До самого последнего времени мы почти ничего не знали о Леониде Константиновиче Артам онове, который в самом конце минувшего века посетил неведомые тогда области Эфиопии и описал то, что он повидал и испытал г. на пройденных им путях, рассказал о событиях, в которых ему довелось принять участие.

Судьба была явно неблагосклонна к Л. К. Артамонову. Успешно начатая военная карьера неожиданно оборвалась в самом зените. Написанные им труды были забыты, уже набранная книга о путешествии по Эфиопии по политическим соображениям осталась неизданной, репутация его посмертно была омрачена несправедливыми отзывами, основанными на пристрастной и недоброжелательной характеристике.

В архиве Географического общества СССР сохранилась лишь рукопись «Краткого отчета о путешествии из Адис-Абебы в отряд дадьязмача Тасамы к р. Собату и далее к р. Белому Нилу» . Все опубликованные сведения об экспедиции Л. К. Артамонова к Белому Нилу по не исследованным до того г. областям Эфиопии и о нем самом ограничивались конспектом его лекции, прочитанной 29 ноября 1899 г. в Обществе ревнителей военных знаний , публикацией собранных им метеорологических наблюдений да краткой справкой в «Военной энциклопедии» , изданной в 1911 г., т.е. за двадцать лет до смерти Л. К. Артамонова.

В 1952 г. Ю. Д. Дмитриевский в обзорной статье о русских исследователях природы Восточного Судана конца XIX - начала XX в. привел краткие сведения о Л. К. Артамонове, а затем на основании рукописи его «Отчета» сжато охарактеризовал новые для науки того времени данные, в нем содержащиеся . По существу, повторяет эту статью и работа И. Козловской . Коротко пересказывает содержание рукописи Л. К. Артамонова М. В. Райт . Только теперь, когда удалось разыскать в архивах его донесения и записки, с известной претензией на полноту можно рассказать и о Леониде Константиновиче, и о его путешествиях по Эфиопии. В Центральном государственном военно-историческом архиве (ЦГВИА) сохранились докладные записки, рапорты и переписка, касающиеся предпринятых им экспедиций, а также послужной список, доведенный до 1913 г., существенно дополняющий энциклопедическую справку . Но, разумеется, наиболее подробные и ценные сведения содержат сочинения самого Л. К. Артамонова: во-первых, упомянули рукопись неизданной книги «Краткий отчет о путешествии из Адис-Абебы...» и две неопубликованные статьи - «Как я попал в дебри Африки» и Донцы на Белом Ниле»; во-вторых, его воспоминания, озаглавленные «Моя автобиография (для моих родных детей)», к сожалению далеко не завершение (доведены лишь до 1892 г.). Л. К. Артамонов начал их писать в декабре 1928 г. и работал над ними два года. Последняя, незаконченная, девятая тетрадь начата 29 октября 1930 г., а в январе 1932 г. он скончался. Сохранились также две записные книжки с дневниковыми записями от марта-мая 1916 г. и января-марта 1917 г. и некоторые личные бумаги, позволяющие уточнить отдельные даты последних лет жизни. Попытаемся вкратце проследить жизненный путь Л. К. Артамонова. О своем происхождении, годах детства и юности наиболее обстоятельно рассказывает он сам в автобиографии.

Леонид Константинович Артамонов родился 25 февраля 1859 г. на небольшом хуторе Каприца, полученном в приданое его матерью Клавдией Андреевной, урожденной Невадовской, дочерью довольно состоятельного помещика, Хутор находился вблизи станции Затишье в Ананьевском уезде бывшей Херсонской губернии, ныне Одесской области.

Отец, Константин Андреевич, происходил из обедневших русских дворян «Подольской губернии, переселившихся на Украину. Он рано осиротел и из-за недостатка средств вынужден был оставить Винницкую гимназию, не завершив курса обучения. Начав службу почтмейстером, К. А. Артамонов к 1847 г. стал помощником начальника, а затем и начальником пограничной почтовой станции в местечке Гусятин на р. Збруч, через которую пролегал путь на Вену и Париж.

Многодетная семья - у Леонида Константиновича было еще 7 братьев и 2 сестры - и весьма скудные доходы (ничтожное жалованье почтмейстера и получаемая с части хутора аренда) вынуждали родителей к самой строгой экономии. Дети Артамоновых мало чем отличались в будние дни от детей соседских крестьян. Мать, женщина умная, энергичная и хозяйственная, все же кое-как справлялась с нуждой и, пользуясь тем, что через пограничную станцию проезжали влиятельные и сановные особы, умело завязывала полезные для устройства детей знакомства.

В 1865 г. отец Леонида Константиновича, получив более выгодное место по акцизу, переехал с семьей в Каменец-Подольский, а затем, в 1869 г., в Гайсин. Пройдя суровую жизненную школу, человек честный, трудолюбивый и аккуратный, он воспитывал детей в строгости, прибегая и к мерам физического воздействия. Основой нравственности считалась религия, и все предписываемые обряды соблюдались неукоснительно. Впоследствии исключительная набожность Л. К. Артамонова нередко служила поводом для злословия и насмешек сослуживцев и особенно недоброжелателей.

В 1869 г. мальчика отдали в гимназию в г. Немирове. Здесь Л. К. Артамонов проучился всего год. Случайное знакомство родителей с помощником главного начальника военно-учебных заведений генералом Корсаковым обеспечило возможность зачисления его на казенный кошт во Владимирскую киевскую военную гимназию, преобразованную из кадетского корпуса. Готовил мальчика к экзаменам старший брат Александр (умер в 1900 г.), впоследствии участник известного «Процесса 193-х» (октябрь 1877 - январь 1878 г.), приговоренный к трехлетнему заключению в Петропавловской крепости. С его помощью Леонид Константинович выдержал экзамен и в августе 1870 г. был зачислен в гимназию, которую успешно закончил через шесть лет, получив средний балл около одиннадцати по двенадцатибалльной системе.

Возглавлявшего гимназию в первое время по поступлении в нее Л. К Артамонова генерала Кузьмина-Караваева, служаку старого, николаевского толка, бурбона и казнокрада, вскоре сменил полковник Павел Николаевич Юшенов, высокообразованный артиллерист, целиком посвятивший себя порученному делу - воспитанию будущих офицеров. Это было время либеральных реформ, проводимых военным министром Д. А. Милютиным. О П. Н. Юшенове Л. К. Артамонов сохранил самые теплые воспоминания. Узнав, что мальчика более других предметов интересует география, точнее, ее раздел - землеописание и его любимое чтение - издававшийся тогда журнал «Всемирный путешественник», он стал специально его выписывать. «Думаю, что любовь к путешествиям, а главное, страстное желание самому всюду побывать, особенно в диких и неисследованных странах, насадил и поливал своим разумным участием наш незабвенный Павел Николаевич Юшенов», - признает в автобиографии Л. К. Артамонов, вспоминая о годах, проведенных в киевской военной гимназии.

Воспитание, естественно, велось в строго религиозно-монархическом духе, основанном на триединой формуле: «За бога, царя и отечество». И если подлинный патриотизм и несколько преувеличенная, но искренняя религиозность сохранились у Л. К. Артамонова непоколебленными до конца жизни, то юношеский восторженный монархизм сменился, хотя и не явно, критической оценкой самодержавия, в чем, конечно, немалую роль сыграли и жизненный опыт, и, возможно, недоброжелательное отношение к нему Николая II. Во всяком случае, из гимназии он вынес твердые моральные устои. Присущие ему целеустремленность, прилежание и полученное в детстве спартанское воспитание побудили его настойчиво продолжать образование: иных способов «выйти в люди» не имелось.

Итак, в 1876 г., завершив семнадцати с половиною лет курс обучения в гимназии, Л. К. Артамонов решил избрать карьеру военного и по Примеру П. Н. Юшенова стать артиллеристом. Однако за отсутствием вакансий в Михайловском артиллерийском училище ему пришлось поступить во 2-е Константиновское военное училище (бывший так называемый Дворянский Полк), где преподавание было поставлено лучше, чем в иных военно-учебных заведениях, и «сохранялись, - по его словам, - старые боевые... традиции, без утрированного немецкого солдафонства» . И здесь он учился достаточно успешно, о чем свидетельствовали выпускные оценки - в среднем одиннадцать баллов. В мае 1878 г. ему удалось наконец осуществить свое намерение стать артиллеристом: его перевели в старший класс Михайловского артиллерийского училища, откуда в следующем, 1879 году выпустили подпоручиком. Следовало теперь избрать место службы.

Добиваться назначения в гвардию не позволяло материальное положение. «Проснулось стремление повидать дальние, совершенно новые места... Меня манило не столько Закавказье и вновь завоеванные турецкие провинции... - пишет в своих воспоминаниях Л. К. Артамонов, - сколько воспетый Пушкиным, Лермонтовым и графом Толстым Северный Кавказ. Я решил взять одну из трех вакансий в 20-ю артиллерийскую бригаду, штаб которой располагался в г. Владикавказе, а батареи раскиданы вдоль шоссе от Владикавказа в г. Петровск».

В августе следующего года, уже в чине поручика, молодой офицер впервые принял участие в боевых действиях. Его батарея была включена в сослав войск Закаспийского отряда, направленного для овладения крепостью Геок Тепе в Текинском оазисе с целью противовеса английскому влиянию в этих краях . Командовал отрядом герой Балканской войны 1877-1878 гг.: генерал М. Д. Скобелев. Леонид Константинович принял самое активное участие в боях, в частности в осаде и штурме Геок Тепе. Здесь он заслужил первые боевые награды, проявив себя отважным и инициативным офицером. Впоследствии даже люди, отзывавшиеся о нем весьма недоброжелательно, всегда отмечали личную храбрость и мужество Л. К. Артамонова, качества, как мы увидим в дальнейшем, ему органически присущие.

По завершении военных действий Л. К. Артамонов был откомандирован в Петербург для поступления в Михайловскую артиллерийскую академию. Не пройдя сразу по конкурсу, он решил держать экзамен в Николаевскую инженерную академию, где проучился с апреля 1882 по октябрь 1883 г. После окончания академии, его направили в саперные части. Некоторое время уже в чине штабс-капитана он служил в Одессе и Севастополе. Но обычная строевая, хотя и с техническим уклоном служба не удовлетворяла Леонида Константиновича. Поэтому, невзирая на трудности, связанные с очень серьезными экзаменационными испытаниями, он добился зачисления в Академию Генерального штаба, где проучился два с половиной года (сентябрь 1885 - март 1888 г.). После сдачи выпускных экзаменов по 1-му разряду за «отличные успехи в науках» его произвели в капитаны, а служить отправили сначала в Кавказский военный округ, а затем - в 1890 г. - в Закаспийский, т.е. в Среднюю Азию. Вот здесь-то и развернулась военная и административная деятельность Л. К. Артамонова, к сожалению до сих пор полностью по достоинству не оцененная.

