Суслов Михаил Андреевич - советский политический деятель, член Политбюро ЦК КПСС, секретарь ЦК Партии. Член РКП(б)/ВКП(б)/КПСС с 1921 года.

Родился 8 (21) ноября 1902 года в селе Шаховское Хвалынского уезда Саратовской губернии (ныне Ульяновской области) в русской крестьянской семье.

В 1918–20 годах активно работал в сельском комбеде в Хвалынском уезде. В 1924 году окончил в Москве Пречистенский рабфак, в 1928 году - Московский институт народного хозяйства имени Г.В. Плеханова. С 1929 г. - преподаватель политэкономии в МГУ и в Промышленной академии. затем с 1929 по 1931 годы учился в аспирантуре Института экономики Коммунистической Академии и одновременно преподавал политическую экономию в Московском государственном университете и Промышленной Академии.

В 1931 году Михаил Суслов решением ЦК ВКП(б) был направлен в аппарат ЦКК - Рабкрина. В 1934–36 годах - в Комиссии советского контроля при Совете Народных Комиссаров СССР (СНК СССР)., затем до 1936 - в Комиссии советского контроля при СНК СССР. В 1937-39 заведующий отделом, секретарь Ростовского обкома ВКП(б). В 1939–44 первый секретарь Ставропольского крайкома ВКП(б).

В 1936–37 годах М.А. Суслов - слушатель Экономического института Красной профессуры. В 1937–1939 гг. заведующий отделом, секретарь, второй секретарь Ростовского обкома ВКП(б). В 1939–1944 гг. - первый секретарь Орджоникидзевского (Ставропольского) крайкома и горкома ВКП(б).

Одновременно в 1941 - 1944 гг. член Военного совета Северной группы войск Закавказского фронта, с 1942 г. начальник Ставропольского краевого штаба партизанских отрядов. С конца 1944 г. председатель Бюро ЦК ВКП(б) по Литовской ССР. Один из инициаторов выселения группы лиц из Прибалтики. Возглавляемое им Бюро вело работу по ликвидации последствий войны и по борьбе с многочисленными отрядами «лесных братьев» - антисоветских вооружённых банд в союзных прибалтийских республиках.

С 18 марта 1946 года М.А. Суслов работал в аппарате ЦК ВКП(б)/КПСС. С 22 мая 1947 года - секретарь ЦК ВКП(б)/КПСС. В 1949 - 1951 гг. главный редактор газеты «Правда» (органа ЦК ВКП(б)).

На ХIХ съезде партии в октябре 1952 года М.А. Суслов избран членом Президиума ЦК КПСС. С 18 октября 1952 года М.А. Суслов являлся членом Постоянной комиссии по внешним делам при Президиуме ЦК КПСС и членом Постоянной комиссии по идеологическим вопросам при Президиуме ЦК КПСС.

5 марта 1953 года М.А. Суслов был выведен из состава Президиума ЦК КПСС. Вместе с П. Н. Поспеловым подготовил обращение ЦК КПСС, Совета Министров СССР и Президиума Верховного Совета СССР ко всем членам партии, ко всем трудящимся Советского Союза о смерти И. В. Сталина . С 16 апреля 1953 года по 1954 год работал заведующим Отделом ЦК КПСС по связям с зарубежными коммунистическими партиями. С 12 июля 1955 года М.А. Суслов - член Президиума (с 8.04.1966 года – Политбюро) ЦК КПСС.

Во время первой попытки смещения Хрущева в июне 1957 г. на заседании Президиума ЦК КПСС был в числе четырех членов Президиума, голосовавших против освобождения Н. С. Хрущева с поста первого секретаря ЦК КПСС. Однако, в 1964 году председательствовал на заседании октябрьского Пленума ЦК КПСС, освободившего Н. С. Хрущева от обоих постов - Первого секретаря ЦК КПСС и Председателя Совета Министров СССР.

Играл огромную роль в руководстве ЦК КПСС и СССР со второй половины 1950-х годов до своей кончины. При Л. И. Брежневе был вторым человеком в Партии, являясь главным идеологом КПСС. Непоколебимо стоял на позициях самого ортодоксального марксизма, неприятия любого отклонения от него, идеологической войны с буржуазной идеологией. При этом сам научных работ практически не имел.

Суслов отличался педантичностью и крайним аскетизмом. Носил калоши и старого покроя костюмы. После зарубежных поездок сдавал оставшуюся валюту в партийную кассу.

Всегда четко, не позволяя пустословить, вел заседания Секретариата ЦК. По воспоминаниям бывшего главного редактора газеты «Советская Россия» М. Ф. Ненашева:

«На выступления 5–7 минут. Не уложился, уже через минуту М. А. Суслов говорил: «Спасибо», и смущенный оратор свертывал свои конспекты. Признаюсь, М. А. Суслова мы, участники тех заседаний, редакторы газет В. Афанасьев, Л. Толкунов, вспоминали не раз, когда его председательское место в Секретариате заняли Черненко , Горбачев ... и неудержимые многочасовые словопрения захлестнули мутной волной заседания исполнительного органа партии».

М.А. Суслов избирался депутатом Верховного Совета СССР I–X созывов - всех кроме последнего. Был членом Президиума Верховного Совета СССР в 1950–1954 годах, с 1954 года – председатель Комиссии по иностранным делам Совета Союза Верховного Совета СССР.

Суслов поддержал выдвижение М. С. Горбачева в Москву:

«Суслов, отправляясь на отдых, порой наведывался в Ставрополь. И однажды во время очередного визита, как рассказывают, местное партийное руководство, в том числе и Горбачев, пригласили и показали ему... музей жизни и деятельности Михаила Андреевича Суслова. Старец дал слабину, растрогался и отплатил Горбачеву добром» (Громыко А. А. «Андрей Громыко в лабиринтах Кремля. Воспоминания и размышления сына.» М., 1997. С. 70).

Скончался 25 января 1982 года. Похоронен в Москве на Красной площади у Кремлевской стены рядом с могилой И. В. Сталина.

Награждён пятью орденами Ленина, орденами Октябрьской Революции, Отечественной войны 1-й степени, медалями, иностранными наградами, в числе которых орден Клемента Готвальда (Чехословакия, 1977).

19 ноября 1982 года М.А. Суслову торжественно открыты в Москве мемориальные доски на здании Московского института народного хозяйства имени Г.В. Плеханова в Замоскворечье (Стремянный переулок, дом № 28), на старом здании Московского Государственного Университета (улица Моховая) и на фасаде дома № 19 по улице Большая Бронная.

Сочинения:

1. Марксизм-ленинизм и современная эпоха. Сборник выступлений. - М.: Политиздат 1980;
2. Марксизм-ленинизм и современная эпоха. Избранные речи и статьи. В 3-х т. - М.: Политиздат 1982;
3. На путях строительства коммунизма. Речи и статьи. В 2-х томах. - г. Фрунзе (Киргизия), 1982.

