приняты.

Если бы на его месте был кто-нибудь другой, я посмеялся бы первый, а от известного бретера оскорбления не стерплю.

Дуэль стала неизбежной. Первым выпало стрелять Федору, и у самого барьера Нарышкин, глядя в глаза противнику, четко сказал:

Если ты промахнешься, я убью тебя. Пора тебе кончать твои штучки.

Раз так, получай, - ответил Федор и выстрелив смертельно ранил соперника.

Драться с «Американцем» любым видом оружия было равносильно самоубийству, но иногда дворянин, дороживший своей честью, вынужден был потребовать сатисфакцию. Его очередной противник - морской офицер оказался именно в такой ситуации. Прекрасно зная, что Федор не умеет плавать, при выборе оружия он сказал: «Мы схватим друг друга и бросимся с обрыва в воду. Проигравшим будет считаться тот, кто первым разожмет пальцы».

Так и сделали.

Противников не было на поверхности воды несколько минут. Секунданты решили, что оба утонули, и достали тела. Позы утонувших говорили больше, чем могли бы рассказать они сами. Было видно, что морской офицер пытался оттолкнуть Толстого, но тот обнимал своего соперника мертвой хваткой. Пальцы Федора разжали с большим трудом. Стали откачивать.

Морской офицер утонул.

Федора откачали.

За эти дуэли Американца уволили со службы, разжаловали в рядовые и сослали в Калугу, где он жил в своем имении до начала войны с Наполеоном. Как только Родина оказалась в опасности, он встал в ряды ее защитников и опять начал службу в чине рядового. Проявляя чудеса героизма, прошел от Бородинского поля до Парижа и закончил войну подполковником с орденом Георгия 4-ой степени. После войны он вышел в отставку и поселился в Москве. Там он вновь стал играть и иногда просиживал за картами до рассвета.

Страсть к банку! Ни дары свободы,

Ни Феб, ни слава, ни пиры

Не отвлекли б в минувши годы

Меня от карточной игры.

Задумчивый, всю ночь до света

Бывал готов я в эти лета

Допрашивать судьбы завет:

Налево ляжет ли валет?

Уж раздавался звон обеден,

В кругу разорванных колод

Дремал усталый банкомет,

А я нахмурен, бодр и бледен,

Надежды полн, закрыв глаза,

Метал на третьего туза.**

_______________________________

* То же самое сделала Жаклин Кеннеди после покушения на жизнь президента. Она не снимала платье, на котором была кровь ее мужа до того момента, пока тело Джона Кеннеди не было предано земле.

** «Евгений Онегин».

...................................................................

Рассказы и повести из книги «Приметы и религия в жизни Пушкина»

Буккер Игорь 06.02.2019 в 4:00

Одним из ярких представителей пушкинской эпохи, кто не оставил своего следа в искусствах муз, хотя был дружен почти со всеми крупными художниками и мыслителями своего времени, был граф Федор Иванович Толстой, прозванный Американцем. С ним пили шампанское и посвящали ему стихи поэты золотого века русской литературы. Графа-авантюриста, первым в России сделавшим татуировку, укротила любовь к красавице-цыганке.

Авантюрист граф Федор Толстой родом с московского Арбата. Американцем его нарекут после заморских плаваний. Среди его добрых знакомых были Пушкин и Жуковский, Грибоедов, Батюшков и Чаадаев. Князь Петр Андреевич Вяземский посвятил своему другу обширное послание в стихах, где он назвал Федора Ивановича "американцем и цыганом". Слава графа была настолько велика, что в Москве еще при его жизни появился самозванец, выдававший себя за Американца. Современники полагали, что им был лицедей, который за бесплатный ужин и вознаграждение в 15 рублей ассигнациями рассказывал "монотонным голосом" небылицы о якобы своих путешествиях в дальние страны и женитьбе на туземке.

Граф Федор Иванович Толстой родился 6 февраля 1782 года в приходе церкви Харитония в Огородниках. В Москве сформировался характер будущего Американца и его сочный, подлинно московский русский язык. Сначала он обучался в Морском кадетском корпусе в Кронштадте, хотя курса так и не закончил. В конце 1797 года его произвели в портупей-прапорщики лейб-гвардии Преображенского полка - чин, который в Табели о рангах считался унтер-офицерским. С этого небольшого чина началась служба и эксцентрические проказы.

По свидетельствам современников, граф в совершенстве владел всеми видами оружия. Превосходно стрелял и мастерски рубился на саблях. Фехтованию его обучал первый фехтмейстер в Европе Иван Ефимович Севербрик - преподаватель Первого кадетского и Пажеского корпусов, который давал уроки членам императорской фамилии. В один прекрасный день автор "Руководства к изучению правил фехтования на рапирах и эспадронах", побившись с учеником Толстым в офицерском классе, публично признал того за достойного партнера. Однако Федор бретером и хладнокровным убийцей не стал.