В 1882 г. Л. К. Артамонова избрали действительным членом Русского географического общества за доклад об Ахал-Текинском оазисе. Зародившийся еще в киевской военной гимназии интерес к географии и географическим изысканиям усилился. В бытность на Кавказе поездка в горный аул «зажгла... давно таившееся желание постранствовать по свету, особенно в неизвестных и не испорченных многолюдством частях света, повидать настоящие, грандиозные горы, реки, моря и даже океан. Словом все, чтодо сих пор еще не удалось видеть самому, но описание чего так всегда... увлекало и увлекает» . По складу характера и по интересам Л. К Артамонов был, очевидно, в гораздо большей степени ученым-исследователем, чем военным.

В течение десятилетия почти ежегодно он отправлялся в более или менее длительные поездки, как за рубеж - в Турцию, Иран, Афганистан, так и в приграничные с этими странами районы, с целью сбора сведений, необходимых для укрепления обороноспособности России в связи с непрекращающимися интригами и агрессивными устремлениями Англии в Средней Азии. Так, в конце 1888 г. Л. К. Артамонова посылают с поручением в Турцию для проведения «военно-статистических исследований». Через год с точно таким же заданием он отправляется в Персидский Азербайджан. Спустя еще два года, уже по предписанию командующего Закаспийским военным округом А. Н. Куропаткина, Л. К. Артамонов изучает Астрабадскую область и Северный Хорасан в Иране. В результате этих поездок появляются объемистые тома, в которых содержались сведения, и доныне не утратившие научного значения, особенно для изучения орографии, гидрографии, истории и экономики посещенных им районов . В северной части Хорасана Л. К. Артамонов побывал в местах, на тогдашних картах обозначенных белым пятном (от горы Сенгез до дороги на Кучан) и до него не посещенных ни одним европейцем .

В Персии, в Мешхеде, Леонид Константинович встретил радушный прием в Русском генеральном консульстве. Консулом тогда был Петр Михайлович Власов , с которым впоследствии судьба свела его в Эфиопии.

В перерывах между путешествиями на Л. К Артамонова возлагались разнообразные поручения: он преследовал «разбойников» в Кизил-Арвате и Узун-Су (1892 г.), возглавлял там же карантин во время эпидемии холеры (1892 г.), на афганской границе в смешанной международной комиссии в качестве помощника делегата России занимался регулированием вопроса о пользовании водами р. Кушки (1893 г.), участвовал в маневрах, рекогносцировках местности и тактических занятиях, временно исполнял обязанности начальника штаба Закаспийского военного округа, возглавлял различные подразделения и соединения. В 1896 г. Л. К. Артамонов получил чин полковника. За успешное выполнение заданий его неоднократно награждали различными орденами.

В 1897-1898 гг. Л. К Артамонову довелось принять непосредственное и достаточно активное участие в событиях, которые едва не привели тогдашний мир к войне. Как гласит пометка в послужном списке, 4 февраля 1897 г. Л. К. Артамонов был «по распоряжению Главного штаба командирован в сей штаб ввиду предстоящего назначения в состав миссии, отправляемой в абиссинию».

С конца XIX в. в России стал проявляться известный интерес к Эфиопии. Он пробудился не только потому, что эфиопы считались «братьями по вере», хотя в ту пору это обстоятельство также имело немаловажное значение. Не следует забывать, что царская Россия была такой же империалистической державой, как и ее западные соседи.

Прежде всего, московские и нижегородские купцы были не прочь пригрести новый рынок сбыта для своих товаров . Их устремления нашли выражение в авантюрной попытке «казака» Н. И. Ашинова основать в 1889 г. колонию «Новая Москва» в Сагалло на побережье Красного моря, попытке, столь быстро и бесславно завершившейся под первыми залпами французского крейсера «Примангуэ» . Россия не имела ничего против того, чтобы получить где-нибудь на берегах Красного моря угольную станцию на путях, ведущих в ее дальневосточные порты, например в Рахэйте, при условии, конечно, что это не вызовет каких-либо осложнений . И тем не менее в тех конкретных условиях роль России в истории Эфиопии оказалась положительной.

Во время первой итало-эфиопской войны, завершившейся сокрушительным разгромом итальянской армии при Адуа (март 1896 г.), Россия старалась и морально и материально поддержать Эфиопию, в единстве и целостности которой она была заинтересована, так как тем самым ограничивалась свобода действий Англии в Африке, что до известной степени связывало ее агрессивные устремления в Средней Азии. Недаром Россия, несмотря на возмущение итальянского МИДа, решительно отказалась признать правомочность знаменитой 17-й статьи Уччиалльского договора, обманным путем превращавшей Эфиопию в вассала Италии , и присоединилась к протестам Менелика. К концу лета 1897 г. было принято решение об установлении с Эфиопией дипломатических отношений и о направлении в Аддис-Абебу миссии. Возглавил се опытный дипломат, долгие годы проработавший в Персии, действительный статский советник, что по табели о рангах соответствовало генерал-майору, Петр Михайлович Власов. Перед отъездом миссии министерством иностранных дел ему была дана инструкция, в которой между прочим указывалось: «Мы не преследуем в Абиссинии никаких корыстных или меркантильных целей и сочувственно относимся к предприятиям негуса, направлением к усилению его власти и установлению спокойствия и развитию благосостояния в его стране». И далее: «Пока главная и непосредственная задача Ваша заключается в том, чтобы снискать доверие негуса и по возможности охранять его от козней наших политических соперников, в особенности англичан, преследующих столь честолюбивые и хищнические цели» .

Таким образом, политика России объективно способствовала сохранению целостности и независимости Эфиопии. Современники вполне отдавали себе отчет в целях этой политики. Так, 13 ноября 1896 г. в «С.-Петербургских ведомостях» появилась статья, подписанная С. Д. М. (скорее всего, полковник С. Д. Молчанов), выводы которой сводились к следующим положениям: 1) эфиопская империя по самой природе вещей - враг англичан и естественная союзница России; 2) она представляет собой грозную силу и может служить серьезным противовесом английскому влиянию в Африке; 3) союз с Эфиопией не только выгоден России, но, подобно франко-русскому союзу, - политическая необходимость. Поэтому Россия по мере сил и возможностей призвана его поддерживать.

Русская общественность, прежде всего прогрессивная, выражала горячее сочувствие свободолюбивому эфиопскому народу, что ярко проявилось при формировании санитарного отряда Красного Креста, направленного в 1896 г. в Аддис-Абебу, и сборе средств для оказания помощи раненым и больным эфиопским солдатам .

Как обычно в подобных случаях, направляемую в Эфиопию дипломатическую миссию должны были сопровождать конвой и прикомандированные к ней офицеры. Когда об этом стало известно, командовавший тогда войсками Закаспийского военного округа генерал А. Н. Куропаткин направил начальнику Главного штаба Н. Н. Обручеву письмо, в котором горячо поддерживал кандидатуру Л. К Артамонова. Он писал: «По своим нравственным достоинствам, энергии, способностям, научной подготовке, по самостоятельности характера и умению работать полковник Артамонов успешно справится с предстоящей нелегкой задачей в Африке... Я посылал полковника Артамонова туда, где ощущалась настоятельная потребность в надежном работнике, на которого во всех отношениях можно положиться.

Ввиду серьезности задачи и необходимости отнестись к военно-политическому изучению Абиссинии основательно, беспристрастно и с большой осторожностью в сношениях с представителями власти и населением казалось бы необходимым возложить такое поручение на лицо опытное и предшествующей службой к тому подготовленное.

Из всех лично мне известных офицеров Генерального штаба признаю наиболее подходящим именно полковника Артамонова» .

На основании последовавшего за этим отношения Н. Н. Обручева в МИД кандидатуру Л. К. Артамонова утвердили, о чем товарищ министра В. H. Ламздорф известил Главный штаб, указав статус полковника в миссии, именно: для «успеха миссии безусловно необходимо, чтобы командируемый... г. особым поручением П. М. Власов считался единственным нашим представителем и чтобы все прочие участники экспедиции, в том числе и полковник Л. К. Артамонов, были поставлены в безусловное подчинение начальнику той» . С этим в Главном штабе согласились, потому что в записке, озаглавленной «О назначении личного состава и о снаряжении военной части дипломатической миссии, отправляемой в Абиссинию», говорилось: «По соглашению министерства иностранных дел и военного предположено присоединить к миссии еще одного офицера Генерального штаба...

Офицер этот, безусловно подчиненный начальнику миссии, должен будет.: его ведома и согласия и в зависимости от обстоятельств, пользоваться всякой возможностью для путешествий по стране с целью изучения как самой страны, так и ее населения и особенно военных сил, причем на случай отделения от миссии офицеру этому будет придаваться небольшая часть конвоя» .

19 октября 1897 г. миссия, возглавляемая П. М. Власовым, отбыла из Эдессы. В составе миссии находился офицер лейб-гвардии Гусарского полка А. К. Булатович, который уже побывал в Эфиопии в 1896 г., сопровождая отряд Красного Креста, направленный туда русским правительством после битвы под Адуа для оказания помощи раненым эфиопским солдатам.

9 ноября миссия высадилась в Джибути, принадлежавшем тогда Франции . Здесь пришлось задержаться из-за чинимых администрацией препятствий в покупке вьючных животных. Несмотря на заключенный за три года до того франко-русский союз, колониальные власти без всякого энтузиазма относились к возможности проникновения русских в Эфиопию. Французский резидент в Джибути Лагард, в то время только что назначенный послом Франции в Эфиопии, опасаясь, как бы миссия П. М. Власова не опередила его на пути в резиденцию негуса, ускорил свой отъезд в Аддис-Абебу.

Л. К. Артамонов со свойственной ему предприимчивостью решил использовать это время и обратился к П. М. Власову с просьбой оказать содействие в организации поездки вдоль морского берега до порта Рахэйты, на который далеко не платонически взирали Италия и Франция, стремившиеся Установить протекторат над Рахэйтским султанатом. Он знал о гипотетическом проекте создать в этой гавани угольную станцию для снабжения русских судов, направлявшихся через Красное море на Дальний Восток. Недаром за год до этого офицеры канонерской лодки «Запорожец» производили там промеры дна и глазомерную съемку побережья .