Источники:

• Зенькович Н.А. Самые закрытые люди. Энциклопедия биографий. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002
• Статья Юрия Лебедева на warheroes.ru

Вероисповедание: атеизм Рождение: 8 (21) ноября (1902-11-21 )
Шаховское , Хвалынский уезд , Саратовская губерния Смерть: 25 января (1982-01-25 ) (79 лет)
Москва Место погребения: Некрополь у Кремлёвской стены Партия: КПСС Награды:

Михаи́л Андре́евич Су́слов (8 ноября , Саратовская губерния - 25 января , Москва) - советский партийный и государственный деятель. Член Политбюро (Президиума) ЦК КПСС (1952-53, 1955-82), Секретарь ЦК КПСС (1947-82).

Пик карьеры М. А. Суслова пришёлся на времена Брежнева , хотя влиятельным деятелем был уже при Сталине и Хрущёве . Являлся идеологом партии, и его иногда называли «серым кардиналом » советского строя и «Победоносцевым Советского Союза» .

Биография

Родился в крестьянской семье в селе Шаховское Хвалынского уезда Саратовской губернии, ныне Павловского района Ульяновской области .

В 1918 году Суслов вступил в ряды сельского Комитета бедноты , в феврале 1920 года - в комсомол , а в 1921 году - в ряды РКП(б) . По комсомольской путёвке был направлен на учёбу в находившийся в Москве Пречистенский рабфак , по окончании которого в 1924 году поступил в , который окончил в 1928 году . В 1929 году поступил в аспирантуру Института экономики Коммунистической Академии . Одновременно с учёбой в аспирантуре, которую закончил в 1931 году , преподавал политическую экономию в Московском государственном университете и Промышленной академии .

В 1931 году Михаил Андреевич Суслов был переведён в аппарат Центральной контрольной комиссии ВКП(б) и Наркомата Рабоче-крестьянской инспекции (ЦКК - РКИ), а в 1934 году - в Комиссию советского контроля при Совете Народных Комиссаров СССР (СНК СССР).

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 ноября 1972 года за большие заслуги перед Коммунистической партией и Советским государством в коммунистическом строительстве и в связи с 70-летием со дня рождения Михаил Андреевич Суслов награждён второй золотой медалью «Серп и Молот» с вручением ордена Ленина.
При Брежневе роль Суслова в партии возросла, в его ведении была идеология, культура, цензура, образование. Суслов был инициатором гонений на интеллигенцию, поднявшуюся после хрущёвской «оттепели» , имел репутацию «догматика» и «консерватора». С его именем связаны гонения на диссидентов , изгнание А. И. Солженицына из СССР, ссылка А. Д. Сахарова .

Михаил Андреевич Суслов умер 25 января 1982 года в Москве , за несколько месяцев до Леонида Ильича Брежнева . Важную внутриполитическую и идеологическую роль Суслова в последние годы его жизни подчёркивает то, что он был похоронен (в ряду всего нескольких партийных деятелей, таких, как Калинин , Жданов , Сталин , Ворошилов) в Некрополе у Кремлёвской стены , в отдельной могиле, на которой вскоре был воздвигнут памятник. Церемония похорон 29 января транслировалась в прямом эфире по всей территории СССР , а в стране был объявлен трёхдневный траур .

Хотя М. А. Суслов достиг весьма преклонного возраста, всё же по поводу его кончины выдвигались различные конспирологические версии . Как свидетельствовал Е. Чазов , несмотря на болезнь сердца, которую Суслов лечил, он умер не от неё, а из-за инсульта : «Случилось это в больнице, куда он лёг на несколько дней для диспансеризации. Когда днём мы были у него, он чувствовал себя вполне удовлетворительно. Вечером у него внезапно возникло обширное кровоизлияние в мозг. Мы все, кто собрался у постели Суслова, понимали, что дни его сочтены, учитывая не только обширность поражения, но и область мозга, где произошло кровоизлияние. Так и оказалось. Через три дня Суслова не стало» .

После смерти Суслова его обязанности в Политбюро были переданы Ю. В. Андропову , до этого возглавлявшему Комитет государственной безопасности СССР . 12 ноября 1982 года Андропов стал преемником Брежнева на посту Генерального секретаря ЦК КПСС , а в июне 1983 года - и как председатель Президиума Верховного Совета СССР .

Личная жизнь

Семья

Отец - Суслов Андрей Андреевич умер в 1930 году .

Брат - Суслов Виктор Андреевич.

Родители М. А. Суслова были бедными крестьянами, не имевшими для собственного маленького хозяйства собственной лошади, из-за чего его отец, Андрей Андреевич Суслов, подрабатывал на нефтепромыслах в Баку в 1904 году , а в 1916 году собрал артель плотников и отправился в Архангельск . После Октябрьской революции Андрей Андреевич оставил работу в деревне, однако мать с помощью Михаила продолжила заниматься сельским хозяйством. В 1919 году отец Михаила вступил в РКП(б) , после чего работал в горсовете .

Жена - Суслова Елизавета Александровна (1903-1972).

Дети: сын - Револий (1929), генерал-майор, 15 лет возглавлял ЦНИИРЭС - Центральный НИИ радиоэлектронных систем ;

дочь - Сумарокова, Майя Михайловна, доктор исторических наук, балканист.

Мировоззрение

Придерживался умеренно-консервативной позиции, стараясь сохранить стабильность, не прибегая к крайностям, однако настойчиво подавлял идеологических противников. Сусловым определялась позиция по отношению к последствиям культа личности Сталина - он препятствовал реабилитации Сталина и пресекал широкую критику его деятельности, допуская при этом в печати упоминания о Сталине преимущественно в военных мемуарах .

Непоколебимо стоял на позициях самого ортодоксального толкования марксизма, неприятия любого отклонения от него, идеологической войны с буржуазной идеологией.

Личность

Несмотря на своё огромное влияние в государстве, был крайне скромным и вёл образ жизни, близкий к аскетическому. Был предельно вежлив, вёл себя приветливо и доброжелательно как с подчинёнными, так и с идеологическими противниками .