Он сделался одним из наиболее известных гурманов Первопрестольной, увлекшись кулинарным искусством. При этом граф пописывал вирши. Плохие. Зато во всем остальном он на голову превосходил окружающих, к чему всегда стремился. В первом десятилетии XIX столетия в России гостил французский воздухоплаватель Андре-Жан Гарнерен (1769-1823), который поднимался на аэростате в Москве и Петербурге. В столице компанию ему составил генерал С. Л. Львов, оправдавший свою грозную фамилию тем, что отважился на опасное предприятие. Вероятно, и граф Толстой участвовал в воздушных путешествиях француза в июне или июле 1803 года. По крайней мере, об этом пишет автор лучшей современной биографии Американца Михаил Филин.

В августе того же года уже подпоручик Толстой отправляется в кругосветное путешествие на кораблях "Надежда" и "Нева" в качестве кавалера российского посольства в Японию. Во время десятидневного пребывания на Нукагиве Толстой сумел уговорить местного умельца покрыть его тело замысловатой татуировкой. Дело в том, что чем знатнее был островитянин, тем в большей степени он был покрыт тату. Конечно, достигнуть степени знатности короля людоедов Тапеги Кеттонове, с которым подпоручик подружился, Федору Толстому не удалось. Однако вся его грудь (в московских салонах Толстой потом будет с гордостью демонстрировать "насечки") сплошь была татуирована.

"В самой середине сидела в кольце какая-то большая пестрая птица, что-то вроде попугая, кругом какие-то красно-синие закорючки. Обе руки его тоже были сплошь татуированы, на них вокруг обвивались змеи и какие-то дикие узоры", - вспоминала племянница графа М. Ф. Толстая (в замужестве Каменская), которая в силу принадлежности к дамскому сословию не могла видеть всего тела дядюшки, демонстрируемого только кавалерам. "Почетная" наколка, сделанная русскому графу, свидетельствовала о том, что он принадлежит к высшей касте каннибалов.

Исследователь Михаил Филин последовательно рассматривает басни, сложившиеся вокруг имени Толстого, проверяя их на истинность. Мифы сопутствовали авантюристу на протяжении всей жизни. Не стало исключением и кругосветное плавание. В некоторых книгах или публикациях можно прочитать, что Толстой был списан на берег за то, что научил дрессированного орангутана марать чернилами судовой журнал. Что примат якобы и проделал в каюте начальника экспедиции Крузенштерна.

На самом деле причиной списания Толстого на берег стало его вмешательство в конфликт, возникший между директором Российско-американской компании камергером Николаем Резановым и капитан-лейтенантом Иваном Крузенштерном. В результате "пешеходный турист" сделался Американцем, чем отличался от сотен (если не тысяч) потомков рода Толстых. Правда, Федор Иванович не был ни на Алеутских островах, ни на северо-западе американского континента, ни в Русской Америке. Знаменитая фраза из бессмертного "Горе от ума": "В Камчатку сослан был, вернулся алеутом", касательная до Толстого, не верна. Граф сам распускал слухи. Так, Фаддею Булгарину он сказывал, что "объездил от скуки Алеутские острова, посетил дикие племена Галошей (колоши или колюши - индейцы из группы тлинкитов. - Ред. ), с которыми ходил на охоту". Несмотря на то что Толстой не был в Русской Америке, он все-таки остается Американцем.

Во-первых, поскольку побывал в Южной Америке (кругосветка) и долго пробыл на территории, находившейся "под протекторатом" Российско-американской компании. А вот среди камчадалов Толстой действительно жил. Современники писали, что в Белокаменной граф "одевался по-алеутски" и "стены его увешаны были оружием и орудиями дикарей, обитающих по соседству с нашими американскими колониями".

Меткое прозвище, данное приятелем графа Сергеем Мариным, пошло гулять по свету и очень нравилось самому Толстому, который нередко с удовольствием писал о себе в третьем лице, называясь Американцем.

Прозябавшего в захолустном Нейшлотском гарнизонном батальоне Американца спасла начавшаяся в 1808 году война со Швецией. Во время кампании граф совершил подвиг, сходив в разведку. Его донесение позволило войскам Барклая де Толли перейти по льду Ботнический залив и занять Вестерботнию. За отличие "в экспедиции при покорении Аландских островов" Толстой "удостоился монаршего благоволения".

Дрался штабс-капитан и на дуэлях. Во время одной ранил капитана Генерального штаба Бруннова, а через несколько дней убил гвардейца Александра Нарышкина, сына обер-церемониймейстера и тайного советника. Несмотря на некоторые различия в свидетельствах мемуаристов, все сходятся в одном - Американец всячески пытался избежать смертельного поединка (не из трусости), но принужден был стреляться с мальчишкой. Дуэлянт подвергся довольно мягкому наказанию - графа заключили в Выборгскую крепость месяца на три с небольшим.