П. М. Власов, отличавшийся крайней осторожностью, опасался, что такая поездка подорвет «доверие к преследуемым в Абиссинии бескорыстным целями тем затруднит выполнение возложенных задач, тем более что означенный штаб-офицер (т. е. Л. К. Артамонов. - И. К .) недостаточно сдержан и осторожен на словах и совсем не знаком с дипломатическими приемами и обычаями» .

Несмотря на свои опасения, как показали дальнейшие события - вполне оправданные, П. М. Власов добился от представителя Франции в Джибути Маниго, замещавшего Лагарда, разрешения на задуманную полковником поездку, хотя тот и не скрывал возможности возникновения осложнений с Италией.

Об этой экспедиции мы осведомлены из подробного рапорта Л. К. Артамонова, адресованного начальнику Азиатской части Главного штаба генерал-лейтенанту А. П. Проценко . 13 ноября 1897 г. Л. К. Артамонов отправился на фелюге из Джибути в Обок. Описывая этот путь, он излагает свои соображения в связи со слухом о возможности уступки Обока России для устройства угольной станции. Как известно, дело ограничилось проектом, и опасения полковника, подобную акцию отнюдь не одобрявшего, оказались напрасными. Читая рапорт, можно лишь удивляться его наблюдательности и оперативности: за неполных два дня он собрал множество ценных сведений.

Из Обока Л. К. Артамонов и его спутники выступили караваном. Дорога шла вдоль низменной береговой террасы, схематично и далеко не точно нанесенной на карты, что, видимо, побудило его привести более или менее обстоятельную характеристику местности, упомянув коротко об обитавших здесь племенах данакилей. Бегло обследовав залив Турба, он прибыл 19 ноября в резиденцию местного султана Рахэйту, где оставался полтора дня, знакомясь с окрестностями. Опасаясь вызвать недовольство французов и итальянцев, полковник отказался от топографических съемок, однако фотографировал местность довольно усердно; в Рахэйггской бухте проверил съемку, проведенную офицерами с «Запорожца» в 1896 г., и составил к ней легенду . В рапорте им приведена краткая характеристика данного района с точки зрения удобства использования для стоянки судов и как начального пункта на пути в столицу Эфиопии. Далее Л. К. Артамонов описывает Рахэйтский султанат, население которого, по приблизительным подсчетам, не превышало 15 тыс. данакилей, разделенных на роды, перечень которых приводится. Подробно рассказывается о султане Рахэйты Хуммеде-Мухаммеде и его близких, более кратко - о султанате Аусса и правителе последнего Мухаммеде-Амфари.

Султан Рахэйты в беседе с полковником выразил желание не иметь в дальнейшем никаких дел с Италией и перейти в подданство России. Л. К. Артамонов, вопреки полученным строгим и определенным инструкциям, проявил неосторожность, поддержав этот разговор и посоветовав султану обратиться к П. М. Власову. Переговоры полковника с султаном тут же стали известны французам, и в результате Л. К. Артамонова чуть было не отозвали из Эфиопии .

20 ноября полковник пустился в обратный путь: приближался день выступления каравана миссии из Джибути. Все путешествие заняло 12 дней: из них два дня ушло на переезд по морю, семь с половиной дней пришлось идти пешком. Под палящим солнцем было пройдено около 240 верст. Возвратившись в Джибути 24 ноября, Л. К. Артамонов уже не застал там миссию. На пути в столицу она расположилась в пяти километрах от побережья в лагере Амбули. Из-за чинимых французской администрацией препятствий в приобретении верблюдов и мулов, о чем упоминалось ранее, миссия вынуждена была до декабря оставаться в лагере Амбули, пока не прибыли вьючные животные, купленные в Зейле с помощью английского резидента Гаррингтона. 21 декабря караван достиг Джэльдессы. За один переход до этого приграничного тогда города навстречу миссии выехал начальник округа Ато-Мэрша. 24 декабря миссия вступила в Харэр, где ей был устроен торжественный прием. В посланном отсюда очередном рапорте от 26 декабря Л. К. Артамонов упоминает и о дорожных затруднениях, и о недостатке выделенных средств. В пути им велись записи, производились барометрические и другие наблюдения, крокировались места биваков и составлялся описательный маршрут . Следующее донесение было отправлено 11 января 1898 г. из урочища Дэра; в нем также говорилось о сложностях с организацией каравана и перевозки грузов из-за непомерных запросов владельцев вьючных животных и недостатка носильщиков .

Через два дня - 13 января - в урочище р. Бурка Л. К. Артамонов составляет еще один рапорт , содержащий существенные сведения о запланированных Менеликом II акциях, не подозревая, что ему в скором времени придется принять в них активное участие. Полковник сообщал, что негус объявил южной границей своей страны 2° северной широты, северной - 14° северной широты, а западной - правый берег Белого Нила, на пути к которому обитали никому не подвластные племена. К подобному заявлению Менелика вынуждала сложившаяся тогда обстановка на юго-западных и западных границах страны . Менелику было совершенно ясно, что англичане в случае [победы над махдистами в Судане станут продвигаться дальше к рубежам его страны с целью осуществить строительство проектируемой ими железной дороги от Капштадта (Кейптауна) до Каира. С юга, из Уганды, на соединение с войсками Китченера, находившимися в Судане, должен был выступить отряд майора Макдональда. Предоставив свободу действий англичанам, негус тем самым поставил бы под угрозу независимость своей страны. Таким образом, стремление Менелика закрепить за Эфиопией указанный район носило превентивный характер и несомненно было прогрессивным.

Артамонов писал, что Менеликом «собрано 200 тысяч человек пехоты, конницы с 40-60 горными итальянскими орудиями... Абиссинские воины - храбрые, мужественные солдаты». Италия располагает крайне ограниченными возможностями, а ее моральный и политический авторитет в глазах абиссинцев резко упал. Что касается Англии, то ожидать с ее стороны какого-либо реального противодействия до осени 1898 г. не следует.

Как мы теперь знаем, Л. К. Артамонов в данном случае оказался совершенно прав: Китченер смог добраться до Фашоды на Верхнем Ниле (совр. Кодок) в сентябре 1898 г. По мнению Л. К. Артамонова, Франция в этой части Африки военной силой вообще не располагала. Она была готова оказать Менелику содействие в осуществлении его планов, с тем чтобы выговорить себе исключительное право торговли и эксплуатации вновь завоеванных стран. Таким образом, особенно если принять во внимание трудности, обусловленные возможностью передвижения по стране, а именно «обострение враждебного отношения местного населения к европейцам после итало-абиссинской войны, всякие враждебные акции колониальных держав встретят серьезные препятствия. Все это развязывает руки Менелику, прилагающему все усилия для вооружения своей армии».

В донесении, отосланном из урочища р. Бурка, сообщается о дислокации соединений эфиопской армии, об их численности, а также приводится оценка намерений Англии, причем имеются более или менее существенные расхождения со сведениями, собранными А. К. Булатовичем . Следует признать, что прогнозы Л. К. Артамонова оказались более точными, хотя и были высказаны раньше. В заключение он пишет: «Абиссинцы отличаются от других чернокожих Африки пробудившимся у них сознанием государственности и народной гордости, близкой к патриотизму. Это несомненные признаки силы и победы. Думаю поэтому, что планы негуса Менелика будут благополучно выполнены и, быть может, даже в текущем году войска Менелика, руководимые отличными преданными военачальниками, широко раздвинут пределы его империи, фактически заняв вновь присоединенные области» .

4 февраля 1898 г. миссия наконец прибыла во вновь основанную резиденцию негуса - Аддис-Абебу - и расположилась лагерем в часовом переходе от нее. На следующий день состоялось вступление в столицу, где посланцам России была устроена такая торжественная встреча, какой не удостаивалось до того еще ни одно иностранное посольство .

В конце 1897 г. три экспедиционные армии начали осуществление планов Менелика: рас Мэконнын шел с тридцатитысячным корпусом в Бени-Шангуль, рас Уольдэ-Гийоргис, покоритель Кэфы (Каффы), двинулся со своими войсками на юго-запад, чтобы овладеть «ничейной» территорией, прилегающей к оз. Рудольф, а затем выйти на новые, установленные Менеликом рубежи по 2° северной широты. Его сопровождал А. К. Булатович, оставивший подробное описание этого похода . Армии дэджазмачей Дэмыссе (Демесье) и Тэсэммы (Тасамы) шли к нижнему течению р. Собат, с тем чтобы достичь берегов Белого Нила .

Как сообщал Л. К. Артамонов в рапорте от 1 марта 1898 г., Менелик, узнав, что в отряде Тэсэммы находились члены французской экспедиции К. де Боншана, который потерпел неудачу в попытках достичь Белого Нила, попросил посланца г. Власова отправить к Тасаме русского офицера, причем просил поручить ему составление карты занятой страны в бассейне Белого Нила. Задачу эту г. Власов поручил исполнить мне, на что негус Менелик выразил полное согласие и сделал все распоряжения об оказании мне содействия в пути. Г. Власов особой инструкцией воспретил мне оказывать какое-либо содействие и подавать советы как французам, так и абиссинцам, а равно вступать с ними в какие-либо разговоры политического характера» . - В письменной инструкции, данной П. М. Власовым Л. К. Артамонову, сказано, что, так как Л. К. Артамонов не может быть достаточно осведомлен «в политических целях и стремлениях как императорского правительства, так и правительств держав, соседних Эфиопии по колониям, я считаю своим долгом рекомендовать Вам как по дороге, так и во время пребывания Вашего в... отряде крайнюю осторожность и покорнейше просить придерживаться в работах Ваших рамок возложенных на Вас Главным штабом задач... не вырывая при этом подозрений». П. М. Власов подчеркивает далее, что если образ действий Л. К. Артамонова вызовет какие-либо дипломатические или политические осложнения, то он слагает с себя «во всей целости» всякую ответственность .

Далее Л. К. Артамонов пишет в своем рапорте: «Предстоит сделать около 1000 верст от Адис-Абебы по очень мало исследованной стране, а от Буре уже по неприятельской территории в условиях военного времени, где мне предстоит быть лишь бесстрастным наблюдателем, изучающим абиссинскую армию. Срок возвращения - май» .