Награды

Избранные работы

• Речь на собрании избирателей Саратовско-Ленинского избирательного округа 7 марта 1950 года - М.: Госполитиздат, 1950
• Речь на XX съезде КПСС 16 февраля 1956 года - М.: Госполитиздат, 1956
• 39-я годовщина Великой Октябрьской социалистической революции. Доклад на торжественном заседании Московского Совета 6 ноября 1956 года - М.: Госполитиздат, 1956
• О борьбе КПСС за сплочённость международного коммунистического движения: Доклад на Пленуме ЦК КПСС 14 февр. 1964 г. - М.: Госполитиздат, 1964
• Под знаменем Великого Октября - к победе коммунизма. Доклад на торжественном заседании, посвящённом 53-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, в Кремлёвском Дворце съездов 6 ноября 1970 г. - М.: Политиздат, 1970
• Марксизм-ленинизм и современная эпоха. Сборник выступлений - M., 1970
• Избранное. Речи и статьи. - М., 1972
• Второй съезд РСДРП и его всемирно-историческое значение. Доклад на Торжественном заседании в г. Москве, посвящённый 70-летию II съезда РСДРП - М.: Политиздат, 1973
• Марксизм-ленинизм - интернациональное учение рабочего класса. - М., Мысль, 1973
• На путях строительства коммунизма. Речи и статьи в 2-х томах. - М., Политиздат, 1977
• Марксизм-ленинизм и современная эпоха. Сборник выступлений - М.: Политиздат, 1979. - 96 с., 100 000 экз.
• Марксизм-ленинизм и современная эпоха. Сборник выступлений. 2-е изд., доп. - М.: Политиздат, 1980-198 с., 100 000 экз.
• Марксизм-ленинизм и современная эпоха. Избранные речи и статьи в 3-х томах. - М., Политиздат, 1982

Память

В 1981 году имя «Михаил Суслов» было присвоено новому советскому пассажирскому лайнеру построенному в Польше для Черноморского морского пароходства.

Имя М. А. Суслова носит Невинномысский канал в Ставропольском крае.

Суслову посвящена экспозиция в музее его родного села Шаховское. Там же ему установлен бюст.

В кино

Память Михаила Андреевича Суслова также запечатлена в кинематографе.

Документальные фильмы

• Исторические хроники . 1964 - Суслов Михаил Андреевич.

Художественные фильмы

• В телесериале «Брежнев » (2005) - Игорь Ясулович .
• В телесериале «Красная площадь » (2004)
• В художественном фильме «Серые волки » (1993) и телесериале «КГБ в смокинге » (2005) - Виктор Сергачёв .
• В телевизионном фильме «И примкнувший к ним Шепилов » (2009) - Сергей Кагаков.
• В телесериале «Вольф Мессинг: видевший сквозь время » (2009) - Сергей Клановский .
• В телесериале «Фурцева » (2011) - Дмитрий Поднозов .
• В телесериале «Товарищ Сталин » (2011) - Даниил Спиваковский .
• В телесериале «Жуков » (2012) - Геннадий Поварухин .
• В телесериале «Однажды в Ростове » (2012) - Валерий Ненашев

См. также

Напишите отзыв о статье "Суслов, Михаил Андреевич"

Литература

• Медведев Р., Ермаков Д. «Серый кардинал». М. А. Суслов: политический портрет. М., 1992
• Леонид Сумароков : Другая эпоха (Феномен М. А. Суслова. Личность, идеология, власть.) Москва - София - Вена, 2002-2005 гг.

Примечания

Ссылки

Н. И. Бухарин (1918-1929) Г. И. Крумин (1928-1930) М. А. Савельев (1930) Л. З. Мехлис (1930-1937) И. Е. Никитин (1937-1938) ? (1938-1940) П. Н. Поспелов (1940-1949) М. А. Суслов (1949-1950) Л. Ф. Ильичёв (1951-1952) Д. Т. Шепилов (1952-1956) П. А. Сатюков (1956-1964) А. М. Румянцев (1964-1965) М. В. Зимянин (1965-1976) В. Г. Афанасьев (1976-1989) И. Т. Фролов (1989-1991) Главные редакторы после запрета КПСС Г. Н. Селезнёв (1991-1993) В. А. Линник (1993-1994) А. А. Ильин (1994-2003) В. Н. Никифорова (2003-2005, и. о.) В. С. Шурчанов (2005-2009) Б. О. Комоцкий (с 2009 года)