Легко убедиться из публикуемого «Отчета» Л. К. Артамонова, что «бесстрастным наблюдателем» он не был. Время возвращения затянулось на месяцы.

События, о которых Л. К. Артамонов упоминает в «Отчете», в то время находились в центре всеобщего внимания

В сентябре 1898 г. разразился Фашодский кризис . Английские войска, стремившиеся занять всю долину Нила, заставили уйти из Фашоды французский экспедиционный отряд Ж. Б. Маршана. Если десятки, а то и сотни книг и статей посвящены самому инциденту в Фашоде, поставившему Англию «на волосок от войны с Францией» , то о сопутствовавших ему эпизодах, например экспедиции К. де Боншана, которая должна была соединиться у Белого Нила с экспедицией Ж. Б. Маршана, писали значительно меньше. Эфиопские архивы, видимо, пропали во время итало-эфиопской войны 1934 г.; некоторые материалы находились у императора Хайле-Сылласе, но они были недоступны . Таким образом, «Отчет» Л. К. Артамонова, вероятно, единственное имеющееся в распоряжении историков свидетельство очевидца о походе армии Тэсэммы и высланного им отряда к Белому Нилу. Из пяти европейцев, принимавших в нем участие и дошедших до берегов реки (трое русских и два француза - Поттер и Февр), Поттер был убит на обратном пути, а Февр, насколько известно, никаких воспоминаний или записок не оставил. Естественно, это увеличивает ценность донесений Л. К. Артамонова. Конечно, приходится сожалеть, что их невозможно сопоставить с другими источниками, повествующими о тех же событиях. Составлялись они под свежими впечатлениями, поэтому в них, возможно, отразились эмоции автора, вызванные трудностями пути и личными отношениями, далеко не всегда и не со всеми дружелюбными.

Но как бы то ни было, только из «Отчета» Л. К. Артамонова стал известен точный маршрут армии и разведывательного отряда Тэсэммы, пролегавший частично по местам, где ни разу не ступала нога европейца. Эти места впервые были нанесены на карту русским офицером. К сожалению, собранные им сведения дошли до нас далеко не полностью . Приведенные в «Отчете» описания природы районов Судана от Абиссинского нагорья вдоль течения Собата до берегов Белого Нила, несмотря на краткость, точны и наглядны; метеорологические наблюдения были им здесь проведены также впервые.

Мы узнаем из «Отчета» о жизни и нравах различных слоев населения Эфиопии той поры, о внутреннем ее положении, о происках империалистических держав, об их интригах и соперничестве. Все это придает записям Л. К. Артамонова непреходящую ценность первоисточника, и притом, как мы видели, уникального, к которому, без сомнения, неоднократно будут обращаться историки. Вместе с тем надо отметить, что, отдавая должное отваге эфиопов и верно подмечая растущее у лих чувство национального самосознания, он не может удержаться от внушенного воспитанием и средой некоторого пренебрежения к ним, особенно к слугам, что сказывается и в терминологии и в эпитетах.

В течение нескольких месяцев от Л. К. Артамонова не было никаких известий. Последнее его письмо, отправленное 9 апреля 1898 г. из урочища Бако, П. М. Власов получил 1 июня. Копии донесений П. М. Власова в МИД, которых он сообщал об отсутствии сведений о полковнике, были пересланы военное министерство. 19 сентября А. Н. Куропаткин доложил царю об исчезновении Л. К. Артамонова и попросил разрешения послать на его розыски поручика лейб-гвардии Измайловского полка Арнольди, на что царь дал согласие.

23 октября 1898 г. по приезде в Порт-Саид поручик Арнольди доносил в Главный штаб, что встретил здесь находившегося в Фашоде вместе с Маршаном капитана Баратье, по рассказам которого Л. К. Артамонов 21 июня и. ст. достиг места слияния Собата и Белого Нила в составе эфиопского отряда. Но о дальнейшей его судьбе капитан ничего не знал . Через месяц Арнольди прибыл в Аддис-Абебу и в сопровождении приданных ему десяти солдат-эфиопов отправился на розыски Л. К. Артамонова, которого встретил 13 декабря в 250 км к юго-западу от Аддис-Абебы .

Тем временем руководство министерства иностранных дел, стремясь застраховаться от каких-либо осложнений, составило для царя справку, а А. Н. Куропаткину отправило письмо. Оба документа содержали новые жалобы на действия Л. К. Артамонова, основанные на сведениях, полученных от управляющего российским дипломатическим агентством в Каире, которому передал их Маршан, возвращавшийся на родину через Египет. Речь шла о том, что в присутствии Л. К. Артамонова в некоторых поселениях заключались договоры между местными шейхами и французами, а это вызвало «энергию и решительность образа действий генерала Китченера», договоры уничтожавшего .

Однако А. Н. Куропаткин в своей резолюции отметил, что «во время командировки Артамонова в отряд Тасамы вопрос о Фашоде стоял просто: предполагалось, что на этот пункт устремлены усилия трех наций: Франции, Англии и Абиссинии и что которая из них первая достигнет Фашоды, та и получит право владеть сим пунктом. Достигли первые французы. Только путем насилия они оттуда оттеснены. Я боялся, как бы Артамонов не препятствовал французам занять этот пункт, и не помогал абиссинцам в ущерб интересам французов. Если же он по просьбе французов или абиссинцев изъявил согласие быть свидетелем тех или иных соглашений, касающихся французов или абиссинцев, то я решительно не вижу, в чем его можно упрекнуть. Удостоверять, что в его присутствии совершен тот или иной акт, не значит вмешиваться в политические дела французов или абиссинцев...» .

Соответственно этой резолюции и был составлен ответ в МИД 26 декабря 1898 г.: действия Л. К. Артамонова в нем полностью оправдывались .

Полковник Л. К. Артамонов и поручик Арнольди благополучно прибыли в Аддис-Абебу 16 декабря 1898 г. , но еще 23 ноября из Горе Л. К. Артамонов отослал в Главный штаб рапорт, в котором сообщал, что на берегу Белого Нила были установлены абиссинский и французский флаги и что последний был водружен им лично . В донесении, отправленном из Аддис-Абебы 30 декабря, т.е. за пять дней до отъезда, подчеркивается, что «выбранное мною направление путешествия оказалось в настоящее время самым жизненным и важным, где столкнулись самые серьезные интересы Англии, Франции и Абиссинии» . Установив французский флаг на левом берегу Нила, Л. К. Артамонов фактически вмешался в события на стороне как Эфиопии, так и Франции, интересы которых в данном случае совпадали. Для Эфиопии Франция была все же менее опасным потенциальным противником, чем Англия и Италия.

Когда в январе 1899 г. со всеми донесениями Л. К. Артамонова ознакомился А. Н. Куропаткин, очевидно с целью защитить его от нападок министерства иностранных дел, он приказал составить справку для царя, а копию послать М. Н. Муравьеву . Однако в ответном письме М. Н. Муравьев решительно осуждал поступки Л. К. Артамонова: «Названный офицер резко отступил от... указаний, так как не только не отклонил просьбы абиссинцев быть свидетелем водружения абиссинского флага на правом берегу устья Собата, но принял на себя обязанность, идущую прямо вразрез с полученными указаниями... Простой пересказ событий со слов самого полковника Артамонова достаточно ясно отмечает, насколько этот штаб-офицер превысил данные ему указания, прибегнув при этом к шагу, решиться на который он не имел никаких оснований» .

Надобно отдать должное А. Н. Куропаткину, который, вероятно под влиянием симпатии, внушенной отвагой и решительностью хорошо ему известного еще по Закаспийскому военному округу офицера, начертал на жалобе М. Н. Муравьева: «Гл[авный] шт[аб]. А все-таки поступил молодцом. Надо защитить его. 20/2».

Благородство проявил и П. М. Власов. Когда Л. К. Артамонов, несмотря на постоянные трения между ними, обратился к нему с просьбой «снабдить его бумагой о результатах деятельности», П. М. Власов написал: «Полковник Артамонов во время поездки вынес много тяжелых испытаний и лишений и неоднократно подвергал жизнь свою опасности, чем должен был подорвать свои, физические и нравственные силы, при все этом он не только не уронил достоинства своего, как русского, но, напротив, доказал, на что способен русский офицер, беззаветно преданный присяге, долгу службы и верности престолу и отечеству. Энергия, мужество и готовность жертвовать своей жизнью во славу русского имени и оружия, проявленные, как, например, при героической переправе через р. Белый Нил с целью водрузить французское знамя, независимо от военной опытности, поражавшей абиссинцев, должны были снискать полковнику Артамонову симпатии не у одних военачальников, но и у всей армии, бывшей свидетельницей всему тому, и много способствовать к поднятию среди эфиопов престижа нашего имени и к увеличению доверия и уважения к России.

Ныне с уверенностью можно сказать, что, не находись полковник Артамонов при отряде дадьязмача Тасамы, войска императора Менелика никогда не видели бы не только Белого Нила, но и р. Собата, а сам негус был бы навсегда лишек прав на законном основании претендовать на владение долиноюправого берега... как и Франция - на завладение левого берега; так ветоМенелику и Франции он оказал неоценимые услуги и в то же время внес блестящую страницу в историю доблестных подвигов русского воинства» . В мае 1899 г. Менелик наградил Л. К. Артамонова орденом Эфиопской звезды2-й степени .

Следует отметить, что Февр и Поттер в сообщении Менелику об установкефранцузского флага, отправленном из Агула 17 сентября 1898 г., вообще не упоминали о русском офицере. Они не уточняли, кем именно был водружен французский флаг, или даже приписывали эту заслугу себе . Но когда истинное положение дел стало достоянием гласности, в сообщавшей об отъезде Л. К. Артамонова на родину заметке, которая была посмешена в выходившей в Джибути газете, рассказывалось о поступке полковника и обоих казаков. В заключение делался вывод, что «франко-русский союз, без сомнения, прочен» . Появились статьи в столичной прессе Франции и России . В них восхвалялась отвага русского офицера. Это, видимо, несколько успокоило МИД, тем более что протеста против его действий со стороны Англии не последовало. Французское правительство наградило Л. К. Артамонова, еще в 1897 г. получившего офицерский крест ордена Почетного легиона, большим офицерским крестом ордена Нишана.

27 марта 1899 г. полковник вместе со своими верными спутниками-казаками был принят царем. Казаки получили знаки отличия св. Анны . Поличному указанию военного министра в заметке об аудиенции, помещенной в «Русском инвалиде», не должно было упоминаться ни о флаге, ни о французах. Предписывалось сообщить, что «полк[овник] Артамонов, находясь в такой-то экспедиции и имея необходимость переправиться через Нил для рекогносцировки, бросился в воду, не предупредив нижних чинов, которые, увидя своего начальника в воде, тотчас бросились за ним» . Распоряжение это, конечно, также было вызвано перестраховкой.

Собранные П. М. Власовым по просьбе военного министерства показания лиц, входивших в состав экспедиции Тэсэммы, об участии в ней Л. К. Артамонова в общем не расходились с его донесениями. Особенно интересен дневник аззажа Дуббале (азаджа Дубаля), единственный документ подобного рода, принадлежащий эфиопу . Это дало основание А. Н. Куропаткину в докладе, представленном 29 ноября 1899 г. царю, утверждать, что сообщения о походе Л. К. Артамонова, равно как и о его поведении во время похода, «вполне подтвердили ранее имевшиеся сведения». Далее он доносил: «Что касается рискованной переправы Артамонова через Белый Нил и постановки им французского флага, то поступок этот представителем французских интересов в Абиссинии г-ном Лагардом, по-видимому, оценен по достоинству и сочтен за одно из доказательств дружественных отношений России и Франции» . При этом прилагалось интервью, данное Лагардом в Джибути .

Вскоре по возвращении в Россию Л. К. Артамонов выступил с докладом в Русском географическом обществе, где, рассказав коротко о результатах (экспедиции и собранных материалах, ходатайствовал о награждении сопровождавших его казаков и поручика Арнольди. Всем троим присудили малые серебряные медали . Сам Л. К. Артамонов удостоился золотой медали имени Ф. П. Литке. Собранные им минералогические коллекции были взяты для изучения специалистами. Судьба этого собрания неизвестна. Этнографические» ботанические коллекции пропали во время революции . Несмотря на то что «Отчет» Л. К. Артамонова был подготовлен к печати даже набран, правда не без объясняемых политическими соображениями пропусков, а на рукописи имелась резолюция А. Н. Куропаткина о ее издании тиражом 1500 экземпляров , книга так и не вышла в свет. Спустя 25 лет автор отмечал в письме академику С. Ф. Ольденбургу: «Подготовленная к печати общая часть моего путешествия не была напечатана по не зависящим от меня причинам, кажется, больше по политическим, чтобы не трогать большого вопроса о Фашоде... Словом, это был узел той большой политики, о которой старались не говорить. Вот почему я не мог издать своей книги своевремснно, а все последующие события и совсем затормозили это издание» .

Высокую оценку трудам Л. К. Артамонова дал председатель РГО профессор Ю. М. Шокальский, ходатайствуя о назначении ему персональной пенсии: «Л. К. Артамонов состоит действительным членом РГО с 1882 г. и известен своими путешествиями по Азиатской Турции, Персии, Закавказью и Африке, где им произведен ряд ценных исследований и наблюдений. Путешествия эти, соединенные в то время с значительными личными опасностями, были проведены Л. К. Артамоновым с большой энергией и настойчивостью в осуществлении поставленных задач, почему и дали заметные научные результаты, способствовавшие более полному познанию упомянутых стран. При этом путешествие в Африку должно быть отмечено в том отношении, что здесь Л. К. Артамонов был одним из немногих русских географов, занимавшихся исследованием этой части света... Совокупность многолетних научных трудов Л. К. Артамонова и его путешествия и географические исследования заметно выделяют [его]... в ряду русских географов и путешественников» . До начала первой мировой войны карьера Л. К. Артамонова - непрерывное восхождение по служебной лестнице. В июне 1900 г. его откомандировали, в распоряжение командующего войсками Квантунской области, где в 1901 г. он был произведен в генерал-майоры.

Во время русско-японской войны Л. К. Артамонов не выходил из боев с октября 1904 по май 1905 г.; особенно активно он действовал во время Мукденского сражения . Его отвага была отмечена двумя боевыми орденами: ее. Станислава и св. Анны - оба 1-й степени с мечами. В начале 1906 г. Л. К. Артамонов получил ответственный пост коменданта Владивостокской крепости с правами временного генерал-губернатора Владивостокского района . В мае того же года его отозвали в Петербург и назначили командиром 22-й пехотной дивизии, а в следующем году произвели в генерал-лейтенанты.

Вскоре ему доверили еще более ответственные должности - сначала главного начальника Кронштадта, а затем коменданта Кронштадской крепости и главного руководителя производившихся там оборонительных работ, чему, конечно, способствовало полученное им в свое время военно-инженерное образование. По отдельным глухим упоминаниям в позднейших дневниках, отношения с военно-морским начальством сложились у него отнюдь не самые дружелюбные, по причинам пока не выясненным . Однако сухопутное начальство, видимо, претензий к нему не имело, потому что он получил благодарность царя «за быстрое и успешное окончание вызванных особым поручением работ» и был награжден орденом св. Владимира 2-й степени. То ли в силу разногласий с моряками, то ли по иным причинам, но через четыре года - в марте 1911 г. - Л. К. Артамонова перевели вновь в строевые части и назначили командиром 1-го армейского корпуса, а спустя еще два года произвели в генералы от инфантерии, т.е. дали «полного генерала». Тут его карьера достигла вершины. Далее последовали неудача за неудачей.

С первых дней войны 1914-1918 гг. 1-й армейский корпус вошел в состав 2-й армии Северо-Западного фронта. Командовал ею генерал А. В. Самсонов. В боях, развернувшихся в Восточной Пруссии 13 и 14 августа 1914 г., корпус должен был обеспечить в районе Сольдау и Уздау левый фланг армии. На второй день немцы передали русским войскам от имени командира 1-го армейского корпуса, т.е. Л. К. Артамонова, ложный приказ об отходе . Тот же, ничего не подозревая о начавшемся отступлении своих дивизий, что открывало фланг армии и послужило в конечном итоге одной из причин ее разгрома, доносил А. В. Самсонову о прочности занимаемых позиций. Последний, не разобравшись, отстранил Л. К. Артамонова от командования за якобы ложную информацию. Правительственная комиссия, назначенная для расследования гибели 2-й армии, полностью его реабилитировала .

Допустимо, что как командующий крупным соединением Л. К. Артамонов был не на высоте; быть может, ему для этого не хватало опыта или способностей, а возможно, того и другого. Но даже известный историк революционного движения в России М. К. Лемке, находившийся в то время в Главной ставке, не отрицал личной отваги Л. К. Артамонова, хотя его общие суждения о нем пристрастны, несправедливы и далеко не лестны. Эпизод, записанный М. К. Лемке в дневнике, относится к вечеру того дня, когда Л. К. Артамонов был отстранен от командования корпусом: «Впрочем, надо отдать ему (Л. К. Артамонову. - И. К ) справедливость, он не лишен личной храбрости. Вот рассказ офицера лейб-гвардии Литовского полка, лично командовавшего ротой, прикрывавшей последний мост под Сольдау. Артамонов перешел мост и оставался с ротой, сидя на валу ее окопа, поливаемого артиллерией. Уже выбыла треть роты, а он сидел спокойно; потом посмотрел часы, сказал, что время, мост взорвали, и рота стала отходить. Может быть, этим он думал загладить неудачу своего корпуса, сознавая, что карьера его кончена. Впоследствии он был реабилитирован» . Долгое время после этого Л. К. Артамонов не мог получить постоянного значения на командную должность. Николай II явно не благоволил к нему. Только перед самым крушением царизма, в январе 1917 г., Л. К. Артамнову предложили командование 3-й дивизией VI Сибирского корпуса, что я него, полного генерала, бывшего командира корпуса, было даже обидно. Впрочем, этот пост он занимал недолго. Вскоре после падения самодержавия в мае 1917 г. - им было подано «по болезни и контузии» прошение об отставке.

Октябрьскую социалистическую революцию Л. К. Артамонов принял вполне лояльно.

С 1918 по 1924 г. Л. К. Артамонов работал в советских учреждениях в Москве: до 1921 г. в статистическом отделе Моссовета, а затем инженером в Московском комитете государственных сооружений и Московском военно-инженерном управлении. С 1927 по 1930 г. он жил в Новгороде, где ему была установлена значительная по тем временам пенсия - 400 рублей. Здесь он начал писать свои воспоминания. Последние два года жизни он провел в Ленинграде.

Леонид Константинович Артамонов скончался 1 января 1932 г. и погребен на Волковом кладбище. Сохранившиеся работы Л. К. Артамонова имеют непреходящую научную ценность, что вполне оправдывает характеристику, данную ему Ю. М. Шокальским, и позволяет вписать его имя в перечень выдающихся русских путешественников по Африке и странам Ближнего Востока.

Собранные в книге сохранившиеся работы Л. К. Артамонова издаются впервые. Они публикуются по подлинным рукописям, за исключением первой статьи, «Как я попал в дебри Африки», которая дошла в машинописной копии.

Написанный от имени казака атаманского полка Архипова очерк «Донцы на Белом Ниле», по всей вероятности, принадлежит Л. К. Артамонову. Очерк дополняет официальный «Отчет» рядом бытовых подробностей и характерных эпизодов и поэтому заслуживает публикации.

При публикации текстов опущены отдельные ошибочные и устаревшие положения, не имеющие научного значения. В собственных именах, географических названиях и терминах, как правило, сохранена транскрипция автора. Во вступительной статье и комментариях редактора дается ныне принятая транскрипция почти во всех случаях, кроме написания имени Менелика (правильно - Мынилик), получившего широкое распространение.

В тексте Л. К. Артамонова круглые скобки принадлежат самому автору; в квадратные скобки заключен редакционный текст; многоточие в квадратных скобках [...] указывает на пропуск или неясность в рукописном тексте, не поддающиеся восстановлению; угловыми скобками < > отмечены места, снятые при наборе царской цензурой и зачеркнутые в рукописи.

Примечания Л. К. Артамонова отмечены звездочками, примечания редактора - цифрами.

Фотографии Л. К. Артамонова предоставлены его дочерью М. Л. Рикман. Остальные иллюстрации взяты из фондов Музея антропологии и этнографии АН СССР. Эти фотографии сделаны русскими путешественниками, посетившими Эфиопию в начале века, и издаются впервые.

Ксерокопии статей «Как я попал в дебри Африки» и «Донцы на Белом Ниле» были присланы сыном автора - Ю. Л. Артамоновым. М. Л. Рикман передала для использования записки и дневники Л. К. Артамонова, местонахождение которых было установлено с помощью М. А. Солдатченко. Всем этим лицам я приношу искреннюю благодарность.