Отрывок, характеризующий Суслов, Михаил Андреевич

Не успел князь Андрей проводить глазами Пфуля, как в комнату поспешно вошел граф Бенигсен и, кивнув головой Болконскому, не останавливаясь, прошел в кабинет, отдавая какие то приказания своему адъютанту. Государь ехал за ним, и Бенигсен поспешил вперед, чтобы приготовить кое что и успеть встретить государя. Чернышев и князь Андрей вышли на крыльцо. Государь с усталым видом слезал с лошади. Маркиз Паулучи что то говорил государю. Государь, склонив голову налево, с недовольным видом слушал Паулучи, говорившего с особенным жаром. Государь тронулся вперед, видимо, желая окончить разговор, но раскрасневшийся, взволнованный итальянец, забывая приличия, шел за ним, продолжая говорить:
– Quant a celui qui a conseille ce camp, le camp de Drissa, [Что же касается того, кто присоветовал Дрисский лагерь,] – говорил Паулучи, в то время как государь, входя на ступеньки и заметив князя Андрея, вглядывался в незнакомое ему лицо.
– Quant a celui. Sire, – продолжал Паулучи с отчаянностью, как будто не в силах удержаться, – qui a conseille le camp de Drissa, je ne vois pas d"autre alternative que la maison jaune ou le gibet. [Что же касается, государь, до того человека, который присоветовал лагерь при Дрисее, то для него, по моему мнению, есть только два места: желтый дом или виселица.] – Не дослушав и как будто не слыхав слов итальянца, государь, узнав Болконского, милостиво обратился к нему:
– Очень рад тебя видеть, пройди туда, где они собрались, и подожди меня. – Государь прошел в кабинет. За ним прошел князь Петр Михайлович Волконский, барон Штейн, и за ними затворились двери. Князь Андрей, пользуясь разрешением государя, прошел с Паулучи, которого он знал еще в Турции, в гостиную, где собрался совет.
Князь Петр Михайлович Волконский занимал должность как бы начальника штаба государя. Волконский вышел из кабинета и, принеся в гостиную карты и разложив их на столе, передал вопросы, на которые он желал слышать мнение собранных господ. Дело было в том, что в ночь было получено известие (впоследствии оказавшееся ложным) о движении французов в обход Дрисского лагеря.
Первый начал говорить генерал Армфельд, неожиданно, во избежание представившегося затруднения, предложив совершенно новую, ничем (кроме как желанием показать, что он тоже может иметь мнение) не объяснимую позицию в стороне от Петербургской и Московской дорог, на которой, по его мнению, армия должна была, соединившись, ожидать неприятеля. Видно было, что этот план давно был составлен Армфельдом и что он теперь изложил его не столько с целью отвечать на предлагаемые вопросы, на которые план этот не отвечал, сколько с целью воспользоваться случаем высказать его. Это было одно из миллионов предположений, которые так же основательно, как и другие, можно было делать, не имея понятия о том, какой характер примет война. Некоторые оспаривали его мнение, некоторые защищали его. Молодой полковник Толь горячее других оспаривал мнение шведского генерала и во время спора достал из бокового кармана исписанную тетрадь, которую он попросил позволения прочесть. В пространно составленной записке Толь предлагал другой – совершенно противный и плану Армфельда и плану Пфуля – план кампании. Паулучи, возражая Толю, предложил план движения вперед и атаки, которая одна, по его словам, могла вывести нас из неизвестности и западни, как он называл Дрисский лагерь, в которой мы находились. Пфуль во время этих споров и его переводчик Вольцоген (его мост в придворном отношении) молчали. Пфуль только презрительно фыркал и отворачивался, показывая, что он никогда не унизится до возражения против того вздора, который он теперь слышит. Но когда князь Волконский, руководивший прениями, вызвал его на изложение своего мнения, он только сказал:
– Что же меня спрашивать? Генерал Армфельд предложил прекрасную позицию с открытым тылом. Или атаку von diesem italienischen Herrn, sehr schon! [этого итальянского господина, очень хорошо! (нем.) ] Или отступление. Auch gut. [Тоже хорошо (нем.) ] Что ж меня спрашивать? – сказал он. – Ведь вы сами знаете все лучше меня. – Но когда Волконский, нахмурившись, сказал, что он спрашивает его мнение от имени государя, то Пфуль встал и, вдруг одушевившись, начал говорить:
– Все испортили, все спутали, все хотели знать лучше меня, а теперь пришли ко мне: как поправить? Нечего поправлять. Надо исполнять все в точности по основаниям, изложенным мною, – говорил он, стуча костлявыми пальцами по столу. – В чем затруднение? Вздор, Kinder spiel. [детские игрушки (нем.) ] – Он подошел к карте и стал быстро говорить, тыкая сухим пальцем по карте и доказывая, что никакая случайность не может изменить целесообразности Дрисского лагеря, что все предвидено и что ежели неприятель действительно пойдет в обход, то неприятель должен быть неминуемо уничтожен.
Паулучи, не знавший по немецки, стал спрашивать его по французски. Вольцоген подошел на помощь своему принципалу, плохо говорившему по французски, и стал переводить его слова, едва поспевая за Пфулем, который быстро доказывал, что все, все, не только то, что случилось, но все, что только могло случиться, все было предвидено в его плане, и что ежели теперь были затруднения, то вся вина была только в том, что не в точности все исполнено. Он беспрестанно иронически смеялся, доказывал и, наконец, презрительно бросил доказывать, как бросает математик поверять различными способами раз доказанную верность задачи. Вольцоген заменил его, продолжая излагать по французски его мысли и изредка говоря Пфулю: «Nicht wahr, Exellenz?» [Не правда ли, ваше превосходительство? (нем.) ] Пфуль, как в бою разгоряченный человек бьет по своим, сердито кричал на Вольцогена:
– Nun ja, was soll denn da noch expliziert werden? [Ну да, что еще тут толковать? (нем.) ] – Паулучи и Мишо в два голоса нападали на Вольцогена по французски. Армфельд по немецки обращался к Пфулю. Толь по русски объяснял князю Волконскому. Князь Андрей молча слушал и наблюдал.
Из всех этих лиц более всех возбуждал участие в князе Андрее озлобленный, решительный и бестолково самоуверенный Пфуль. Он один из всех здесь присутствовавших лиц, очевидно, ничего не желал для себя, ни к кому не питал вражды, а желал только одного – приведения в действие плана, составленного по теории, выведенной им годами трудов. Он был смешон, был неприятен своей ироничностью, но вместе с тем он внушал невольное уважение своей беспредельной преданностью идее. Кроме того, во всех речах всех говоривших была, за исключением Пфуля, одна общая черта, которой не было на военном совете в 1805 м году, – это был теперь хотя и скрываемый, но панический страх перед гением Наполеона, страх, который высказывался в каждом возражении. Предполагали для Наполеона всё возможным, ждали его со всех сторон и его страшным именем разрушали предположения один другого. Один Пфуль, казалось, и его, Наполеона, считал таким же варваром, как и всех оппонентов своей теории. Но, кроме чувства уважения, Пфуль внушал князю Андрею и чувство жалости. По тому тону, с которым с ним обращались придворные, по тому, что позволил себе сказать Паулучи императору, но главное по некоторой отчаянности выражении самого Пфуля, видно было, что другие знали и он сам чувствовал, что падение его близко. И, несмотря на свою самоуверенность и немецкую ворчливую ироничность, он был жалок с своими приглаженными волосами на височках и торчавшими на затылке кисточками. Он, видимо, хотя и скрывал это под видом раздражения и презрения, он был в отчаянии оттого, что единственный теперь случай проверить на огромном опыте и доказать всему миру верность своей теории ускользал от него.
Прения продолжались долго, и чем дольше они продолжались, тем больше разгорались споры, доходившие до криков и личностей, и тем менее было возможно вывести какое нибудь общее заключение из всего сказанного. Князь Андрей, слушая этот разноязычный говор и эти предположения, планы и опровержения и крики, только удивлялся тому, что они все говорили. Те, давно и часто приходившие ему во время его военной деятельности, мысли, что нет и не может быть никакой военной науки и поэтому не может быть никакого так называемого военного гения, теперь получили для него совершенную очевидность истины. «Какая же могла быть теория и наука в деле, которого условия и обстоятельства неизвестны и не могут быть определены, в котором сила деятелей войны еще менее может быть определена? Никто не мог и не может знать, в каком будет положении наша и неприятельская армия через день, и никто не может знать, какая сила этого или того отряда. Иногда, когда нет труса впереди, который закричит: „Мы отрезаны! – и побежит, а есть веселый, смелый человек впереди, который крикнет: «Ура! – отряд в пять тысяч стоит тридцати тысяч, как под Шепграбеном, а иногда пятьдесят тысяч бегут перед восемью, как под Аустерлицем. Какая же может быть наука в таком деле, в котором, как во всяком практическом деле, ничто не может быть определено и все зависит от бесчисленных условий, значение которых определяется в одну минуту, про которую никто не знает, когда она наступит. Армфельд говорит, что наша армия отрезана, а Паулучи говорит, что мы поставили французскую армию между двух огней; Мишо говорит, что негодность Дрисского лагеря состоит в том, что река позади, а Пфуль говорит, что в этом его сила. Толь предлагает один план, Армфельд предлагает другой; и все хороши, и все дурны, и выгоды всякого положения могут быть очевидны только в тот момент, когда совершится событие. И отчего все говорят: гений военный? Разве гений тот человек, который вовремя успеет велеть подвезти сухари и идти тому направо, тому налево? Оттого только, что военные люди облечены блеском и властью и массы подлецов льстят власти, придавая ей несвойственные качества гения, их называют гениями. Напротив, лучшие генералы, которых я знал, – глупые или рассеянные люди. Лучший Багратион, – сам Наполеон признал это. А сам Бонапарте! Я помню самодовольное и ограниченное его лицо на Аустерлицком поле. Не только гения и каких нибудь качеств особенных не нужно хорошему полководцу, но, напротив, ему нужно отсутствие самых лучших высших, человеческих качеств – любви, поэзии, нежности, философского пытливого сомнения. Он должен быть ограничен, твердо уверен в том, что то, что он делает, очень важно (иначе у него недостанет терпения), и тогда только он будет храбрый полководец. Избави бог, коли он человек, полюбит кого нибудь, пожалеет, подумает о том, что справедливо и что нет. Понятно, что исстари еще для них подделали теорию гениев, потому что они – власть. Заслуга в успехе военного дела зависит не от них, а от того человека, который в рядах закричит: пропали, или закричит: ура! И только в этих рядах можно служить с уверенностью, что ты полезен!“
Так думал князь Андрей, слушая толки, и очнулся только тогда, когда Паулучи позвал его и все уже расходились.
На другой день на смотру государь спросил у князя Андрея, где он желает служить, и князь Андрей навеки потерял себя в придворном мире, не попросив остаться при особе государя, а попросив позволения служить в армии.