И. С. Кацнельсон

Артамонов Леонид Константинович Православный. Из дворян. Окончил Владимирскую Киевскую военную гимназию. В службу вступил 01.09.1876. Окончил 2-е военное Константиновское и Михайловское артиллерийское училища (1879). Выпущен Подпоручиком (ст. 09.08.1879) в 20-ю арт. бригаду. Позже служил в 11-м и 12-м саперных батальонах. Окончил Николаевскую инженерную академию (по 2-му разряду). Участник Ахал-Текинской экспедиции 1879. Поручик (ст. 20.12.1879). Участник кампаний 1880-81. Действительный член Императорского Русского географического общества с 1882. Командовал ротой в 12-м саперном батальоне (20.05.1884-30.07.1885). Штабс-Капитан (ст. 16.08.1884). Окончил Николаевскую академию Генерального Штаба (1888; по 1-му разряду). Капитан (ст. 31.03.1888). Состоял при Кавказском ВО. Ст. адьютант штаба 1-й Кавказской каз. дивизии (26.11.1888-22.06.1889). Обер-офицер для поручений при штабе Кавказского ВО (22.06.1889-26.05.1890). Обер-офицер для поручений при штабе войск Закаспийской обл. (26.05.1890-30.08.1892). Подполковник (ст. 30.08.1892). Ст. адьютант штаба Приамурского ВО (30.08.1892-30.01.1893). Штаб-офицер для поручений при штабе войск Закаспийской обл. (30.01.1893-17.06.1895). Штаб-офицер при управлении 2-й Закаспийской стр. бригады (17.06.1895-15.11.1897). Полковник (пр. 1896; ст. 24.03.1896; за отличие). Состоял в распоряжении Начальника Гл. Штаба (15.11.1897-07.02.1901). На 1897 военный советник в Абиссинии. Цензовое командование батальоном отбывал в л-гв. Московском полку (18.05.-27.08.1899). Участник Китайского похода 1900-01. В 1900 начальник штаба Южно-Маньчжурского отряда. Ген-майор (пр. 1901; ст. 14.09.1900; за боевые отличия). Командир 2-й бригады 31-й пех. дивизии (07.02.1901-30.10.1903). Начальник 8-й Вост-Сибирской стр. бригады (30.10.1903-22.02.1904). Участник русско-японской войны 1904-1905. Командующий 8-й Вост-Сибирской стр. дивизией (22.02.-17.10.1904). Командующий 54-й пех. дивизией (17.10.1904-04.07.1906). В 01.1906 временно командующий 8-й Восточно-Сибирской стр. дивизией, и.д. коменданта крепости Владивостока. Состоял в прикомандировании к Гл. Штабу (04.07.-07.07.1906). Начальник 22-й пех. дивизии (07.07.1906-14.12.1908). Ген-лейтенант (пр. 1907; ст. 22.04.1907; за отличие). Главный начальник Кронштадта (14.12.1908-31.12.1910). Комендант Кронштадтской крепости и гл. руководитель оборонит. работ в Кронштадте (31.12.1910-05.03.1911). Командир 16-го арм. корпуса (05.03.-17.03.1911). Командир 1-го арм. корпуса (с 17.03.1911). Ген. от инфантерии (пр. 1913; ст. 14.04.1913; за отличие). Участник похода в Вост. Пруссию в 08.1914. За крайне неудачное руководство войсками корпуса в боях 13(26).08.-14(27).08.1914 у Уздау и Сольдау 15(28).08.1914 распоряжением к-щего 2-й армией ген. А.В. Самсонова был отстранен от должности. Отчислен от должности с назначением в резерв чинов при штабе Минского ВО (с 18.08.1914). После сдачи кр. Перемышль в Галиции назначен ее комендантом. По состоянию на 03.1916 - в резерве чинов Минского ВО, откомандирован в распоряжение Гл-шего войсками Юго-Западного фронта. С 09.04.1916 в резерве чинов при штабе Петроградского ВО. На 10.07.1916 в той же должности. Командующий 18-й Сибирской стр. дивизией (29.01.-12.04.1917). С 19.04.1917 состоял в резерве чинов при штабе Двинского ВО. Уволен от службы по прошению с мундиром и пенсией 12.05.1917. Участвовал (от мирян) в работе Предсоборного Совета и избиравшего патриарха Священного Собора РПЦ в 1917-1918. С 1918 по 1924 работал в советских учреждениях в Москве: до 1921 в статистическом отделе Моссовета, а затем инженером в Московском комитете государственных сооружений и Московском военно-инженерном управлении. В 04.1922 был арестован. С 1927 по 1930 проживал в Новгороде, где ему была установлена значительная по тем временам пенсия - 400 рублей. Последние два года жизни он провел в Ленинграде, где и скончался. Погребен на Волковом кладбище. Награды: ордена Св. Станислава 3-й ст. с мечами и бантом (1881); Св. Анны 4-й ст. (1881); Св. Анны 3-й ст. с мечами и бантом (1882); Св. Владимира 3-й ст. (26.02.1899); Св. Владимира 4-й ст. (1890); Св. Станислава 2-й ст. (1893); Золотое оружие (ВП 18.08.1901); Св. Станислава 1-й ст. с мечами (1904); Св. Анны 1-й ст. с мечами (1905); Св. Владимира 2-й ст. (09.12.1909); Белого Орла (06.12.1913); Св. Александра Невского (16.03.1916). Иностранные ордена: Персидский Льва и Солнца 3-й ст. (1891); Бухарский Восходящей Звезды 2-й ст. (1893); Французский Почетного Легиона офицерского креста и Персидский Льва и Солнца 2-й ст. (1897); Французский Нишан-эль-Ануар большого креста и Абиссинский Эфиопской Звезды 2-й ст. (1900). Разночтения: Список старших начальников 1913 г. дает дату рождения 22.02.1857; список Генштаба 1914 г. - 25.02.1857. Соч.: Автор воспоминаний "Через Эфиопию к берегам Белого Нила", М. 1979.

Впервые я узнал об этом человеке много лет назад, читая тоненькую тетрадку с воспоминаниями моего деда – офицера русской армии, участвовавшего в трагической для русских войск Восточно-Прусской операции. Дед тогда исполнял обязанности офицера-ординарца при начальнике 22-й пехотной дивизии в составе 1-го Армейского корпуса, входившего в печально известную 2-ю армию генерала Самсонова.

Чтобы ослабить натиск рвущихся к Парижу германских войск и спасти союзную Францию от разгрома, русское командование решило нанести по немцам удар в Восточной Пруссии. Направление главного удара армии Самсонова проходило через маленький прусский городок Сольдау (Зольдау), который был без боя занят русскими войсками. «Командиром корпуса Генералом от Инфантерии Артамоновым была послана телеграмма Верховному Главнокомандующему: Сольдау у ног Вашего Императорского Высочества», – написал мой дед в своих воспоминаниях.

Вот и прозвучала фамилия командира 1-го Армейского корпуса генерала Артамонова. Взятие Сольдау было последним успехом в его карьере – карьере блестящей и удивительной… Но многие ли могут что-то сказать об этом человеке? Вряд ли. Например, в вышедшей в 2000 году книге К.А. Залесского «Первая мировая война. Биографический энциклопедический словарь» об Артамонове нет ни отдельной статьи, ни даже указания даты его смерти.

Узнать подробнее об этом человеке помог его величество случай. Очередной раз роясь в своей домашней библиотеке, я наткнулся на небольшую брошюру, вышедшую в 1979 году: «Л.К. Артамонов. Через Эфиопию к берегам Белого Нила».

Вот как! Есть ли здесь связь? Ведь где Белый Нил, а где – прусский Сольдау! Но Артаманов оказался именно тем самым. Передо мной открылась удивительная судьба русского офицера и генерала, талантливого исследователя-географа, ныне почти полностью забытого.

Леонид Константинович Артамонов родился 25 февраля 1859 года на небольшом хуторе в Херсонской губернии в небогатой многодетной семье (кроме него было 7 братьев и 2 сестры). В 1869 году он поступил в гимназию города Немирова, но через год благодаря счастливому стечению обстоятельств оказался во Владимирской киевской военной гимназии (в то время кадетские корпуса были преобразованы в военные гимназии), сделав первый шаг к военной карьере. По её окончании в 17-тилетнем возрасте он поступает во 2-е Константиновское военное училище, а в 1878 году переводится в знаменитое Михайловское артиллерийское училище, выпускается оттуда подпоручиком и отправляется служить на Кавказ в качестве командира артиллерийской батареи.

В 1880 году батарея, которой командует Артамонов, включена в отряд генерала М.Д. Скобелева, осуществлявшего так называемую 2-ю Ахалтекинскую экспедицию с целью присоединения к России части нынешней Туркмении. Здесь, участвуя в боевых действиях, в том числе в осаде и штурме крепости Геок-Тепе, Артамонов получает свои первые боевые награды, проявив себя отважным и инициативным офицером.

По возвращении из Туркмении Леонид Константинович в 1882 году поступает в Николаевскую инженерную академию, которую оканчивает на следующий год. Его избирают действительным членом Русского географического общества за доклад об Ахалтекинском оазисе, а в 1885-1888 годах он учится в Академии Генерального штаба, после чего снова направляется на службу на Кавказ, а затем в Среднюю Азию.

Здесь молодому офицеру Генерального штаба Артамонову приходится много путешествовать как по малоизученным окраинам Российской империи, так и по сопредельным странам: Турции, Ирану, Афганистану. «В результате этих поездок появляются объёмистые тома, в которых содержались сведения, и доныне не утратившие научного значения, особенно для изучения орографии, гидрографии, истории и экономики посещённых им районов». В 1896 году Л.К. Артамонов становится полковником, и вскоре начинается самое удивительное в его жизни путешествие.

Конец XIX-го века. Завершается колониальный раздел мира ведущими европейскими державами. Особенно преуспели в этом Англия и Франция, но не отстают и другие. В результате на карте Африки осталось лишь одно независимое государство – Эфиопия (Абиссиния), с которой Россия решает установить дипломатические отношения и в 1897 году направляет в Аддис-Абебу миссию. Кроме дипломатов в неё должны были войти и несколько военных чинов.