Ростов перед открытием кампании получил письмо от родителей, в котором, кратко извещая его о болезни Наташи и о разрыве с князем Андреем (разрыв этот объясняли ему отказом Наташи), они опять просили его выйти в отставку и приехать домой. Николай, получив это письмо, и не попытался проситься в отпуск или отставку, а написал родителям, что очень жалеет о болезни и разрыве Наташи с ее женихом и что он сделает все возможное для того, чтобы исполнить их желание. Соне он писал отдельно.
«Обожаемый друг души моей, – писал он. – Ничто, кроме чести, не могло бы удержать меня от возвращения в деревню. Но теперь, перед открытием кампании, я бы счел себя бесчестным не только перед всеми товарищами, но и перед самим собою, ежели бы я предпочел свое счастие своему долгу и любви к отечеству. Но это последняя разлука. Верь, что тотчас после войны, ежели я буду жив и все любим тобою, я брошу все и прилечу к тебе, чтобы прижать тебя уже навсегда к моей пламенной груди».
Действительно, только открытие кампании задержало Ростова и помешало ему приехать – как он обещал – и жениться на Соне. Отрадненская осень с охотой и зима со святками и с любовью Сони открыли ему перспективу тихих дворянских радостей и спокойствия, которых он не знал прежде и которые теперь манили его к себе. «Славная жена, дети, добрая стая гончих, лихие десять – двенадцать свор борзых, хозяйство, соседи, служба по выборам! – думал он. Но теперь была кампания, и надо было оставаться в полку. А так как это надо было, то Николай Ростов, по своему характеру, был доволен и той жизнью, которую он вел в полку, и сумел сделать себе эту жизнь приятною.
Приехав из отпуска, радостно встреченный товарищами, Николай был посылал за ремонтом и из Малороссии привел отличных лошадей, которые радовали его и заслужили ему похвалы от начальства. В отсутствие его он был произведен в ротмистры, и когда полк был поставлен на военное положение с увеличенным комплектом, он опять получил свой прежний эскадрон.
Началась кампания, полк был двинут в Польшу, выдавалось двойное жалованье, прибыли новые офицеры, новые люди, лошади; и, главное, распространилось то возбужденно веселое настроение, которое сопутствует началу войны; и Ростов, сознавая свое выгодное положение в полку, весь предался удовольствиям и интересам военной службы, хотя и знал, что рано или поздно придется их покинуть.
Войска отступали от Вильны по разным сложным государственным, политическим и тактическим причинам. Каждый шаг отступления сопровождался сложной игрой интересов, умозаключений и страстей в главном штабе. Для гусар же Павлоградского полка весь этот отступательный поход, в лучшую пору лета, с достаточным продовольствием, был самым простым и веселым делом. Унывать, беспокоиться и интриговать могли в главной квартире, а в глубокой армии и не спрашивали себя, куда, зачем идут. Если жалели, что отступают, то только потому, что надо было выходить из обжитой квартиры, от хорошенькой панны. Ежели и приходило кому нибудь в голову, что дела плохи, то, как следует хорошему военному человеку, тот, кому это приходило в голову, старался быть весел и не думать об общем ходе дел, а думать о своем ближайшем деле. Сначала весело стояли подле Вильны, заводя знакомства с польскими помещиками и ожидая и отбывая смотры государя и других высших командиров. Потом пришел приказ отступить к Свенцянам и истреблять провиант, который нельзя было увезти. Свенцяны памятны были гусарам только потому, что это был пьяный лагерь, как прозвала вся армия стоянку у Свенцян, и потому, что в Свенцянах много было жалоб на войска за то, что они, воспользовавшись приказанием отбирать провиант, в числе провианта забирали и лошадей, и экипажи, и ковры у польских панов. Ростов помнил Свенцяны потому, что он в первый день вступления в это местечко сменил вахмистра и не мог справиться с перепившимися всеми людьми эскадрона, которые без его ведома увезли пять бочек старого пива. От Свенцян отступали дальше и дальше до Дриссы, и опять отступили от Дриссы, уже приближаясь к русским границам.
13 го июля павлоградцам в первый раз пришлось быть в серьезном деле.
12 го июля в ночь, накануне дела, была сильная буря с дождем и грозой. Лето 1812 года вообще было замечательно бурями.
Павлоградские два эскадрона стояли биваками, среди выбитого дотла скотом и лошадьми, уже выколосившегося ржаного поля. Дождь лил ливмя, и Ростов с покровительствуемым им молодым офицером Ильиным сидел под огороженным на скорую руку шалашиком. Офицер их полка, с длинными усами, продолжавшимися от щек, ездивший в штаб и застигнутый дождем, зашел к Ростову.
– Я, граф, из штаба. Слышали подвиг Раевского? – И офицер рассказал подробности Салтановского сражения, слышанные им в штабе.
Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него.
Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.
– Однако мочи нет, – сказал Ильин, замечавший, что Ростову не нравится разговор Здржинского. – И чулки, и рубашка, и под меня подтекло. Пойду искать приюта. Кажется, дождик полегче. – Ильин вышел, и Здржинский уехал.
Через пять минут Ильин, шлепая по грязи, прибежал к шалашу.
– Ура! Ростов, идем скорее. Нашел! Вот тут шагов двести корчма, уж туда забрались наши. Хоть посушимся, и Марья Генриховна там.
Марья Генриховна была жена полкового доктора, молодая, хорошенькая немка, на которой доктор женился в Польше. Доктор, или оттого, что не имел средств, или оттого, что не хотел первое время женитьбы разлучаться с молодой женой, возил ее везде за собой при гусарском полку, и ревность доктора сделалась обычным предметом шуток между гусарскими офицерами.

СУСЛОВ, МИХАИЛ АНДРЕЕВИЧ (1902–1982), деятель советского государства и коммунистической партии. Родился 8 (21) ноября 1902 в селе Шаховском Хвалынского уезда Саратовской губернии (ныне Павловский район Ульяновской области) в крестьянской семье. Окончил приходскую школу, в 1918–1920 работал в комитете бедноты родного села, участвовал в комсомольской работе в Хвалынском уезде.

В 1921 Суслов стал членом коммунистической партии и в том же году по путевке партийной организации приехал в Москву и поступил на Пречистенский рабфак, который окончил в 1924. Затем до 1928 учился в Московском институте народного хозяйства им. Г.В.Плеханова, одновременно вел преподавательскую работу в столичных текстильном институте и химическом техникуме. Позднее был зачислен слушателем Экономического института красной профессуры (ИКП), который готовил новую «партийную интеллигенцию». С 1929 начал читать курс политэкономии в Московском университете и в Промышленной академии.

В 1931 по окончании Экономического ИКП постановлением ЦК ВКП(б) был «распределен» инспектором в аппарат Центральной контрольной комиссии ВКП(б) и Наркомата рабоче-крестьянской инспекции, в 1933 выезжал в составе комиссий для проведения чисток (т.е. проверок лояльности коммунистов партийному руководству) Уральской и Черниговской партийных организаций. С 1933 по 1936 – член Комиссии советского контроля при СНК СССР. В 1937 в составе группы партийных и советских работников был командирован в Ростовскую область для «укрепления» областной партийной организации, все руководство которой оказалось репрессировано, и проведения «очистительной работы» по «искоренению врагов народа». До февраля 1939 работал заведующим отделом, третьим, а затем вторым секретарем Ростовского обкома партии.

В 1939–1944 первый секретарь Орджоникидзевского (Ставропольского) крайкома ВКП(б). Одновременно в 1941–1943 – член Военного совета Северной группы войск Закавказского фронта и начальник партизанского движения края. Будучи руководителем края, провел мобилизацию крестьян на ускоренное строительство Невиномысского оросительного канала, отдал приказ о взрыве Казанского кафедрального собора в Ставрополе, организовывал помощь органам НКВД в проведении в 1943 депортации карачаевского народа.

С конца 1944 – председатель Бюро ЦК ВКП(б) по Литовской ССР, являвшегося фактически чрезвычайным и полновластным органом управления республикой. В сложных условиях партизанской войны с коллаборационистами и противниками коммунизма (так называемыми «лесными братьями») проводил политику беспощадного очищения партийно-государственного аппарата от инакомыслящих, насильственной коллективизации сельского хозяйства, занимал жесткую позицию по отношению к местной интеллигенции, считая ее проповедником литовского национализма.

С марта 1946 – в аппарате ЦК ВКП(б). По предложению Сталина в 1947 на пленуме ЦК ВКП(б) был утвержден членом Оргбюро ЦК и секретарем ЦК партии, отвечавшим за работу средств массовой информации. Одновременно в 1949–1951 – главный редактор газеты «Правда». Вместе с А.А.Ждановым и Г.М.Маленковым в июне 1948 выезжал в Румынию для участия в Совещании представителей Информационного бюро коммунистических партий, где обсуждался вопрос об «оппортунистической политике» руководства Югославской компартии. В 1949 был одним из главных организаторов пышного празднования 70-летия Сталина и борьбы с так называемым «космополитизмом». Принял активное участие в подготовке ХIХ съезда ВКП(б), вместе с небольшой «бригадой» разработал несколько вариантов речи Сталина на съезде (окончательную редакцию сделал сам вождь). Свидетельством укрепившегося доверия Сталина стало включение Суслова в 1952 в состав расширенного Президиума ЦК КПСС.

После смерти Сталина и возвышения Г.М.Маленкова, у которого с Сусловым не сложились отношения, был выведен из Президиума ЦК КПСС. Поэтому в развернувшейся в середине 1950-х годов внутрипартийной борьбе за власть молодой секретарь ЦК партии твердо занял сторону Н.С.Хрущева, выступив против многолетних сподвижников покойного вождя. Суслов при этом руководствовался не столько принципиальными соображениями преодоления сталинизма, сколько карьерными мотивами. Его возвращение в состав Президиума ЦК КПСС на июльском (1955) пленуме ЦК КПСС совпало с критикой В.М.Молотова, обвиненного в ортодоксальной позиции по вопросу об урегулировании отношений с Югославией (сам Суслов, позднее не раз выступавший против «обуржуазившихся югославов», произнес по этому вопросу обличительную речь). В конце октября – начале ноября 1956 вместе с А.И.Микояном возглавил советскую делегацию, прибывшую в Будапешт для переговоров с венгерскими руководителями и выяснения обстановки. Результатом «выяснения» стало решение Москвы о подавлении антикоммунистического восстания венгерского народа с помощью вооруженной силы. Примечательно, как вспоминает Н.С.Хрущев, что А.И.Микоян противился вводу и использованию советских войск, а Суслов, напротив, придерживался жесткой позиции.

В начале 1960-х годов Н.С.Хрущев отстранил Суслова от непосредственного руководства идеологической работой в партии и государстве, доверив это дело Л.Ф.Ильичеву, назначенному председателем соответствующей Комиссии ЦК КПСС. Суслову было поручено заниматься вопросами связей КПСС с коммунистическими и рабочими партиями других стран. В июле 1963 в условиях ухудшения советско-китайских отношений возглавил советскую делегацию на переговорах с представителями компартии Китая, но не сумел добиться примирения. Результаты переговоров и суть разногласий с китайцами изложил в докладе на февральском (1964) пленуме ЦК КПСС. Как вспоминал один из авторов проекта доклада Ф.М.Бурлацкий, выступление было личным поручением Н.С.Хрущева, потребовавшего «решительно осудить устами Суслова культ личности». Но, критикуя бывших друзей по социалистическому лагерю за их неприятие решений ХХ съезда КПСС по вопросу о сталинизме, сам докладчик уже был готов его реанимировать и остановить ту скромную либерализацию общественно-политической жизни, которая началась в СССР после смерти Сталина. Не случайно именно Суслову противники Н.С.Хрущева доверили сделать доклад об ошибках и необходимости замены первого секретаря ЦК партии и председателя Совета министров СССР на октябрьском (1964) пленуме ЦК КПСС.

После смещения Н.С.Хрущева Суслов фактически стал вторым после Л.И.Брежнева человеком по влиянию в партии и государстве. Как член Политбюро и второй секретарь ЦК КПСС он вел заседания Секретариата ЦК партии, отвечал за все вопросы идеологической политики в стране, за руководство деятельностью средств массовой информации, цензуру, культуру и искусство, высшее образование и школу, отношения государства и религиозных организаций. С его именем связаны гонения на демократически настроенную интеллигенцию (разгром редакции журнала «Новый мир», выдворение из СССР А.И.Солженицына, ссылка А.Д.Сахарова и др.), подготовка и принятие конституции эпохи «развитого социализма» – Конституции СССР 1977, застой в развитии общественных наук в стране. Помимо этого, Суслов принимал самое деятельное участие в выработке внешнеполитического курса СССР. Он был в числе узкого круга членов Политбюро ЦК КПСС, принявших в 1979 решение о вводе советских войск в Афганистан. Ему же в 1980–1981 было поручено возглавить комиссию ЦК КПСС по выработке политики по отношению к революционным событиям в Польше.