Отбор кандидатов из офицеров был весьма строг, и решающим фактором, определившим выбор одного из них, оказалось письмо командующего войсками Закаспийского военного округа генерала А.Н. Куропаткина начальнику Главного штаба Н.Н. Обручеву:

Ввиду серьёзности задачи и необходимости отнестись к военно-политическому изучению Абиссинии основательно, беспристрастно и с большой осторожностью в сношениях с представителями власти и населением, казалось бы, необходимым возложить такое поручение на лицо опытное и предшествующей службой к тому подготовленное. Из всех лично мне известных офицеров Генерального штаба признаю наиболее подходящим именно полковника Артамонова.

Вопрос был решён, и Леонид Константинович отправился в Эфиопию. 9 ноября 1897 года русская дипломатическая миссия высадилась на берег во французском владении Джибути на берегу Аденского залива. Хотя к тому времени уже три года существовал франко-русский союз, знаменитая «Антанта», французы отнюдь не были рады появлению русских на своей территории и чинили им различные препятствия. Но, несмотря на все трудности, миссия всё же достигла Аддис-Абебы 4 февраля 1898 года, а на следующий день вошла в столицу Эфиопии, «где посланцам России была устроена такая торжественная встреча, какой не удостаивалось до того ещё ни одно иностранное посольство». Здесь, в глубине Африки, русские дипломаты и офицеры оказались в эпицентре борьбы английских и французских интересов.

Англия стремилась соединить свои владения на юге Африканского континента с Египтом, намечая даже построить трансафриканскую железную дорогу от Кейптауна до Каира. Французы же двигались с запада, со стороны Сахары, имея намерение соединить свои западно-африканские владения с колониями на восточном побережье континента. Эфиопия, оказавшаяся на перекрестье этих интересов и вынужденная выбирать из двух зол меньшее, приняла решение провести западную границу государства по правому берегу Белого Нила, согласившись, что на левом его берегу будет поднят французский флаг.

Чтобы занять территорию возле Белого Нила, населённую никому не подчинявшимися племенами, и тем самым воспрепятствовать продвижению англичан, в этот район был послан отряд эфиопских войск, в котором находилось и двое французов. Судя по всему, негус Менелик II не очень им доверял, поскольку попросил главу русской миссии отправить с отрядом также «русского офицера, причём просил поручить ему составление карты занятой страны в бассейне Белого Нила». И Леонид Константинович Артамонов вместе с двумя донскими казаками, Архиповым и Щедровым, отправился в путь, написав в своём рапорте:

Предстоит сделать около 1000 вёрст от Аддис-Абебы по очень мало исследованной стране.

В конце июня 1898 года отряд, при котором находился Артамонов, достиг Белого Нила при впадении в него реки Собат, там, где ныне находится суданский город Малакаль. И тут произошло событие, показавшее решительность и храбрость русского офицера.

Как и было намечено, эфиопские воины водрузили флаг своей страны на правом берегу. Французам же для установки своего флага было необходимо переправиться на другой берег реки, но никаких средств переправы поблизости не было, а пересекать реку вплавь никто не решался из-за её ширины и множества крокодилов и гиппопотамов. Артамонов писал:

Положение французов было действительно жалкое: они метались со своим флагом то к туземцам, то к абиссинцам, обещая за то щедрое вознаграждение, но повсюду встречали холодный отказ; никто из чёрных людей не хотел рисковать жизнью для интересов белых пришельцев.

Французы, наконец, посулами куска холста соблазнили одного из туземцев, и он, сделав из соломы плотик вошёл в воду. И тут произошло неожиданное. Леонид Константинович Артамонов рассказал об этом так:

Французы, заносчивые и вздорные, причинявшие нам много неприятностей, теперь в важную, по их собственным словам, минуту для их отечества позорно струсили и вместо себя посылают с французским флагом рисковать жизнью и овладевать страной (!) бедного голодного дикаря ямбо, соблазнив его куском холста; …упавший престиж белого человека теперь падает ещё ниже.

Я быстро перекрестился, сорвал рубашку и бросился в реку (оставив в болоте надетые на голую ногу сапоги). Сзади я слышал крики, оханья и восклицания: «О, Йегуд!» – но не оборачивался. Минуты через две усиленной работы слышу, догоняют меня мои молодцы-казаки. «Держись, ребята, во имя Божие и славу России! Не посрамим русского имени!» – «Держимся, не посрамим. Помоги нам, Боже!» – отвечали казаки.

…Наконец, казак Архипов почувствовал дно, закричал. Подбавили усилий – и все встали ногами на вязкое, топкое дно. «Слава Богу, – перекрестились мы. Дошли до тростника, ныряя в глубокие следы гиппопотамов. – Государю императору и России «ура»!» И все мы из последних сил троекратно прокричали наше радостное, победное «ура!»… Оглянулись назад – еле видны фигуры людей на том берегу… И вот теперь, на левом берегу Белого Нила, мы громко и радостно во славу нашего великого государя императора и России стали кричать что было мочи «ура, ура, ура!»… Невозможно передать смешанное чувство благодарности Богу, радости, гордости, какое теснило наши груди… Затем от имени государя императора мы, водрузив французский флаг в твёрдую землю, предоставили её Франции.

Обратный путь для уставших людей оказался ещё более труден. Кроме того, за ними уже бросились крокодилы, но пловцы успели выскочить из воды. На суше эфиопские воины, восхищались поступком, восклицая: «Русские – львы! Молодцы, ай да молодцы!». А ночью Леониду Константиновичу от напряжения стало плохо, и он потерял сознание.

Полковник Л.К. Артамонов с казаками Щедровым и Архиповым по возвращении из Африки (1899 год)

По возвращении на Родину Артамонов вместе с казаками был принят императором. Он сделал доклад об экспедиции в Русском географическом обществе, получив за свои исследования золотую медаль имени Ф.П. Литке. В 1901 году его произвели в генерал-майоры.

За умелые действия и отвагу в русско-японской войне его наградили орденами Св. Анны и Св. Станислава – оба первой степени и с мечами (что означает награждение за боевые заслуги), в начале 1906 года он получил назначение на пост коменданта мощнейшей Владивостокской крепости с правами временного генерал-губернатора Владивостокского района, а в мае того же года его назначили начальником 22-пехотной дивизии и через год произвели в генерал-лейтенанты. В 1911 году он стал командовать 1-м Армейским корпусом, скоре получив чин генерала от инфантерии. В этом качестве он и встретил Первую мировую войну.

Вернёмся же теперь вновь в август 1914 года в Восточную Пруссию, в маленький городок Сольдау. Именно в его окрестностях развернулась одна из крупнейших трагедий в истории русской армии. Я не буду анализировать причин этой трагедии: об этом написаны горы специальной литературы. Однако одной из причин было и то, что немцы от имени командира 1-го Армейского корпуса генерала Артамонова передали по радио (связь не была защищена должным образом) приказ частям корпуса об отступлении, внеся дезорганизацию в русские войска. Командующий 2-ой армией генерал А.В. Самсонов застрелился, не желая попасть в плен, его обязанности принял на себя генерал Душкевич, а Артамонов был отстранён от должности и отдан под следствие. Но Россия своими жертвами опять выручила Францию, и русский военный министр Сухомлинов сказал тогда же французскому послу Морису Палеологу, требовавшему нового наступления русских войск:

Не забывайте, господин посол, что мы уже пожертвовали жизнью 110 000 солдат при Сольдау, чтобы помочь французской армии.

Впрочем, сейчас всё это забыто, и Россия выплачивает Франции долги по кредитам столетней давности: ведь жизни и кровь русских солдат по меркам «дорогих» (очень дорого они обходятся России!) западных «друзей» не дорого стоят!

Офицер, командовавший ротой, прикрывавшей последний мост под Сольдау, рассказывал о поведении Леонида Константиновича в самый критический момент боя:

Артамонов перешёл мост и оставался с ротой, сидя на валу его окопа, поливаемого артиллерией. Уже выбыла треть роты, а он сидел спокойно; потом посмотрел на часы, сказал, что время, мост взорвали, и рота стала отходить. Может быть, этим он думал загладить неудачу своего корпуса, сознавая, что карьера его кончена.

Хотя Артамонов был реабилитирован, высоких постов он уже не занимал и вышел в отставку в мае 1917 года. Октябрьскую революцию воспринял спокойно, с 1918 по 1921 год работал в статистическом отделе Моссовета, а затем до 1927 года инженером в Московском комитете государственных сооружений и Московском военно-инженерном управлении, после чего вышел на пенсию и поселился в Новгороде. Последние два года он прожил в Ленинграде, где и умер 1 января 1932 года.

А записки Леонида Константиновича Артамонова о его путешествии к великой африканской реке, в места, где он был не только первым русским, но и, наверное, первым европейцем, впервые были опубликованы лишь в 1979 году в той брошюре, о которой я уже говорил. Возможно, что это, вообще, единственное издание о нём.