В личной жизни Суслов был подчеркнуто скромен и аскетичен. Не имел и не стремился получить ученые звания и степени, не выступал с собственными научными трудами. Как вспоминал бывший работник аппарата ЦК КПСС Ф.Ф.Петренко, «два раза в год Суслов имел обыкновение вызывать к себе главного бухгалтера ЦК, открывать перед ним ящик стола, где лежала зарплата за последние шесть месяцев, и большую часть ее отдавать в партийную кассу».

Михаи́л Андре́евич Су́слов (8 (21) ноября 1902, Шаховское, ныне Ульяновская область, - 25 января 1982, Москва) - советский партийный и государственный деятель, член Политбюро, Президиума ЦК КПСС (1952-53), (1955-82), Секретарь ЦК КПСС (1947-82).
Пик его карьеры приходится на времена Брежнева, хотя влиятельным деятелем он был уже при Сталине и Хрущёве. Идеолог партии, известен как «серый кардинал» советского строя, его называли также «Победоносцев Советского Союза». Придерживался умеренно-консервативной позиции, стараясь сохранить стабильность, не прибегая к крайностям, однако настойчиво подавлял идеологических противников. Сусловым определялась позиция по отношению к последствиям культа личности Сталина - он препятствовал реабилитации Сталина и пресекал широкую критику его деятельности, допуская при этом в печати упоминания о Сталине преимущественно в военных мемуарах.
Несмотря на своё огромное влияние в государстве, был крайне скромным и вёл образ жизни, близкий к аскетическому. Был предельно вежлив, вёл себя приветливо и доброжелательно как с подчинёнными, так и с идеологическими противниками.

Родился в крестьянской семье в селе Шаховское Хвалынского уезда Саратовской губернии.
Его родители были бедными крестьянами, не имея для собственного маленького хозяйства собственной лошади. Из-за этого его отец - Андрей Андреевич Суслов подрабатывал на нефтепромыслах в Баку в 1904 году, а в 1916 году собрал артель плотников и отправился в Архангельск. Вскоре после Октябрьской революции его отец оставил работу в деревне, но мать с помощью Михаила продолжала заниматься сельским хозяйством. Впоследствии, отец Михаила в 1919 году вступил в РКП(б), работал в горсовете и умер в 1930 году.
В 1918-1920 Михаил Суслов вступил в сельский Комитет бедноты. В феврале 1920 году он вступил в комсомол, а в 1921 году - в коммунистическую партию. Ему по путёвке удалось попасть в Пречистенский рабфак (Москва), который он окончил в 1924 году. После рабфака Михаил в 1928 году окончил Московский институт народного хозяйства им. Г. В. Плеханова
1931-1934 - работал в аппарате Центральной контрольной комиссии ВКП(б) и Наркомата Рабоче-крестьянской инспекции (ЦКК - РКИ)
1936 - в Комиссии советского контроля при СНК СССР.
1937-1939 - заведующий отделом в Ростовском обкоме ВКП(б).
1939-1944 - первый секретарь Ставропольского крайкома ВКП(б).
1946 - сотрудник аппарата ЦК ВКП(б). Руководитель отдела внешней политики (внешних сношений) ЦК ВКП(б) (1946-1949, 1953-1954 гг.).
1947 - секретарь ЦК, заведующий отделом агитации и пропаганды ЦК. Присутствовал на июньской философской дискуссии 1947 года.
1949-1950 - главный редактор газеты «Правда».
В октябре 1952 года был избран членом Президиума ЦК КПСС, но уже после смерти Сталина, в марте 1953 года, выведен из его состава.
С 1954 года председатель Комиссии по иностранным делам Совета Союза Верховного Совета СССР.
С 1955 до конца жизни вновь член Президиума (Политбюро) ЦК КПСС, отвечал за идеологические вопросы.
В 1964 году был деятельным участником смещения Н. С. Хрущёва, после этого политическая роль Суслова резко возросла.
Обратив на себя внимание «активной борьбой» с «троцкистско-зиновьевской оппозицией», Суслов был направлен на работу инспектором в Центральную контрольную комиссию ЦК ВКП(б) и Наркомат рабоче-крестьянской инспекции, где проявил себя в многочисленных парт. «чистках». Уничтожение партийного актива в 1930-е годы открыло Суслову быструю возможность продвижения. Убежденный проводник сталинской кадровой политики, Суслов в 1937-1939 стал заведующим отделом, затем секретарем Ростовского обкома ВКП(б), депутатом Верховного Совета РСФСР. Его восторженное выступление: в печати о «Кратком курсе истории ВКП(б)» и «большевистская бдительность» были вознаграждены в 1939 постом первого секретаря Орджоникидзевского (после 1943 - Ставропольского) крайкома ВКП(б). Суслов тщательно и пунктуально проводил в жизнь парт. постановления, являясь «винтиком» отлаженной машины партийно-государственного управления. Организатор высылки карачаевцев в Киргизию и Казахстан
В сентябре 1941 в докладе «Великая Отечественная война и задачи парторганизации края» Суслов привел убедительный аргумент в пользу победы СССР: «Огромные потери в людях на Восточном фронте требуют все новых и новых пополнений. Между тем Германия в два раза беднее Советского Союза людскими ресурсами…». Летом 1942 Суслову было поручено возглавить подполье и партизанское движение края. По официальной версии, Суслов действовал успешно, приобретя крупные заслуги в Отечественной войне. Однако свидетельства участников тех событий не дают оснований для восторженных оценок. Партизанские отряды действовали разрозненно, их создание в ряде районов не удалось.
В конце 1944 был направлен в Литву и возглавил Бюро ЦК ВКП(б), наделенное чрезвычайными полномочиями и ставшее высшей властью в республике. Выступал за ужесточение репрессивных мер по отношению к «врагам народа», боролся с «буржуазным национализмом», «лесными братьями», насаждал колхозы. [источник не указан 158 дней] «Оправдав доверие партии» , Суслов в 1946 был переведен на работу в Москву, где стал секретарем ЦК ВКП(б) и вошел в число «верных соратников» И. В. Сталина.
С 1948 он стал одним из вдохновителей, а потом руководителем кампании борьбы с космополитизмом.В 1952 вошёл в Политбюро ЦК КПСС. По неподтверждённым гипотезам, Сталин готовил его в преемники, однако после смерти Сталина он вступил в конфликт с Маленковым и был выведен из Политбюро. В 1949-1950 являлся главным редактором газеты «Правда», одновременно работая заведующим Отделом агитации и пропаганды ЦК. Нёс персональную ответственность за кампанию борьбы «с безродным космополитизмом», «буржуазным низкопоклонством перед Западом» и др. После смерти Сталина встал на сторону нового партийного лидера - Н. С. Хрущева. Поддерживая Хрущёва, в 1955 он включился в критику В. М. Молотова и был восстановлен в Политбюро, снова став одним из самых влиятельных лидеров государства.
Во время событий в Венгрии в 1956 Суслов поехал в Будапешт и после неудачных переговоров с венгерским руководством настоял на решении о вводе советских войск в Венгрию для подавления антикоммунистического восстания.
В начале шестидесятых у Суслова начались трения с Хрущёвым. Во время отстранения Хрущёва от власти Суслов делал доклад, в котором критиковал ошибки Хрущёва.
При Брежневе роль Суслова в партии возросла, в его ведении была идеология, культура, цензура, образование. Суслов был инициатором гонений на интеллигенцию, поднявшуюся после хрущёвской «оттепели», имел репутацию «догматика» и «консерватора». С его именем связаны гонения на диссидентов, изгнание А. И. Солженицына из СССР, ссылка А. Д. Сахарова.
В 1979 он входил в число руководителей, принявших решение о вводе советских войск в Афганистан.
Суслов скончался 25 января 1982 года, за несколько месяцев до Брежнева. Важную внутриполитическую и идеологическую роль Суслова в последние годы его жизни подчёркивает то, что он был удостоен (в ряду всего нескольких партийных деятелей, таких, как Калинин, Жданов, Сталин, Ворошилов), похорон у Кремлёвской стены в отдельной могиле, на которой был впоследствии воздвигнут памятник. Церемония похорон транслировалась в прямом эфире на всей территории СССР, в стране был объявлен трёхдневный траур.
После смерти Суслова его обязанности в Политбюро были переданы Ю. В. Андропову, до того возглавлявшему КГБ СССР. 12 ноября 1982 года Андропов стал преемником Брежнева на посту Генерального секретаря ЦК КПСС, а в июне 1983 года - и как председатель Президиума Верховного Совета СССР.
Сын Суслова Револий, генерал-майор, 15 лет возглавлял Центральный НИИ радиоэлектронных систем. Дочь - Сумарокова Майя Михайловна, доктор исторических наук, балканист.