Владимир Агте,
член Союза журналистов России

Из дворян Подольской губернии. Окончил Владимирскую Киевскую военную гимназию. 1.9.1876 поступил в Константиновское военное училище. 25.2.1878 окончил училище и переведен в Михайловское артиллерийское училище. 9.8.1879 окончил училище по 1-му разряду и произведен в подпоручики с назначением в 20-ю артиллерийскую бригаду. 20.12.1879 произведен в поручики. Участник Ахал-Текинской экспедиции русской армии. 27.10.1882 поступил в Николаевскую инженерную академию. 3.11.1882 избран действительным членом Императорского Русского географического общества. 25.11.1882 зачислен по инженерным войскам. 3.10.1883 окончил академию. 17.11.1883 прикомандирован к 11-му саперному батальону. 3.2.1884 переведен в 11-й саперный батальон. 5.5.1884 прикомандирован к 12-му саперному батальону. 16.8.1884 произведен в штабс-капитаны. 10.1.1885 переведен в 12-й саперный батальон. 27.9.1885 поступил в Николаевскую академию Генерального штаба. 31.3.1888 произведен в капитаны. 13.4.1888 окончил академию по 1-му разряду причислен к Генеральному штабу и назначен на службу в Кавказский военный округ. 26.11.1888 переведен в Генеральный штаб с назначением старшим адъютантом штаба 1-й Кавказской казачьей дивизии. 22.6.1889 назначен обер-офицером для поручений при штабе Кавказского военного округа. 26.5.1890 назначен обер-офицером для поручений при штабе Закаспийской области. 30.8.1892 произведен в подполковники с назначением старшим адъютантом штаба Приамурского военного округа. 30.1.1893 назначен штаб-офицером для поручений при штабе Закаспийской области. 17.6.1895 назначен штаб-офицером при управлении 2-й Закаспийской стрелковой бригады. С 28.9.1895 по 13.03.1896 временно командовал 1-м Закаспийским железнодорожным батальоном с оставлением в должности. 24.3.1896 произведен в полковники за отличие по службе. С 10.10.1897 по 17.3.1899 находился в составе русской дипломатической миссии в Абиссинии (Эфиопии). 15.11.1897 назначен в распоряжение начальника Главного штаба. С 8.5.1899 по 26.8.1899 прикомандирован к лейб-гвардии Московскому полку для цензового командования батальоном. Участник похода русских войск в Китай 1900-1901 гг. 14.9.1900 произведен в генерал-майоры. 7.2.1901 назначен командиром 2-й бригады 31-й пехотной дивизии. 30.10.1903 назначен начальником 8-й Восточно-Сибирской стрелковой бригады. Участник русско-японской войны 1904-1905 гг. 22.2.1904 назначен командующим 8-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизией. 17.10.1904 назначен командующим 54-й пехотной дивизией. 4.7.1906 прикомандирован к Главному штабу. 7.7.1906 назначен командующим 22-й пехотной дивизией. 22.4.1907 произведен в генерал-лейтенанты с утверждением начальником дивизии. 14.12.1908 назначен главным начальником Кронштадта. 31.12.1910 назначен комендантом Кронштадской крепости и главный руководитель оборонительных работ в Кронштадте. 5.3.1911 назначен командиром 16-го армейского корпуса. 17.3.1911 назначен командиром 1-го армейского корпуса. 14.4.1913 произведен в генералы от инфантерии. Участник Первой мировой войны. 18.8.1914 за неудачные действия во время Восточно-Прусской операции отчислен от должности и назначен в резерв чинов при штабе Минского военного округа. 9.4.1916 назначен в резерв чинов при штабе Петроградского военного округа. Во время нахождения в резерве неоднократно выезжал на театр военных действий, где руководил работами по укреплению позиций. 29.1.1917 назначен командующим 18-й Сибирской стрелковой дивизией. 19.04.1917 назначен в резерв чинов при штабе Двинского военного округа. 12.5.1917 уволен со службы по прошению с мундиром и пенсией. В 1917-1918 гг. был делегатом от мирян Священного Собора РПЦ избиравшего патриарха Московского и Всея Руси. В 1918-1921 гг. гг.служил в статистическом отделе Моссовета. В 1922-1924 работал инженером в Московском комитете государственных сооружений и Московском военно-инженерном управлении. С 1927 по 1930 проживал в Новгороде, затем переехал в Ленинград. Погребен на Волковом православном кладбище.

• Биография:

Православный. Из дворян. Окончил Владимирскую Киевскую военную гимназию. В службу вступил 01.09.1876. Окончил 2-е военное Константиновское и Михайловское артиллерийское училища (1879). Выпущен Подпоручиком (ст. 09.08.1879) в 20-ю артиллерийскую бригаду. Позже служил в 11-м и 12-м саперных батальонах. Окончил Николаевскую инженерную академию (по 2-му разряду). Участник Ахал-Текинской экспедиции 1879. Поручик (ст. 20.12.1879). Участник кампаний 1880-81. Действительный член Императорского Русского географического общества с 1882. Командовал ротой в 12-м саперном батальоне (20.05.1884-30.07.1885). Штабс-Капитан (ст. 16.08.1884). Окончил Николаевскую академию Генерального Штаба (1888; по 1-му разряду). Капитан (ст. 31.03.1888). Состоял при Кавказском ВО. Ст. адьютант штаба 1-й Кавказской каз. дивизии (26.11.1888-22.06.1889). Обер-офицер для поручений при штабе Кавказского ВО (22.06.1889-26.05.1890). Обер-офицер для поручений при штабе войск Закаспийской обл. (26.05.1890-30.08.1892). Подполковник (ст. 30.08.1892). Ст. адьютант штаба Приамурского ВО (30.08.1892-30.01.1893). Штаб-офицер для поручений при штабе войск Закаспийской обл. (30.01.1893-17.06.1895). Штаб-офицер при управлении 2-й Закаспийской стр. бригады (17.06.1895-15.11.1897). Полковник (пр. 1896; ст. 24.03.1896; за отличие). Состоял в распоряжении Начальника Гл. Штаба (15.11.1897-07.02.1901). На 1897 военный советник в Абиссинии. Цензовое командование батальоном отбывал в лейб-гвардии Московском полку (18.05.-27.08.1899). Участник Китайского похода 1900-01. В 1900 начальник штаба Южно-Маньчжурского отряда. Генерал-майор (пр. 1901; ст. 14.09.1900; за боевые отличия). Командир 2-й бригады 31-й пехотной дивизии (07.02.1901-30.10.1903). Начальник 8-й Вост-Сибирской стр. бригады (30.10.1903-22.02.1904). Участник русско-японской войны 1904-1905. Командующий 8-й Вост-Сибирской стр. дивизией (22.02.-17.10.1904). Командующий 54-й пехотной дивизией (17.10.1904-04.07.1906). В 01.1906 временно командующий 8-й Восточно-Сибирской стр. дивизией, и.д. коменданта крепости Владивостока. Состоял в прикомандировании к Гл. Штабу (04.07.-07.07.1906). Начальник 22-й пехотной дивизии (07.07.1906-14.12.1908). Генерал-лейтенант (пр. 1907; ст. 22.04.1907; за отличие). Главный начальник Кронштадта (14.12.1908-31.12.1910). Комендант Кронштадтской крепости и гл. руководитель оборонит. работ в Кронштадте (31.12.1910-05.03.1911). Командир 16-го армейского корпуса (05.03.-17.03.1911). Командир 1-го армейского корпуса (с 17.03.1911). Ген. от инфантерии (пр. 1913; ст. 14.04.1913; за отличие). Участник похода в Вост. Пруссию в 08.1914. За крайне неудачное руководство войсками корпуса в боях 13(26).08.-14(27).08.1914 у Уздау и Сольдау 15(28).08.1914 распоряжением к-щего 2-й армией ген. А.В. Самсонова был отстранен от должности. Состоял в резерве чинов при штабе Минского ВО (с 18.08.1914). После сдачи кр. Перемышль в Галиции назначен ее комендантом. По состоянию на 03.1916 - в резерве чинов Минского ВО, откомандирован в распоряжение Гл-шего войсками Юго-Западного фронта. С 09.04.1916 в резерве чинов при штабе Петроградского ВО. На 10.07.1916 в той же должности. Командующий 18-й Сибирской стр. дивизией (29.01.-12.04.1917). С 19.04.1917 состоял в резерве чинов при штабе Двинского ВО. Уволен от службы по прошению с мундиром и пенсией 12.05.1917. Участвовал (от мирян) в работе Предсоборного Совета и избиравшего патриарха Священного Собора РПЦ в 1917-1918. С 1918 по 1924 работал в советских учреждениях в Москве: до 1921 в статистическом отделе Моссовета, а затем инженером в Московском комитете государственных сооружений и Московском военно-инженерном управлении. В 04.1922 был арестован. С 1927 по 1930 проживал в Новгороде, где ему была установлена значительная по тем временам пенсия - 400 рублей. Последние два года жизни он провел в Ленинграде, где и скончался. Погребен на Волковом кладбище. Сочинения: Автор воспоминаний "Через Эфиопию к берегам Белого Нила", М. 1979. Разночтения: Список старших начальников 1913 г. дает дату рождения 22.02.1857; список Генштаба 1914 г. - 25.02.1857.

• Чины:

на 1 января 1909г. - Кронштадтская крепость , генерал-лейтенант, главный начальник Кронштадта

• Награды:

Св. Станислава 3-й ст. с мечами и бантом (1881) Св. Анны 4-й ст. (1881) Св. Анны 3-й ст. с мечами и бантом (1882) Св. Владимира 3-й ст. (26.02.1899) Св. Владимира 4-й ст. (1890) Св. Станислава 2-й ст. (1893) Золотое оружие (ВП 18.08.1901) Св. Станислава 1-й ст. с мечами (1904) Св. Анны 1-й ст. с мечами (1905) Св. Владимира 2-й ст. (09.12.1909) Белого Орла (06.12.1913) Св. Александра Невского (16.03.1916) Иностранные ордена: Персидский Льва и Солнца 3-й ст. (1891); Бухарский Восходящей Звезды 2-й ст. (1893); Французский Почетного Легиона офицерского креста и Персидский Льва и Солнца 2-й ст. (1897); Французский Нишан-эль-Ануар большого креста и Абиссинский Эфиопской Звезды 2-й ст. (1900).

• Дополнительная информация:

-Поиск ФИО по «Картотеке Бюро по учету потерь на фронтах Первой мировой войны 1914–1918 гг.» в РГВИА -Ссылки на данную персону с других страниц сайта "Офицеры РИА"

• Источники:

(информация с сайта www.grwar.ru)

1. Восточно-Прусская операция. Сборник документов мировой империалистической войны на русском фронте (1914-1917). М., 1939.
2. Залесский К.А. Кто был кто в Первой мировой войне. М., 2003.
3. Список старшим войсковым начальникам, начальникам штабов: округов, корпусов и дивизий и командирам отдельных строевых частей. Санкт-Петербург. Военная Типография. 1913.
4. Список генералам по старшинству. Составлен по 15.04.1914. Петроград, 1914
5. Список генералам по старшинству. Составлен по 10.07.1916. Петроград, 1916
6. Список Генерального штаба. Исправлен на 01.06.1914. Петроград, 1914
7. Список Генерального штаба. Исправлен на 01.01.1916. Петроград, 1916
8. Список Генерального штаба. Исправлен на 03.01.1917. Петроград, 1917
9. Список Генерального штаба. Исправлен по 01.03.1918 г./Ганин А.В. Корпус офицеров Генерального штаба в годы Гражданской войны 1917-1922 гг. М., 2010.
10. Л.К. Артамонов и его путешествие к Белому Нилу (http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Aethiopien/Artamonov/framepred.htm)
11. Егоров Н.Д. Русский генералитет накануне Гражданской войны (Материалы к биографическому справочнику). М. 2004.
12. Список генералам по старшинству. Составлен по 01.09.1904. СПб., 1904; ВП 1914-1917 и ПАФ 1917. Информацию предоставил Вохмянин Валерий Константинович (Харьков)
13. Фото из журнала Разведчик №1274, 08.04.1915