Суслов Михаил Андреевич - член Политбюро ЦК КПСС,секретарь ЦК КПСС.

Родился 8 (21) ноября 1902 года в селе Шаховское ныне Павловского района Ульяновской области в крестьянской семье. Русский.

В 1918-20 годах активно работал в комитете бедноты в Хвалынском уезде Саратовской губернии. Член РКП(б)/ВКП(б)/КПСС с 1921 года. В 1924 году окончил в Москве Пречистенский рабочий факультет, в 1928 году - Московский институт народного хозяйства имени Г.В. Плеханова, затем с 1929 по 1931 годы учился в аспирантуре Института экономики Коммунистической Академии и одновременно преподавал политическую экономию в Московском государственном университете и Промышленной Академии.

В 1931-34 годах Михаил Суслов работал в аппарате Центральной контрольной комиссии ВКП(б) и Народном комиссариате рабоче-крестьянской инспекции СССР, а в 1934-36 годах - в Комиссии советского контроля при Совете Народных Комиссаров СССР (СНК СССР).

В 1936-37 годах - слушатель Экономического института Красной профессуры, а по окончании учёбы, в 1937-39 годах – заведующий отделом Ростовского областного комитета ВКП(б), секретарь Ростовского областного комитета ВКП(б), а с 5 марта 1938 года – второй секретарь Ростовского областного комитета ВКП(б).С 1939 по ноябрь 1944 года – первый секретарь Орджоникидзевского (до 1943 года) - Ставропольского краевого комитета ВКП(б).

Во время Великой Отечественной войны, с 1941 по 1944 годы, М.А. Суслов член Военного совета Северной группы войск Закавказского фронта и начальник Орджоникидзевского - Ставропольского краевого штаба партизанского движения.

С 14 ноября 1944 года - председатель Бюро ЦК ВКП(б) по Литовской ССР с чрезвычайными полномочиями. Возглавляемое им Бюро фактически возглавляло работу по ликвидации последствий войны и по борьбе с многочисленными отрядами «лесных братьев» - антисоветского вооружённого подполья.

С 18 марта 1946 года работал в аппарате ЦК ВКП(б)/КПСС. С 22 мая 1947 года и до самой смерти - секретарь ЦК ВКП(б)/КПСС.

16 октября 1952 года избран членом Президиума ЦК КПСС. С 18 октября 1952 года являлся членом Постоянной комиссии по внешним делам при Президиуме ЦК КПСС и членом Постоянной комиссии по идеологическим вопросам при Президиуме ЦК КПСС.

5 марта 1953 года был выведен из состава Президиума ЦК КПСС и с 16 апреля 1953 года по 1954 год работал заведующим Отделом ЦК КПСС по связям с зарубежными коммунистическими партиями. С 12 июля 1955 года - бессменный член Президиума (с 8.04.1966 года – Политбюро) ЦК КПСС.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 ноября 1962 года за большие заслуги перед Коммунистической партией и Советским государством в коммунистическом строительстве и в связи с 60-летием со дня рождения Суслову Михаилу Андреевичу присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 ноября 1972 года за большие заслуги перед Коммунистической партией и Советским государством в коммунистическом строительстве и в связи с 70-летием со дня рождения награждён второй золотой медалью «Серп и Молот» с вручением ордена Ленина.

Играл огромную роль в руководстве КПСС и СССР со второй половины 1950-х годов до своей кончины, являлся главным идеологом КПСС. Будучи ближайшим соратником Н.С. Хрущева, стал одним из организаторов заговора против него. Непоколебимо стоял на позициях самого ортодоксального толкования марксизма, неприятия любого отклонения от него, идеологической войны с буржуазной идеологией. При этом сам научных работ практически не имел.

Избирался депутатом Верховного Совета СССР всех созывов, начиная с 1937 года, был членом Президиума Верховного Совета СССР в 1950-1954 годах, с 1954 года – председатель Комиссии по иностранным делам Совета Союза Верховного Совета СССР.

Жил в городе-герое Москве. Скончался 25 января 1982 года. Похоронен в Москве на Красной площади у Кремлевской стены. На могиле установлен бюст.

Награждён 5 орденами Ленина (16.03.1940; 20.11.1952; 20.11.1962; 02.12.1971; 20.11.1972), орденами Октябрьской Революции (18.11.1977), Отечественной войны 1-й степени (24.03.1945), медалями, иностранными наградами, в числе которых орден Клемента Готвальда (ЧССР, 1977).

19 ноября 1982 года М.А. Суслову торжественно открыты в Москве мемориальные доски на здании Московского института народного хозяйства имени Г.В. Плеханова в Замоскворечье (Стремянный переулок, дом № 28), на старом здании Московского государственного университета (Моховая улица) и на фасаде дома № 19 по Большой Бронной улице.

Сочинения:
Марксизм-ленинизм и современная эпоха. Сборник выступлений. - М.: Политиздат 1980;
Марксизм-ленинизм и современная эпоха. Избранные речи и статьи. В 3-х т. - М.: Политиздат 1982;
На путях строительства коммунизма. Речи и статьи. В 2-х томах. - г. Фрунзе (Киргизия), 1982.